Когда я вошел в избу, по смотрел на фотографию и прочёл надпись, я сказал солдатам:
– Это и есть их Гитлер. Все сгрудились ещё раз посмотреть на него.
– Ну вот теперь мы знаем какой есть их Гитлер. Солдаты, толкаясь, с любопытством смотрели на немецкого Фюрера в военной форме.
– Смотрите братцы! – воскликнул кто-то.
– А он тоже руку держит под пуговицей, за пиджаком. Хорошо, что политрук роты пропадает где-то в тылах полка и уже месяц не кажет своего носа в роту, подумал я. Если бы он сейчас выхватил из рук солдата о дин из журнальчиков, то имел бы веские доказательства и прямые улики морального разложения командира роты. Мне бы контрреволюции не миновать. Кому-то из солдат на страницах журнала попались обнаженные девицы. Солдаты бросили смотреть на Фюрера и сразу заржали. Размалёванные немки натягивающие чулки на тонкие изящные ножки. Они привлекли к себе всеобщее солдатское внимание. От некоторых солдат уже попахивало спиртным. И они громче всех кричали и ржали.
– У этих не то! – сказал старшина, заглянув журнал.
– У этих, товарищ старшина, ни с заду, ни с переду!
– Видали братцы! У немцев бабы длинные и тощие!
– На самом деле как лахудры! – (подтвердил кто-то).
– Сейчас бы сюда мою Дусю! Она их всех своим задом перекрыла!
– У неё во всей фигуре самое главное заднее место! Я сидел и слушал, как солдаты потешались над немецкими девицами. Молодые солдаты стояли несколько позади и слушали (но тоже навострили уши). (Хотя) Сказать им было нечего. Это дело, как и войну нужно (как следует) понять и почувствовать на практике. Шуточное ли дело! Старики про то и про се начистоту выкладывают. Тут ухо держи востро! (не зевай) Академию пройдёшь! Теорию жизни (пройдешь) узнаешь! Я понимал, что после колоссального напряжения и страха, солдаты расслабились. Теперь у каждого на душе и в глазах светилась солдаты что взяли деревню и остались в живых (что он остался жив). Теперь каждый из солдат мог свободно вдохнуть, посмеяться до слез, прихвастнуть, даже выругаться. Солдаты, (уловив мою мысль на лету) стали на счёт баб, перебивая друг друга, сыпать разными словечками. И если бы не связной, прибежавший из взвода, разговорам не было бы конца (быть бы до самого конца). Я подал команду провести смену на постах, дал указание старшине на счет кормежки и пошел во взвод в сопровождении связного, куда меня срочно вызывали. Когда я подошел к избе, где располагался взвод, старший сержант (командир взвода) доложил мне, что немец, которого они упустили, обнаружился в телятнике.
– Он успел нырнуть в полуоткрытые ворота. забежал в хлев и прикрыл затворки (дверь) за собой. Немец решил отсидеться, а потом незаметно выбраться и убежать. Солдаты услышали слабый шорох в хлеву, решили, что немцы в панике оставили в хлеву свиную (какую) живность. Сунулись туда, а там действительно ценная живность сидела на навозной куче.
Я посмотрел на (приведенного из избы) немца, он был без головного убора. Каску и пилотку он где-то потерял. И велел ст. сержанту дать ему немецкое одеяло. Пусть Фриц укроется с головой, а то отморозит уши. Я предупредил ст. сержанта, чтобы славяне не болтались без дела по деревне.
– Часовые на постах! Свободная смена в избах! Сказав связному солдату (ординарцу), что бы он конвоировал пленного, я направился в штабную избу. Сюда из батальона уже протянули связь, и связисты ковырялись с аппаратом. Потом звонок из батальона. Мне, конечно, сделали втык, почему я раньше через связного не доложил о взятии деревни. Сделали это не грубо, как обычно, а несколько мягче, но с укором. У меня на душе просветлело, Я не ждал от них такого обходительного обращения (или обещания наград). В сорок первом это было не в моде. Я был доволен совсем другим, с небольшими потерями занял деревню. Несколько сот солдат полегло под деревней в снегу. Они наступали раньше нас и понесли большие потери. Справа от нас наступали роты 634 полка, Они с большими потерями сумели ворваться в Гостинево. Фронт обороны немцев под Старицей был прорван соседней дивизией. Вероятно, поэтому немцы нам здесь не оказали жесткого сопротивления. «Допрос пленного» Немец был небольшого роста. Волосы тёмные, всклокоченные, Видно не ариец. (Видно) Не нашел времени разложить их на пробор, как это делали другие. Не успел умыться и (причесать их на пробор) натянуть пилотку на уши, а тут по деревне бесконечная стрельба. Он выскочил ночью в пургу и бежал, не помня себя от страха. А ведь он собирался утром привести себя в порядок. (Еще бы! Ему предстояло отправиться в путь.)
Теперь он сидел на лавке и беспокойно ёрзал (на ней). На вопросы он отвечал торопливо, не обдумывая свои ответы. Чувствовалось, что он попав в плен, никак не мог прийти в себя и освоиться с теперешним своим положением. Фамилию, имя, год и место рождения он выпалил на одном.дыхании. Лет ему было около двадцати. Все шло гладко и хорошо. Но когда я спросил его о семье, немец вдруг заморгал глазами, всхлипнул жалостно и заерзал на месте (и неожиданно заревел). Ревел он естественно и вполне натурально. Плакал он от души. Слёзы. Крупные слёзы катились у него по щекам. Он плакал навзрыд, подвывая себе писклявым голосом. Он хотел что-то сказать, пробормотал несколько непонятных, слов слезы несколько раз всхлипнул и заревел с новой силой (и залился опять слезами). Солдаты мои смотрели и (сначала) пожимали плечами, были удивлены и даже опешили. (Плач продолжался)Теперь они смотрели на него снисходительно и даже улыбались. Взрослый мужик, а плачет, как баба. Они смотрели на него, хмыкали и недоумевали.
– Товарищ лейтенант! Пошто он ревёт? Я подождал пока немец немного успокоиться, сможет сказать хоть пару внятных слов. Тогда его можно будет спросить, почему он собственно плачет. Наши его не пинали, прикладом под ребро не толкали, по дороге сюда вели, не били. У нас вообще не было принято издеваться над пленными. Наши солдаты с пленными обращались, как с людьми. Бывали случаи, когда при конвоировании пленного где-нибудь в тылу из-за телег выбегали повозочные и прочие тыловые и замахивались на немца в сердцах, показывая перед дружками свою прыть и патриотические чувства.
– Давай осади назад и полегче! – отстранял их конвоир стволом винтовки.
– Сходи на передок, возьми себе пленного, а потом налетай! А этот не твой! Видал какой прыткий! Тоже, мне тыловая крыса! Причина почему (заплакал этот) ревел немец, нам была неизвестна. И вот он немного успокоился и смотрит жалостно мне в глаза, просит меня, чтобы его отпустили.
– Куда отпустить? В туалет? – переспрашиваю я.
– Нейн-нейн! (нет-нет) Туда к немцам! Домой! На хаузе.
– У меня отпуск! – и он стал торопливо вытаскивать из нагрудного кармана униформы своё отпускное свидетельство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429
– Это и есть их Гитлер. Все сгрудились ещё раз посмотреть на него.
– Ну вот теперь мы знаем какой есть их Гитлер. Солдаты, толкаясь, с любопытством смотрели на немецкого Фюрера в военной форме.
– Смотрите братцы! – воскликнул кто-то.
– А он тоже руку держит под пуговицей, за пиджаком. Хорошо, что политрук роты пропадает где-то в тылах полка и уже месяц не кажет своего носа в роту, подумал я. Если бы он сейчас выхватил из рук солдата о дин из журнальчиков, то имел бы веские доказательства и прямые улики морального разложения командира роты. Мне бы контрреволюции не миновать. Кому-то из солдат на страницах журнала попались обнаженные девицы. Солдаты бросили смотреть на Фюрера и сразу заржали. Размалёванные немки натягивающие чулки на тонкие изящные ножки. Они привлекли к себе всеобщее солдатское внимание. От некоторых солдат уже попахивало спиртным. И они громче всех кричали и ржали.
– У этих не то! – сказал старшина, заглянув журнал.
– У этих, товарищ старшина, ни с заду, ни с переду!
– Видали братцы! У немцев бабы длинные и тощие!
– На самом деле как лахудры! – (подтвердил кто-то).
– Сейчас бы сюда мою Дусю! Она их всех своим задом перекрыла!
– У неё во всей фигуре самое главное заднее место! Я сидел и слушал, как солдаты потешались над немецкими девицами. Молодые солдаты стояли несколько позади и слушали (но тоже навострили уши). (Хотя) Сказать им было нечего. Это дело, как и войну нужно (как следует) понять и почувствовать на практике. Шуточное ли дело! Старики про то и про се начистоту выкладывают. Тут ухо держи востро! (не зевай) Академию пройдёшь! Теорию жизни (пройдешь) узнаешь! Я понимал, что после колоссального напряжения и страха, солдаты расслабились. Теперь у каждого на душе и в глазах светилась солдаты что взяли деревню и остались в живых (что он остался жив). Теперь каждый из солдат мог свободно вдохнуть, посмеяться до слез, прихвастнуть, даже выругаться. Солдаты, (уловив мою мысль на лету) стали на счёт баб, перебивая друг друга, сыпать разными словечками. И если бы не связной, прибежавший из взвода, разговорам не было бы конца (быть бы до самого конца). Я подал команду провести смену на постах, дал указание старшине на счет кормежки и пошел во взвод в сопровождении связного, куда меня срочно вызывали. Когда я подошел к избе, где располагался взвод, старший сержант (командир взвода) доложил мне, что немец, которого они упустили, обнаружился в телятнике.
– Он успел нырнуть в полуоткрытые ворота. забежал в хлев и прикрыл затворки (дверь) за собой. Немец решил отсидеться, а потом незаметно выбраться и убежать. Солдаты услышали слабый шорох в хлеву, решили, что немцы в панике оставили в хлеву свиную (какую) живность. Сунулись туда, а там действительно ценная живность сидела на навозной куче.
Я посмотрел на (приведенного из избы) немца, он был без головного убора. Каску и пилотку он где-то потерял. И велел ст. сержанту дать ему немецкое одеяло. Пусть Фриц укроется с головой, а то отморозит уши. Я предупредил ст. сержанта, чтобы славяне не болтались без дела по деревне.
– Часовые на постах! Свободная смена в избах! Сказав связному солдату (ординарцу), что бы он конвоировал пленного, я направился в штабную избу. Сюда из батальона уже протянули связь, и связисты ковырялись с аппаратом. Потом звонок из батальона. Мне, конечно, сделали втык, почему я раньше через связного не доложил о взятии деревни. Сделали это не грубо, как обычно, а несколько мягче, но с укором. У меня на душе просветлело, Я не ждал от них такого обходительного обращения (или обещания наград). В сорок первом это было не в моде. Я был доволен совсем другим, с небольшими потерями занял деревню. Несколько сот солдат полегло под деревней в снегу. Они наступали раньше нас и понесли большие потери. Справа от нас наступали роты 634 полка, Они с большими потерями сумели ворваться в Гостинево. Фронт обороны немцев под Старицей был прорван соседней дивизией. Вероятно, поэтому немцы нам здесь не оказали жесткого сопротивления. «Допрос пленного» Немец был небольшого роста. Волосы тёмные, всклокоченные, Видно не ариец. (Видно) Не нашел времени разложить их на пробор, как это делали другие. Не успел умыться и (причесать их на пробор) натянуть пилотку на уши, а тут по деревне бесконечная стрельба. Он выскочил ночью в пургу и бежал, не помня себя от страха. А ведь он собирался утром привести себя в порядок. (Еще бы! Ему предстояло отправиться в путь.)
Теперь он сидел на лавке и беспокойно ёрзал (на ней). На вопросы он отвечал торопливо, не обдумывая свои ответы. Чувствовалось, что он попав в плен, никак не мог прийти в себя и освоиться с теперешним своим положением. Фамилию, имя, год и место рождения он выпалил на одном.дыхании. Лет ему было около двадцати. Все шло гладко и хорошо. Но когда я спросил его о семье, немец вдруг заморгал глазами, всхлипнул жалостно и заерзал на месте (и неожиданно заревел). Ревел он естественно и вполне натурально. Плакал он от души. Слёзы. Крупные слёзы катились у него по щекам. Он плакал навзрыд, подвывая себе писклявым голосом. Он хотел что-то сказать, пробормотал несколько непонятных, слов слезы несколько раз всхлипнул и заревел с новой силой (и залился опять слезами). Солдаты мои смотрели и (сначала) пожимали плечами, были удивлены и даже опешили. (Плач продолжался)Теперь они смотрели на него снисходительно и даже улыбались. Взрослый мужик, а плачет, как баба. Они смотрели на него, хмыкали и недоумевали.
– Товарищ лейтенант! Пошто он ревёт? Я подождал пока немец немного успокоиться, сможет сказать хоть пару внятных слов. Тогда его можно будет спросить, почему он собственно плачет. Наши его не пинали, прикладом под ребро не толкали, по дороге сюда вели, не били. У нас вообще не было принято издеваться над пленными. Наши солдаты с пленными обращались, как с людьми. Бывали случаи, когда при конвоировании пленного где-нибудь в тылу из-за телег выбегали повозочные и прочие тыловые и замахивались на немца в сердцах, показывая перед дружками свою прыть и патриотические чувства.
– Давай осади назад и полегче! – отстранял их конвоир стволом винтовки.
– Сходи на передок, возьми себе пленного, а потом налетай! А этот не твой! Видал какой прыткий! Тоже, мне тыловая крыса! Причина почему (заплакал этот) ревел немец, нам была неизвестна. И вот он немного успокоился и смотрит жалостно мне в глаза, просит меня, чтобы его отпустили.
– Куда отпустить? В туалет? – переспрашиваю я.
– Нейн-нейн! (нет-нет) Туда к немцам! Домой! На хаузе.
– У меня отпуск! – и он стал торопливо вытаскивать из нагрудного кармана униформы своё отпускное свидетельство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429