– Я пополз обратно, меня ранило. Помкомвзвод Понтелеев останешься за меня.
– Лежи лейтенант, по дороге убет. Немного стихнет, к вечеру тебя вынесем.
– Нет браток, я сам доберусь. По одному человеку они из пушек стрелять не будут.
Сколько я полз, я совсем не помню. Завалился по дороге в воронку и решил в ней отдохнуть. Дно воронки было углублено на метр. Окопчик небольшой, но глубокий. На дне прохладно от сырой глины. А наверху жара, июль, нечем дышать. Пить хотелось, губы и во рту пересохло. Но воды достать негде.
Ординарец с фляжкой остался в овраге. Бок болел, я устроился поудобней на левом, подложил планшет под голову и тут же заснул. От солнца сверху я на лицо положил правую руку. Когда меня ранило, я не заметил, что с двух пальцев руки у меня капала кровь.
Во сне я чувствовал, что кругом стоит грохот и сыплется земля. Мое счастье, что я дополз до углубленной воронки. Земля дрожала и ходила, но ни один осколок не залетал в мое укрытие.
На войне так бывает. Нашел случайно место. Кругом всех побило, а ты в открытом окопчике жив и не вредим.
Несколько раз просыпаясь я видел, что грохот не прекращается. Поворочившись немного я снова закрывал глаза и засыпал. Я проспал почти весь день.
К вечеру решив оглядеться, пока было светло, я поднялся на ноги и выглянул из воронки. Повернулся лицом в сторону нашего тыла и перед собой увидел наше семидесяти шести миллиметровое орудие. Артиллеристы увидели меня, когда я встал. С руки на лицо натекло много крови. Они увидели перед собой окровавленного но живого человека.
– Помогите, братцы!
Трое артиллеристов кинулись ко мне. Они выволокли меня из воронки, подтащили к стоявшим у пушки пустым зарядным ящикам, предложив мне сесть. Но сесть я отказался. Согнуть бедро мешала перевязка, я чувствовал боль в бедре и толком не знал, что там могло быть разбито.
Они притащили носилки, положили меня и отнесли на телегу. Повозочный дернул вожжами, вскочил на передок и поехал в тыл. Сколько и где мы ехали, я не помню. Помню мою повязку осмотрел врач. Что то сказал санитарам и меня переложили на другую телегу. Артиллеристая повозка развенулась и уехала обратно.
Кругом бегали санитары, медсестры. Несколько телег стоявших гужом, были не догружены ранеными. Я просил пить у пробегавших мимо людей. Но они, на меня и на мои просьбы, не обращали ни какого внимания.
Потом повозки тронулись и нас затрясло по дороге. Километров сорок проехав, нас сняли с повозок и положили на землю. Повозочные на телегах уехали, мы остались лежать на земле.
Я огляделся, кругом кусты небольшая поляна и лужи кругом. Ни врачей, ни санитаров. Неужель нас эти обозники бросили? Может немец прорвал фронт и прет напрополую.
Над лесом, что стоит метрах в трехстах от нашей лежанки слышались раскаты взрывов бомб и гудение немецких пикеровщиков. Так продолжалось несколько часов.
Некоторые из раненых поднимались с земли опираясь на палки, ковыляли к бочагам с водой. Ложились на брюхо и жадно хватали коричневую воду ртом. Кто мог двигаться, тому это удавалось.
Я лежал на боку и не знал, что мне делать. Можно ли мне двигаться, перебиты ли у меня кости. Если кости в бедре перебиты, поднявшись я их сдвину наверняка с места. Потом врачи скажут, зачем вставал, ты сам себе нанес непоправимую травму.
Я пошевелился, поднялся на руках от земли. Страшной и раздерающей боли я не почувствовал. Сесть я не мог, а мог встать на колени. На четвереньках продвигаясь вперед я хотел доползти до ближайшей лужи с водой.
– Вы куда лейтенант? – услышел я женский голос над собой.
Я повернул голову, надо мной стояла медсестра с сумкой.
– Пить сестричка!
Сестра отстегнула от ремня котелок, зачерпнула воды из мутной лужи. Расстегнула свою сумку достала какой-то порошок, бросила его в котелок, поболтала поднятой с земли палочкой в котелке и подала мне воду.
– Пейте! Кто еще хочет?
– Вы товарищи не волнуйтесь, вас положили здесь специально. Вас не бросили посреди дороги в грязи. Немцы засекли наш полевой госпиталь, третий день бомбят деревню и палатки в лесу. Здесь у болота они вас не заметят. При облете самолетов прошу не двигаться. Каждый лежит под кустом, этого достаточно, чтобы вас сверху не видели. Мы принимаем так уже вторую партию. Там бомбили, а здесь ни одной потери нет. В виду бомбежки госпиталь вас принять не может. К вечеру придут подводы и вас повезут дальше.
Медсестра с котелком стала обходить раненых лежащих на земле.
– Хоть бы покормили нас, мы считай третьи сутки не ели.
– Кормить сейчас нечем. Потерпите, от этого не умирают.
Солнце еще не село за лес, на дороге загрохотали телеги. Раненых быстро растощили по повозкам и колонна двинулась дальше в тыл.
Бесконечная трясская дорога и не подрессоренные скрипучие телеги прыгая на колдобинах и выбоинах измотали последние силы у ослабевших людей. Сколько продолжалось эта нечеловеческая тряска на телегах. Сколько прошло времени, когда пришел обоз в Торжок, ни один раненый сказать не мог.
Я открыл глаза, кругом было тихо, подводы не двигались, колеса не скрипели. День или ночь стояла, трудно было сказать. Помню только, что нас на носилках куда-то понесли и опустили. Помню смутно, что мы несколько часов лежали в корридоре, потом в светлой перевязочной над нами манипулировали люди в белых халатах. Меня о чем-то спрашивали, я что-то отвечал на вопросы.
Как следует очнулся я в просторной и чистой палате. Под головой лежала ватная подушка, под боком такой же ватный тюфяк. Все закрыто белыми простынями, на подушке белоснежная навлочка, даже как то неловко. После земли и грязи оказаться в чистой кровати.
Лежу укрытый одеялом, рядом белая тумбочка. На ней граненый стакан с водой, в воде воткнуты полевые цветы. На больших окнах марлевые подкрашенные зеленкой в бледный цвет занавески.
Открыл глаза, дежурная сестра подходит и спрашивает:
– Будете есть?
– Ужасно хочу! – отвечаю я ей.
– Несколько суток во рту ничего не было.
Она ухадит и вскоре возвращается. В руках у нее поднос, на подносе миска ароматного хлебова, стакан компота и ломтики белого хлеба.
Я поднимаюсь на локтях. Тяну нос к миске и вижу, передомной мясные наваристые свежие щи. Жолтые блески навара плавают между разводами сметаны. Потянув ноздрей ароматный пар от наваристых щей, я задохнулся от вкусности плескавшейся в миске похлебки. Сколько лет ничего подобного не ел, не нюхал и не вдыхал такого аромата.
Медсестра подставила к кровати табуретку. Поставила миски, положила рядом на торелочку хлеб. Компот она аккуратно поставила на тумбочку.
– Ешьте первое, а я пойду за вторым.
– А что на второе, – спросил я из любопытства. Может не налегать на щи, оставить место для жаркого.
– На второе, гуляш с жареной картошкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429