Выкати пушку на сотню метров от немцев. Ударь в упор по глазам, пулемётчикам. Они бросят все и побегут в Духовщину. Поди, узнай, из чего русские бьют в упор. Может там танки, глотая воздух, выплевывают смерть прямой наводкой. А что! С расстояния в сотню метров немцев можно срезать вместе с пулеметами с лица земли. Нам бы сейчас пару штук и приказ расстрел на месте за неподчинение или трусость орудийного расчета. Мы бы их вывели ночью на огневой рубеж на двадцать метров в упор.
Но у нас другая задача – брать языков! Штабам нужны показания пленных немцев, чтобы провести красную стрелу в направлении главного удара. Всегда так бывает! Чужую беду руками разведу! А на свои дела время не хватает!
И все же я возвращаюсь к мысли о наступлении. Вспоминаю, сорок первый. Вот когда нас немец учил воевать. Тогда он нам наглядно показал, как нужно прорывать оборону противника. Налетит с воздуха, пробьет полосу на всю глубину обороны. Обрушиться артиллерией и, не снижая огня, пустит танки вперед. Пехота пойдет вперед, когда с нашей стороны никто не стреляет. Стоит им, где поперек дороги встать, они не лезут вперед одной пехотой. Не подставляют под пули своих солдат. Они вызывают авиацию, подтягивают вперед артиллерию и начинают все живое с землей мешать. Пехота ждет пока впереди все кончиться. Вот это война!
А здесь что? Не война, а хреновина одна! После такого огня пехоте нужно выдать пролетки. Пусть с колокольчиком под дугой катят к чертовой матери прямо к Смоленску!
По началу наступления по передней немецкой траншее наши выпустили раз в десять больше снарядов, чем надо бы было. Все это было обставлено и рассчитано по военной науке как следует. А теперь пехота топчится на месте из-за каких-то трех, четырех, несчастных немецких пулеметов.
Командиру полка сыплют приказы, всю шею проели. Из дивизии жмут и грозят, что давят сверху. А что он может сделать?
Дальнобойные на тягачах в тыл уволокли. Катюши плюнули и по быстрому смотались куда-то. Грохоту было много. А в результате десятка два, три пленных, километров пять в глубину отвоеванной у немца земли. И основная линия обороны немцев на том берегу реки Царевич!
Рассвет не предвещал ничего хорошего!
Напрасно майор сутулился и суетился над своей картой. Обстановка может в любой момент измениться не в нашу пользу. Возьмут немцы и полоснут из полсотни орудий, пропашут авиацией весь участок нашего наступления, бросят в прорыв танковый десант и полетит всё к чертовой матери. Совсем недавно в сорок втором, как скажет старшина – Летось было! до батальона танков и рота немецкой пехоты при поддержке десятка пикировщиков разгромили под Белым целую нашу дивизию. Что было когда-то, может повториться в любой момент. Жизнь она вечна и в прошлом и в бесконечном будущем!
Над головой не высоко посвистывают пули. Небо становится, светлее немцы постепенно усиливают пулеметный огонь. Вот и редкие снаряды запорхали над землей. Тупым ударом они вскидывают землю и с надрывом раскатисто рвутся то там, то здесь. Пока по характеру стрельбы можно сделать заключение, что у немцев ничего не изменилось.
От того места, где мы сидим, вперед уходит широкий овраг. Сначала он мелкий, а потом становиться все глубже. Он пересекает позиции немцев. В конце его склоны превращаются в кручи и обрывы. По дну оврага бежит, петляя не глубокий ручей. Его можно перейти, глубина покален. Дно оврага сильно изрезано, покрыто осыпями, песком и местами галькой. Ложе оврага слева сухое и твердое. По левой стороне оврага внизу проходит проселочная дорога. Правая сторона дна оврага залита водой. От крутых и обрывистых берегов в сторону отходят небольшие овражки и балки, узкие расщелины, размытые дождями.
Один стрелковый батальон продвигался слева по краю оврага, другой закрепился справа в небольшой поперечной балке. Овраг для батальонов линия раздела.
Если пройти весь овраг, то в конце слева над крутым выступом находится отмеченная на карте церковным крестом высота. Она прилегает к самому краю оврага. На ней окопались немцы. Они простреливают пулеметным огнем всю долину оврага и подступы к нему.
Наша полковая артиллерия с лошадьми и упряжками, передками и лафетами спустилась в овраг, и по дну его решила двигаться вперед.
Зачем они туда полезли? Побоялись пулеметного обстрела? Всё это случилось ночью, в темноте. Они нащупали твердую дорогу и покатили по ней. По открытой местности они не пошли. Немец держал под пулеметным огнем подступы слева к высоте Крестовой.
А когда рассвело, в небе со стороны Духовщины послышался гул самолетов. В сторону оврага низко змейкой шли немецкие пикировщики Ю-87.
Четко обозначенные края оврага сразу исчезли в шквале огня, летящей земли и дыма. Пикировщики один за другим камнем срывались вниз и бросали бомбы. После каждого броска они, завывая включенной сиреной, взмывали вверх для очередного захода.
За пикировщиками вторым этажом расположились бомбовозы. Они завывали уже на подходе к оврагу. Пикировщики отбомбились, построились и ушли. Бомбардировщики принимаются за свое дело.
На земле мелькают бегущие люди. Все кто оказался на дне оврага, лезут наверх в расщелины и поперечные балки, бросив лошадей, раненых солдат. Никому, под вой и грохот бомб, дела нет до других.
И вот от фюзеляжей самолетов отрываются черные бомбы. Они стремительно, набирая скорость, несутся к земле. Как только сверху посыпались бомбы, на земле мгновенно все спряталось, укрылось и затаилось в ожидании смерти.
Мы с Рязанцевым стояли в проходе землянки смотрели то вверх, то вниз. Старались угадать, куда ударят бомбы. А снизу, когда смотришь на них, кажется, что они летят на тебя и только в последнюю секунду их как бы отворачивает и относит в сторону невидимая рука. Видно, как они промелькнули за край крутого обрыва.
В овраге твориться что-то невероятное. Кажется, что все живое и мертвое перемешалось с землей и полетело в разные стороны. С лошадьми и упряжками на крутые берега оврага не вспорхнешь и прыжками не выскочишь. Я видел, как из оврага стали выпрыгивать люди. Они разбежались по полю и ложились на живот кто, где мог.
Вой и грохот стояли над землей. Телефонная связь с батальонами и ротами оборвалась.
Смотрю в ту сторону, где блиндажи штаба полка. Вижу, припадая к земле, в нашу сторону бегут два солдата. Это за мной, связные командира полка. Это он послал их по мою душу.
Тяжело дыша, они припадают к земле и ложатся на животы у самого входа. От такого грохота и лязга головой воткнешься в землю, хотя мы стоим во весь рост и смотрим на них.
Глотая слова, один из них обращается ко мне.
– Командир полка приказал вам немедленно бежать в батальон!
– Связь с батальоном прервана!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429