В наше время прежде такого не было!
Я вышел из блиндажа и стоял наверху у входа. В воздухе периодически шуршали немецкие снаряды. Они летели то выше, то ниже и рвались беспорядочно кругом. Когда немцы ведут прицельный огонь, то разрывы лежаться по определенной системе. А эти рвутся, где попало. Немцы вели стрельбу наугад. Если снаряды летят вразброс, то такой обстрел меня мало пугает. На войне всякое успеешь повидать. Хотя случайный снаряд может прилететь и разорваться у самых ног.
От этого не уйдешь! Снаряд может ударить тебя в любом месте. Люди, сидящие в блиндаже под накатами в два обхвата тоже были не застрахованы от прямого попадания. Перекрытие из толстых бревен снаряд не возьмет. А в открытую дверь залететь может вполне случайно. Потому как дверь блиндажа смотрела в немецкую сторону. Вот почему, когда я подморгнул ординарцу, он заулыбался и отвернулся к стене.
Я стоял и курил, посматривая в сторону передовой. Где-то там лежали солдаты нашей пехоты.
Было еще светло, но день заметно клонился к вечеру. Вдруг по всей линии фронта, где окапались немцы, в небо взметнулись сигнальные ракеты.
Возможно немцам дали команду обозначить ракетами свой передний край. Для чего иначе им при дневном свете пускать осветительные ракеты? Не перешли же немцы в контр атаку на нас? Ракеты могли обозначать, что русские ни на одном участке не обошли выставленные заслоны и не просочились сквозь них.
Перед блиндажом был мелкий кустарник. За кустарником открывалась равнина. За равниной находились небольшие бугры, на которых закрепились немцы. Видно было, как иногда там поблескивали трассирующие немецкие пули.
Решив подняться повыше, чтобы лучше рассмотреть немецкий передний край, я велел ординарцу достать из заплечного мешка трофейный бинокль и забрался на насыпь блиндажа. Десятикратный немецкий бинокль тяжелый. Вот так ударить в горячке, кого по голове – череп пополам и мозгами брызнет наружу, подумал я. Таскать его на шее, на ремешке, тяжело и неудобно. Его таскает ординарец за спиной в вещмешке.
Вскинув бинокль к глазам, я обвел край равнины и осмотрел бугры, где засели немцы. Кое-где я останавливал дольше свой взгляд и рассматривал характерные складки местности. На буграх видны были проблески трассирующих. Немцы периодически вели интенсивный огонь, как будто на них наседала наша пехота. Но наши славяне давно залегли. Они требуют артиллерию, танки или самоходки.
Из пушек по пулеметам бить одно удовольствие. Чего там наши артиллеристы в кустах жмутся? Ждут пока немцы сами уйдут с этих бугров? А немцы стреляют со страха и перепуга. Они стараются создать видимость огня. Славяне на пулеметы в открытую не пойдут. Это мы в сорок первом и в сорок втором ходили. Полковая артиллерия боится попасть под пулеметный огонь. Они видно и не подцепили до сих пор к пушкам конную тягу.
С закрытых позиций по пулеметам надо бить батареями не жалея снарядов. Да и попасть в них, они всё равно не попадут. Пока артиллеристы отбрехиваются, пехота на занятом рубеже пролежит до утра. Докладывать о немецких пулеметах и выдвижении пушек на прямую позицию командиру полка я не стал. У него есть комбаты. Они ему докладывают. Пусть он с ними решает эти вопросы.
Я стою, смотрю и думаю, что там, на буграх, проще простого ночью взять языка. Стабильная, сплошная оборона у немцев отсутствует. Здесь можно в любом месте зайти к ним в тыл.
Я хотел посмотреть в другую сторону, но в это время меня вызвали к командиру полка.
– Продвижение наших стрелковых рот остановлено! – начал он сразу.
– Немцы сумели поставить заслоны! Пулеметным огнем остановили наших солдат! Пойдешь во второй батальон! Установи точно, где залегла наша пехота и через батальонную связь мне доложи! Комбат "Второй" докладывает, что он находиться на подступах к церкви Никольское. Командир первого батальона с двумя стрелковыми ротами на противоположном берегу оврага. С наступлением темноты силами разведвзвода организуй ночной поиск! Дивизия требует взять контрольного пленного! Обрати внимание на границы нашей полосы наступления. Язык с участка соседнего полка, мне не нужен! Смотри сюда! – и командир полка показал мне по карте положение наших двух батальонов,
– Товарищ гвардии капитан! Вас требуют на выход! – крикнул из прохода дежурный по КП полка. Я знал, что кроме связных от Рязанцева меня никто не должен спрашивать.
– Скажи сейчас выйду!
Закончив работу над картой, я встал из-за стола и обратился к майору.
– Я могу идти?
– Иди, иди! У тебя сегодня будет много работы!
Во время войны было обычным, когда комбаты сидели не там, как об этом докладывали они. По телефону они докладывают уверенно. А придешь на место, обнаруживаешь ошибку в пятьсот метров и больше.
Впереди у нас наступало два батальона. Третий батальон был в резерве.
Я вышел из блиндажа. Наверху было темно, Недалеко маячили две темные неясные фигуры. Разведчики не любили тереть и мозолить глаза полковым. Они когда приходили, держались от них на расстоянии.
Двое ребят были одеты в летние маскхалаты. Летние от зимних отличались пятнистой зеленоватой окраской. А так, та же рубаха навыпуск и те же штаны. По знакомой форме одежды я сразу узнал своих ребят. Остальным в полку летние маскхалаты были не положены. Две фигуры шагнули мне навстречу, и в тот же момент пропали из поля зрения. Через секунду, другую – я их увидел на фоне черного куста.
Во время ночного поиска разводчик ищет немца не по запаху, как я обнюхивал немецкий блиндаж. А по характерному очертанию каски и особенностям немецкой униформы. Немецкий камзол с темным воротничком даже ночью бросается в глаза, если ты даже в этот момент на него не смотришь. Выходя на ночной поиск, разведчик во всех деталях и позах заранее представляет нужный ему образ. Сидит ли немец на корточках или привалился к стенке окопа, опытный глаз разведчика моментально выхватит его из окружающей среды и темноты.
Вспоминаю, как было в начале войны. Тогда мы пытались себе представить, как могут выглядеть немцы. Мы стояли в обороне друг против друга, но не знали, какие они из себя. Многие солдаты и офицеры провоевали в пехоте неделю другую, но так и не знали, как выглядят немцы.
Недаром, когда разведчики ведут в тыл языка, со всех сторон сбегаются тыловые вояки посмотреть на пленного "Интересно! Какой он?". А нужно бы было иметь к началу войны фотографии и киноленты с изображением немецких солдат и офицеров.
Ко мне подошли разведчики. Они сообщили, что группа поиска нащупала проход в обороне немцев.
– А где Федор Федорыч?
– Рязанцев с ребятами сидит в боковой балке оврага на той стороне вместе с пехотой.
Летом ночное время короткое. Сейчас нужно быстро дойти до передовой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429
Я вышел из блиндажа и стоял наверху у входа. В воздухе периодически шуршали немецкие снаряды. Они летели то выше, то ниже и рвались беспорядочно кругом. Когда немцы ведут прицельный огонь, то разрывы лежаться по определенной системе. А эти рвутся, где попало. Немцы вели стрельбу наугад. Если снаряды летят вразброс, то такой обстрел меня мало пугает. На войне всякое успеешь повидать. Хотя случайный снаряд может прилететь и разорваться у самых ног.
От этого не уйдешь! Снаряд может ударить тебя в любом месте. Люди, сидящие в блиндаже под накатами в два обхвата тоже были не застрахованы от прямого попадания. Перекрытие из толстых бревен снаряд не возьмет. А в открытую дверь залететь может вполне случайно. Потому как дверь блиндажа смотрела в немецкую сторону. Вот почему, когда я подморгнул ординарцу, он заулыбался и отвернулся к стене.
Я стоял и курил, посматривая в сторону передовой. Где-то там лежали солдаты нашей пехоты.
Было еще светло, но день заметно клонился к вечеру. Вдруг по всей линии фронта, где окапались немцы, в небо взметнулись сигнальные ракеты.
Возможно немцам дали команду обозначить ракетами свой передний край. Для чего иначе им при дневном свете пускать осветительные ракеты? Не перешли же немцы в контр атаку на нас? Ракеты могли обозначать, что русские ни на одном участке не обошли выставленные заслоны и не просочились сквозь них.
Перед блиндажом был мелкий кустарник. За кустарником открывалась равнина. За равниной находились небольшие бугры, на которых закрепились немцы. Видно было, как иногда там поблескивали трассирующие немецкие пули.
Решив подняться повыше, чтобы лучше рассмотреть немецкий передний край, я велел ординарцу достать из заплечного мешка трофейный бинокль и забрался на насыпь блиндажа. Десятикратный немецкий бинокль тяжелый. Вот так ударить в горячке, кого по голове – череп пополам и мозгами брызнет наружу, подумал я. Таскать его на шее, на ремешке, тяжело и неудобно. Его таскает ординарец за спиной в вещмешке.
Вскинув бинокль к глазам, я обвел край равнины и осмотрел бугры, где засели немцы. Кое-где я останавливал дольше свой взгляд и рассматривал характерные складки местности. На буграх видны были проблески трассирующих. Немцы периодически вели интенсивный огонь, как будто на них наседала наша пехота. Но наши славяне давно залегли. Они требуют артиллерию, танки или самоходки.
Из пушек по пулеметам бить одно удовольствие. Чего там наши артиллеристы в кустах жмутся? Ждут пока немцы сами уйдут с этих бугров? А немцы стреляют со страха и перепуга. Они стараются создать видимость огня. Славяне на пулеметы в открытую не пойдут. Это мы в сорок первом и в сорок втором ходили. Полковая артиллерия боится попасть под пулеметный огонь. Они видно и не подцепили до сих пор к пушкам конную тягу.
С закрытых позиций по пулеметам надо бить батареями не жалея снарядов. Да и попасть в них, они всё равно не попадут. Пока артиллеристы отбрехиваются, пехота на занятом рубеже пролежит до утра. Докладывать о немецких пулеметах и выдвижении пушек на прямую позицию командиру полка я не стал. У него есть комбаты. Они ему докладывают. Пусть он с ними решает эти вопросы.
Я стою, смотрю и думаю, что там, на буграх, проще простого ночью взять языка. Стабильная, сплошная оборона у немцев отсутствует. Здесь можно в любом месте зайти к ним в тыл.
Я хотел посмотреть в другую сторону, но в это время меня вызвали к командиру полка.
– Продвижение наших стрелковых рот остановлено! – начал он сразу.
– Немцы сумели поставить заслоны! Пулеметным огнем остановили наших солдат! Пойдешь во второй батальон! Установи точно, где залегла наша пехота и через батальонную связь мне доложи! Комбат "Второй" докладывает, что он находиться на подступах к церкви Никольское. Командир первого батальона с двумя стрелковыми ротами на противоположном берегу оврага. С наступлением темноты силами разведвзвода организуй ночной поиск! Дивизия требует взять контрольного пленного! Обрати внимание на границы нашей полосы наступления. Язык с участка соседнего полка, мне не нужен! Смотри сюда! – и командир полка показал мне по карте положение наших двух батальонов,
– Товарищ гвардии капитан! Вас требуют на выход! – крикнул из прохода дежурный по КП полка. Я знал, что кроме связных от Рязанцева меня никто не должен спрашивать.
– Скажи сейчас выйду!
Закончив работу над картой, я встал из-за стола и обратился к майору.
– Я могу идти?
– Иди, иди! У тебя сегодня будет много работы!
Во время войны было обычным, когда комбаты сидели не там, как об этом докладывали они. По телефону они докладывают уверенно. А придешь на место, обнаруживаешь ошибку в пятьсот метров и больше.
Впереди у нас наступало два батальона. Третий батальон был в резерве.
Я вышел из блиндажа. Наверху было темно, Недалеко маячили две темные неясные фигуры. Разведчики не любили тереть и мозолить глаза полковым. Они когда приходили, держались от них на расстоянии.
Двое ребят были одеты в летние маскхалаты. Летние от зимних отличались пятнистой зеленоватой окраской. А так, та же рубаха навыпуск и те же штаны. По знакомой форме одежды я сразу узнал своих ребят. Остальным в полку летние маскхалаты были не положены. Две фигуры шагнули мне навстречу, и в тот же момент пропали из поля зрения. Через секунду, другую – я их увидел на фоне черного куста.
Во время ночного поиска разводчик ищет немца не по запаху, как я обнюхивал немецкий блиндаж. А по характерному очертанию каски и особенностям немецкой униформы. Немецкий камзол с темным воротничком даже ночью бросается в глаза, если ты даже в этот момент на него не смотришь. Выходя на ночной поиск, разведчик во всех деталях и позах заранее представляет нужный ему образ. Сидит ли немец на корточках или привалился к стенке окопа, опытный глаз разведчика моментально выхватит его из окружающей среды и темноты.
Вспоминаю, как было в начале войны. Тогда мы пытались себе представить, как могут выглядеть немцы. Мы стояли в обороне друг против друга, но не знали, какие они из себя. Многие солдаты и офицеры провоевали в пехоте неделю другую, но так и не знали, как выглядят немцы.
Недаром, когда разведчики ведут в тыл языка, со всех сторон сбегаются тыловые вояки посмотреть на пленного "Интересно! Какой он?". А нужно бы было иметь к началу войны фотографии и киноленты с изображением немецких солдат и офицеров.
Ко мне подошли разведчики. Они сообщили, что группа поиска нащупала проход в обороне немцев.
– А где Федор Федорыч?
– Рязанцев с ребятами сидит в боковой балке оврага на той стороне вместе с пехотой.
Летом ночное время короткое. Сейчас нужно быстро дойти до передовой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429