Командиры рот похоронами не занимались. Зимой, на передовой этого и не сделаешь. Их дело было держать рубежи и ходить с ротой в атаку.
Убитых учитывал старшина. А братские могилы должны были рыть полковые людишки. Я не заставлял своих солдат долбить мёрзлую землю и рыть для убитых могилы. Они для себя, для живых, не рыли окопы, а лежали в открытых снежных воронках.
Повозочный хотел протянуть занемевшие ноги. Во сне, он сделал несколько торопливых движений, пытался ногами нащупать свободное место, но ему это сразу не удалось. Обоз вернулся в деревню и в избу после паники, набилось много народа.
Здесь ютилась братия самого низкого сословия. На грязном замызганном полу лежали вповалку повозочные и солдаты. Чины повыше и офицеры тылов занимали отдельные избы. Солдат и повозочных туда не пускали. Уж очень плохо и мерзко от них пахло. Солдаты Фюрера, приходя на постой, по крайней мере, на пол бросят соломы. А наши привычны, они вот так и год могут пролежать на грязном заплёванном полу. Главное разве в том, где лежать? Главное в том, кто кого пересилит! Солому начальство слать запретило. Курят и плюют прямо лежа в углу. Тут и пожар может, случится. Солдатам что! Им говори, не говори! Бросят горящий окурок, сожгут всю деревню. Вот и запретили слать в солдатские избы солому. Лежат солдаты на грязном полу и пускают дух.
– Куды те ты мне в харю вонь свою направил?
А он тебе нарочно со звуком пустит струю, а на словах добавит:
– Нюхай друг русский дух! Выйдет весь, ещё есть!
Вчера ездил повозочный к артиллеристам, возил им сено для лошадей. Стоят они в лесу у дороги. До настоящей передовой еще километра три. Никто не хочет лезть в окопы к пехоте. Посмотрел Ефим, как живут артиллеристы. У них в стороне от огневой, стоит походная палатка с железной печкой. Рядом куча наколотых дров, топи хоть всю ночь, жарь целый день. Делать им нечего вот они и преют. Все своё барахло они возят за собой на конной тяте. Батарея небольшая, всего два орудия и ящик снарядов на две огневых. Вот и вся позиция полковой артиллерии. В палатке свободно, пахнет хвоей, никакой толкотни. У каждого для отдыха определённое место.
Был у повозочного дружок. Шли они вместе на фронт в одной маршевой роте. Дружка отправили стрелком на передовую, а Ефим остался в полку при лошадях. Повстречал раз дружка своего Ефим в сан роте. У дружка на шее чирей от холода вскочил. Сделали наклейку и отправили обратно. С такими вещами от передовой не освобождают. Это не рана, полученная в бою. Поговорив с ним о том, о сём, дружок вдруг заторопился, он должен был со старшиной вернуться обратно. Разговор о передовой не вышел, не получился. Из разговора Ефим не мог себе представить, что такой стрелковая рота. И никто из здешних, даже их свирепого вида обозный старшина не мог сказать о передовой ничего путного.
Повозочный лёжа в углу избы, поворочался, поскрёб ногтями за пазухой, не открывая глаз. Открывать глаза без всякой надобности последнее дело. Вот когда повар загремит у котла, тут не зевай, предлагай ему свои услуги. Ноги сами спружинят, каждый мускул, настороже. Локти поднимут, ноги вынесут. Выскочишь из избы наружу, хватишь полной грудью морозного воздуха и мурашки побегут по спине. Тут раздумывать некогда. Сразу с услугами к повару. Натаскаю водицы? Напилю и наколю дровишек! В топке под котлом огонь разведу.
Ещё заря не займется, а у тёбя всё готово. Притулишься спиной к тёплому котлу, затянешься козьей ножкой и на душе станет тоже тепло. Теперь только ждать. А ждать уже не долго. Время быстро бежит.
Смотришь, мимо снуют такие же шершавые и потёртые, а ты спокойно стоишь, ты при солидном и сытом деле. Слышится глубокое дыхание и фырканье лошадей. Деревенские розвальни поодаль стоят, задрав вверх оглобли. Сегодня, когда рассветёт, он вместе с другими повозочными поедет обозом в сторону армейских тылов. Туда они повезут раненых, а на образном пути возьмут амуницию и винтовки для нового пополнения.
Сейчас нужно достать котелок и к повару подкатиться, чтобы пока нет никого, плеснул двойную порцию, да погуще. Всю работу, которую повозочный спроворил, должен был сделать на кухне сам повар. Он знал, что заработанное за поваром не пропадет.
Но куда именно потянется обоз, сколько времени ему придется торчать в санях на холоде и месить ногами снег по зимней дороге? Этого он не знал. Сколько раз придётся переваливать сани через сугробы и заносы, которые теперь ветром намело поперёк дороги, понукая и нахлёстывая свою лошадёнку.
Старшина, их обозный начальник, выйдет на крыльцо, сделает передых и рявкнет басом. Попробуй, не успей лошадь в сани запрячь. Попробуй, промедли или сделай промашку, оборвётся сбруя, уволокут ночью вожжи. За это можешь к вечеру на передовую угодить. Хоть и нужно заразнее знать, что там и как там, но никто из повозочной братии почему-то не рвался туда, а совсем наоборот. Да и был Ефим человек робкий, больше мог угодить, чем показывать свой характер. «Лучше прикинуться дурачком, чем трупом валяться на снегу», – слышал он разговор своих товарищей.
Теперь с обозом путь их будет не легкий. Но зато на обратном пути старшина завернет в деревеньку, куда- нибудь в сторону, где живут одни бабы, дети, да старики, где нет постояльцев солдат и не живут всякие штабные начальники.
Достанется им большая зажиточная изба и сердобольная хозяйка. А уж разжалобить её на чугун картошки, это они мастера. Дело обычное. Глянь и перепадёт им чугун человек на десять. Считай, каждому по горсти горячей картошки в мундирах.
Зашуршит большой, тяжелый чугун корявым дном по исподу печки, подхватишь его рогатым ухватом и быстро на стол. А тут уж не надо сидеть и глотать пустую слюну.
Достанешь из штанины тряпицу с солью, возьмешь пальцами малую щепоть, посолишь облупленный горячий комок и обжигая губы, вдыхая жгучий пар, нажмёшь на него зубами. Дуешь на него, а он как огонь рот обжигает.
Старшина конечно в красном углу, он держит железную кружку, налитую самогонкой. Крякнет для порядку, понюхает корку хлеба и опрокинет всё разом, у него горло широкое. Сунет себе под нос ломоть ржаного хлеба и завертит головой.
В обозе двенадцать подвод. У всех двенадцати за голенищами кнуты и ложки. Сидят за столом, как апостолы, с двух сторон от старшины. А старшина, как Иисус, выкатив грудь, смотрит серьёзно на своих подчинённых. У себя, в полковых тылах, обычно во время еды никто не снимал с головы шапки ушанки. Здесь за столом под святыми иконами, совсем другое дело. Тут и хозяйка может осудить и сказать, что нехристи.
Солдаты за столом сидят по-христиански. Шапку на лавку и придавил её собой. Некоторые суют её за пазуху. Как там не вышло, что не случись, а шапка при тебе, на улице ведь зима.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429