Дух в тебе боевой заложен.
– А я думал, что испортил?
– Ты Бычков пойдешь направляющим!
– Есть идти передним!
– Ну что ж! Раз отказов нет на выход, объявляю перекур! Через десять минут выходим!
У входа в блиндаж стоят новенькие и те, кто от поиска пока свободны. Новенькие смотрят на готовую к выходу боевую группу и на процедуру выхода.
Через десять минут мы выходим на тропу и идем по снежному полю. Навстречу нам, на уровне груди, летят немецкие трассирующие пули. Бычков замедляет ход, остальные замирают на месте. Идем по переднему. Он встал и все стоят. Пули проходят довольно близко. Каждый стоит и ждет тупого удара. Каждый, этот момент переживает по-своему. Переживают все. Пули могут ударить любого. И Бычкова, что стоит впереди, и тех, кто остановился сзади, на изгибе тропы.
Один стоит и зло смотрит на пролетающие пули. Другой, сжав зубы, отворачивается, чтобы не видеть их. Двое, трое стоят спокойно и тупо смотрят, как они сверкают. Я задерживаю дыхание и смотрю, как они горят голубоватым зловещим огнем.
Если трассирующая пролетает в полуметре от тебя, то видно как она горит и сверкает. Вот она приблизилась к самому лицу, сверкнула беззвучно и исчезла за ухом.
В это время один из ребят опускает автомат на снег и приседает. Это Возков, пулей в предплечье ранен.
Пули ударяются рядом в снег и визжат, разлетаясь рикошетом в стороны. На них уже никто не обращает внимания. Возкова перевязывают, он поднимается на ноги, ему вешают автомат на шею и он пробует сделать пару шагов.
– Можешь идти? – спрашивает Рязанцев.
– Дойду, помаленьку!
Следующая очередь идет чуть левей. Слышен посвист пуль. Мы трогаемся с места и идем по тропе.
Снежный скат заметно понижается. Мы обходим стороной солдатские окопы, находим протоптанные следы наших ребят, которые здесь шли несколько дней назад и вскоре подходим к оврагу. На краю оврага все ложатся. И по одному садясь на снежный спуск, на заднице съезжают вниз, перебирая ногами. На дне оврага мы поднимаемся на ноги и гусиным шагом подходим к группе заснеженных деревьев. Здесь мы медленно опускаемся за стволы. Теперь здесь можно передохнуть и немного расслабиться.
Из-за деревьев даже ночью хорошо просматривается немецкая траншея. Она идет по самому краю обрыва. Траншея, по-видимому, глубокая, потому что хождения солдат в ней не видно. Но где-то должны сидеть наблюдатели? Возможно, они затаились и смотрят на нас? Ждут, пока мы уляжемся и решают – брать нас живьем или расстрелять в упор из пулемета. Всякие мысли приходят в первый момент.
Проходит немного времени, вокруг все спокойно и тихо. Пули летят высоко над головой. Пулеметный обстрел немцы ведут из глубины обороны.
Далеко вправо уходят очертания оврага. И там дальше, по краю, все та же траншея. Чуть правее нас, в глубине обороны возвышаются две круглые насыпи. Это блиндажи для немецких солдат. Это не только укрытия, это огневые опорные пункты. К ним с переднего края тянется ход сообщения. Федор Федорыч наверно видел их, но мне о них ни чего не сказал. Возможно забыл? А может, думал о главном – как из траншеи брать языка?
Мы укрылись одеялами, лежим на снегу и посматриваем из-за деревьев. Так проходит часа два или три.
Я решаю остаться здесь на день и думаю, что нужно дать отдых ребятам.
Двоих назначаю дежурить, а остальным разрешаю укрыться одеялами и спать. Смена через каждые три часа. Мы с Рязанцевым не вылезаем из-под одеял до самого рассвета. Ночью я раза два просыпался, жестами спрашивал дежурных, что, мол, и как? Они пожимали плечами и делали знак рукой, что все идет по старому. Немцев не видно.
Утром я высовываю голову из-под одеяла, осматриваюсь кругом, толкаю ногой в бок Рязанцева. Утро, как утро! Вроде мы не под самым носом у немцев лежим. Теперь ребятам полагается спать, а мы с Рнзанцеыв будем дежурить.
Я поднимаюсь, улаживаюсь по удобней, остальные ложатся и укрываются одеялами и тут же засыпают. Весь день мы с Рязанцевым сидим и ведем наблюдение. Иногда мы с головой накрываемся одеялом, разговариваем шепотом обмениваемся мнениями и делаем перекур.
Зимний день короткий. К ночи мы поднимаемся и уходим из оврага. Обратный путь под пулями проходим, так же не спеша, заходим в блиндаж, садимся на нары и, не снимая, халатов сразу закуриваем.
– Ну что? Как думаешь, Федор Федорыч? Может, завтра ночью пошлем ребят подняться в траншею? Пусть тогда до рассвета лестницу туда занесут.
– Чего ночи ждать? В сумерках нужно идти! К ночи они расставят посты и усилят наблюдение. В светлое время они нас здесь не ждут. Ночью они все будут на ногах. Сам знаешь, немцы темноты бояться и перед рассветом особенно зорко следят.
– Логика верная! Ты прав! Ничего не скажешь!
– Может, я сам в траншею пойду?
– Нет, Федор Федорыч, сейчас нам с тобой это дело не подпирает. Приказа из дивизии на захват пленного нет. Готовь группу захвата из троих и группу прикрытия. Кто старшим пойдет?
– Аникина! Он давно не ходил! Бычкова и Соленого с ним в паре.
– Ладно, согласен! Группу прикрытия сам подберешь!
Теперь план действия давай обговорим. На поиск обе группы пойдут перед рассветом. Остаток ночи и день будут лежать. Перед наступлением темноты пойдут на траншею. Напролом пусть не лезут.
– Может им с ночи лестницу приставить, осторожно подняться и в траншею взглянуть.
– Согласен! Пусть по-тихому поднимутся и заглянут в траншею. Им нужно знать, куда потом придется идти.
При выходе на захват языка, поднимутся наверх – осмотреться должны! На ту сторону пусть сразу переберутся. Группу немцев из трех, четырех, если те по траншее пойдут, нужно будет пропустить мимо. Брать только одного или двух. Главное не обнаружить себя, вот в чем задача!
Здесь Федя отличное место. Лучше с захватом языка подождать, если ситуация сомнительная будет. На этом месте можно будет в другой раз взять. Главное немцев не спугнуть. В общем, нужно действовать, как можно тише. Только в этом наше преимущество и реальный успех. Выдержит Аникин? В драку не полезет?
– Нет! Ребята спокойные! Особенно Бычков.
На исходе ночи обе группы разведчиков вышли в овраг. Мы с Рязанцевым вместе с ними дошли до переднего края стрелковой роты, спрыгнули в крайний окоп и стали смотреть им вслед. Вот они растворились в снежной пелене.
Часа через два на снегу с той стороны я заметил движение. Слышу при подходе к окопу наши ребята пыхтят. Первая мысль – ранило наверно двоих или троих.
Выглянул в проход, поднялся над окопом по пояс, вижу, подходят. Еще пару десятков шагов и они перед окопом стоят. Вижу между ними незнакомая рожа в маскхалате шевелится. Конечно немец! Где-то схватили черти! Аникин перед окопом стоит, и кровь на снег сплевывает. Сказать ничего не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429