А мина лежит на дороге, лежит и звука не подает. Лежит она стерва, присыпанная землей и ждет свою жертву. Ударит по ней копытом лошадь, наедет на нее колесо телеги и рванет она метров на двадцать. Ударит так, что брызнут и вылетят мозги. Попадешь под ее удар, не почувствуешь ни боли, ни взрыва. Станет легко. Мелькнет белый свет, и поплывут цветные круги. Погаснут они, и задернет глаза черным бархатом.
Окажешься в шагах двадцати, считай, тебе повезло. Кинет тебя на обочину, ударит оглоблей по голове, сиди и жди, пока очухаешься. Замотаешь головой, сплюнешь сгустком крови, можешь вставать. Тебя только шарахнуло взрывной волной. Взорвался не ты – повозка с людьми. Они метнулись в черное пространство.
Бежать в сторону или падать на землю после взрыва совершенно бесполезно. Стой и смотри. Собирайся с силами.
Убитых стаскивают с дороги, чтобы повозки, которые идут следом не прыгали по трупам. С тылами полка, где-то сзади ползет похоронная команда. Это отборная братия, их с гастритом держат в тылу, они имеют дело только с трупами. Подойдут, посмотрят, стянут с убитых все лишнее: шинель, сапоги, шапку, если ее не разорвало, могут закидать лапником, а могут и так оставить в покое. Эти дела они сами решают. Кому ставить дощечку, а кого оставить без нее в вечном блаженстве. Иногда забросят труп убитого в кусты, а дощечку воткнут у дороги. Тут виднее. Пусть начальство не сомлевается – солдата закопали в земле.
Раненых тоже кладут около дороги, на обочину на видном месте. В куче они видней. А то, полковые пройдут и не увидят.
И снова под крики и ругань обозников лошади выхватывают телеги из канав. И снова серое, землистого цвета войско ползет по дороге, догоняя немцев.
Днем на дороге сырость и хлябь. Ночью дорога твердеет, становиться бугристой. Размоины и следы, борозды от колес покрываются коркой льда. Шагать по такой изрытой дороге одно мучение. Днем, когда греют небеса, идти легче, на душе веселей, дорога мягче. Днем ее месят солдатские сапоги, мнут копыта, давят колеса обозных телег. Снежная жижа и грязь хлюпает под ногами. Прелый весенний воздух щекочет в ноздрях. В низинах собираются разводья воды. Повозочные разгоняют своих лошадей, дергают их вожжами, кричат, матерятся, подталкивают повозки сзади. Лошади из последних сил карабкаться на пригорок. Пешие солдаты нехотя заходят в жижу и двигают вперед ногами.
А может именно в этот самый момент, когда ты карабкаешься на бугорок, тебя поджидает немецкая мина. Пни ногой поваленную жердь, задень слегка за кусок телефонного провода, брошенного поперек дороги, и боковой взрыватель натяжного действия сработает взрывом. Вы думаете, что в воде и слякоти капсюль может отсыреть и взрыва не произойдет? Солдаты так не думают.
Смотрю на идущих рядом солдат и пытаюсь понять, о чем они сейчас думают. Лица усталые, шинели забрызганы грязью, вид утомленный и измученный. Идут пулеметчики. Смотришь на них и не узнаешь, кажутся, почему-то не знакомыми и чужими. Хотя я каждого из них знаю в лицо. Я понимаю. Это от усталости. Мы идем и идем, а конца дороги не видно.
Немцы оторвались от нас и бегут. Мы не можем догнать их, хотя топаем уже целые сутки. Происходит что-то непонятное.
Сверху по всем инстанциям требуют доклада обстановки. А здесь не знают, где собственно находятся немцы. Свежих резервов в дивизии нет. Пулеметчикам приказали идти впереди, заменив стрелковую роту.
Драпать и удирать всегда легче, чем догонять. Немцев подгоняет паника и страх. Сзади на них наседают славяне. А наши не очень торопиться. Славяне идут себе и идут. В пехоте всегда так. Кто-то должен идти впереди. Сколько не иди, а первые немецкие пули где-то тебя обязательно встретят. Потому что мы воевали только солдатами.
Для отчетов и рапортов нужны были километры, пяди земли, освобожденные деревни. Количество раненых и убитых в расчет не принималось.
Когда прорывали оборону, были готовы к большим потерям. Главное, – нужно было прорвать. Считали, что дивизия в прорыве быстро выдохнется, понесёт большие потери. Но к нашему удивлению немцы сразу бросили всё и побежали на новый рубеж. Всё оказалось иначе, не так как рассчитывали. Мы в первый момент даже замешкались.
На большаке Белый-Духовщина в январе сорок третьего года немцев сбить не удалось. Прорыв наметили в обход Белого. Там у немцев оказалось слабое прикрытие. При первом же ударе, боясь попасть в окружение, немцы дрогнули и побежали на новый рубеж.
Прорыв немецкой обороны прошел без особых потерь. Резервов у немцев не было. Артиллерия частично была снята. Подвоз боеприпасов по раскисшим дорогам прекратился. Наступления в такой период они от нас ни как не ожидали.
Мы обошли Белый со стороны Шайтровщины и стали двигаться на Батурино параллельно Бельскому большаку. Мы ушли вперед. Белый был освобожден другими, наступавшими здесь частями.
Небольшой городишко стоил нам многих тысяч жизней солдат и ротных офицеров. Многие из наших солдат легли в эту землю. И еще больше, к нашему стыду попали здесь не по своей вине в плен.
Теперь, в весеннюю распутицу оказалось достаточно одного небольшого удара, и грозная немецкая оборона развалилась и рухнула за один день. Вот почему мы теперь без сна и отдыха шли, поспевая за отступающими немцами.
Начальство поспевало за нами наездами, катили в легких пролетках. Они успевали за ночь выспаться, плотно перекусить и пуститься за нами в путь, дороги для них были очищены солдатскими сапогами, копытами наших лошадей и колесами телег. Они ехали без опаски, подгоняя и торопя нас вперед.
Помню, мы подошли к Шайтровщине. Перед глазами предстала знакомая деревня. Когда-то здесь стоял большой пятистенный дом, в котором проживал сам Березин. В мае сорок второго года он бросил здесь свое гвардейское войско и скрылся, поставив немцам в плен восемь тысяч солдат. Последний раз его видели в компании врача из медсанбата с женой, которые отправились к немцам.
Помню, как на крыльце этого дома стояли солдаты из его личной охраны. Они смотрели уверенно на меня лейтенанта с высоты этого крыльца, держа на животе свои автоматы.
Воспоминания и прошлое теперь в сторону. Нам нужно держать направление на Брулево. От Брулево лесной дорогой мы идем на Коровякино, ночью поворачиваем на север и к утру 12 марта выходим к подножью высоты 236.
Такую высоту мы давно не видели. Мы стояли, задрав голову кверху, и смотрели на ее вершину торчащую где-то в небе. Дорога с опушки леса уходит зигзагами по ее склону в гору. Вывалив на простор и свет из сумрака заболоченного леса, мы вдруг услышали набегающий звук снарядов. И в тот же миг они прошуршали у нас над головой.
– Ну, вот и догнали немца! – облегченно вздохнули солдаты.
Позади на дороге вскинулись дымные снопы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429