.. Два важных старика, сидящих на лошаденках около говорящего, поддакивали хаджи Якубу. Один из стариков, вероятно наглотавшийся наркотика, клевал носом и казался сонным. Второй был, напротив, неестественно суетлив, он беспрестанно, после каждой фразы хаджи Якуба, угодливо в тон ему восклицал: «Да, тень божья!..», «Да, грех великий...»
— Восэ! Если ты вернешь захваченное,—вдруг решительно, переходя на деловой тон, заявил хаджи Якуб,— если ты вернешь оружие, захваченное у тысяцкого, у мученика Саидкула, если ты разошлешь всех этих людей по их селениям...
Да, с условием, что разошлешь! — вытянув шею, вставил беспокойный старик.
.— ...по их селениям,—-повторил хаджи Якуб,—то высокий правитель согласен уменьшить налог за прошедшие неурожайные три года...
— Да, не брать! — вставил опять старик.
— ...Бек приказал тебе послать своих представителей в крепость, чтобы они высказали, каковы твои условия, и чтобы во взаимном согласии кончить распрю полюбовно. Высокочтимый бек не хочет кровопролития, он хочет спокойствия подданных!
— ...Да, спокойствия своих подданных! — повторил надоедливый старик, и хаджи Якуб кинул на него взгляд, полный неудовольствия.
— Не упрямьтесь, пасомые! — снова обратился хаджи Якуб к толпе.— Не поддавайтесь наговорам всяких неразумных, безрассудных людей! Вы взбунтовались, соблазнились посулами, но теперь сойдите с этой ложной дороги! Иначе...— тут в голосе хаджи Якуба зазвучал металл,— иначе... у повелителя эмирата и у высокого правителя нашего бекства есть многочисленное, хорошо вооруженное войско. Стоит только дать приказ, и оно в мгновение ока всех вас уничтожит, села ваши обратит в прах,— этого ли вы хотите? А ведь богоданные повелители не хотят напрасно пролить кровь мусульман. Если вы раскаетесь в содеянном вами, разойдетесь по своим домам, вы будете прощены!..
— Да, простят вас, конечно, простят! — на высокой ноте возопил настырный старик...
Уже открыто, гневным жестом прервав его, хаджи Якуб еще долго говорил о том, что властителям позволено повелевать, а подданным не позволено бунтовать, сыпал цитатами из Корана, приводя их по-арабски,— слушавшие их ни .слова не понимали, и толпу разобрал смех. Но, выказывая мудрость свою, хаджи Якуб уже не слышал ни смеха, ни возгласов, ему надо было лишь говорить, выгадывая время, подольше, а его хитрости не понимал народ.
Так же как и все повстанцы, Восэ не верил ни единому слову из заверений и обещаний хаджи Якуба. Мирзо Акрама люди здесь знали хорошо, а Восэ лучше других. И все же, поскольку правитель, по уверениям хаджи Якуба, готов был пойти на переговоры с представителями восставших, Восэ решил не уклоняться от них и через СБОИХ представителей изложить требования повстанцев. Послать
людей к правителю, во всяком случае, следует, хоть увидят, что делается там, в крепости.
Представителями восставших Восэ назначил певца Гуль-Курбана, Одину и Шарифа. С ними конюхом решил он послать и Ризо.
Вдруг амлякдар Ховалинга, Абдукаюм, находившийся в толпе народа, вырвался вперед и, упав на колени перед Восэ, начал умолять его:
— Пошли и меня вместе с ними, Восэ! Клянусь маза- ром святого Бальджуана, даю благородное слово, я буду на твоей стороне, за тебя буду говорить с беком! Да, да, буду говорить! И в самом деле, подданным очень тяжело пришлось, это несправедливо, ведь и у меня глаза есть, я вижу, что это несправедливо. Сердце у меня не камень, оно болит, когда я думаю о бедняках... Восэ, пойми, у меня же выхода не было, я вынужден был действовать по приказам правителя. Да, был вынужден! Помню случай: я и тебя обидел, но ведь тоже по принуждению, я очень раскаиваюсь, сто раз раскаиваюсь!.. Ты только один раз прости меня, проверь меня, я не лицемер, я поклялся! Ведь никто же не захочет стать клятвопреступником, а, Восэ?..
Подумав, Восэ согласился, поверил клятве чиновника и богатея.
— Хорошо, иди! — сказал он.
Амлякдар не был нужен Восэ — лишний груз в отряде повстанцев! Держать его как заложника тоже не было смысла: Восэ ясно представлял себе, что Мирзо Акрам не захочет стать «покупателем» этого своего чиновника, не справившегося с работой, да еще угодившего в плен.
— Скажите беку, что мы ставим четыре условия! — громко, чтобы все слышали, сказал Восэ, обращаясь к тем, кого посылал на переговоры с Мирзо Акрамом.— Во-первых, бек не возьмет налога за три прошлых неурожайных года, а у кого уже взял, пусть вернет сполна. Во-вторых, пусть отменит «нохакона» — «неправедный налог». В-третьих, за случившееся в Ховалинге и у Мазар-и-Додарака пусть никого не винит. Наконец, пусть уволит амлякдаров Ховалинга, Сари-Хосора, Яхсу, Туткаула и Тавиль- Дары, а на их место назначит людей, которых захотят подданные. Если бек примет эти наши условия, мы прекратим восстание, возвратимся в селения наши...— Восэ
обернулся к толпе повстанцев: — Друзья! Что вы скажете об этих условиях? Одобряете ли?
Гул голосов: «Одобряем! Одобряем!» — был ответом на этот вопрос Восэ.
Вдруг вышел вперед Назим:
— Восэ! А если правитель скажет: «Ваши условия принимаем», даст обещание, а потом нарушит его? Что мы тогда будем делать? Ведь они, правители, бесчестные, слова не держат!
Неимоверный шум и гам, поднявшийся в мгновенно возбужденной толпе, показал, что народ разделяет сомнения Назима.
Один из жителей селения Усто-Сафари, заросший черной бородой от горла до огромных глаз, предложил:
— Пусть бек запишет свои слова, поставит печать, прочитает нам! Пусть он придет вместе с судьей и двумя- тремя муллами, при них на Коране подтвердит свою клятву. А потом пусть письмоводитель правителя громогласно прочитает записанное на базарах Бальджуана, Ховалинга, Кангурта и Сари-Хосора! Если так не будет сделано, я пустому обещанию бека не поверю!
— Правильно говорит! — крикнул кто-то, и послышались возгласы:
— Пусть бек поклянется!
— Перед народом поклянется!
— Этого все мы требуем!
— Пустые слова — обман!
— Печать! Печать! С печатью он не обманет!
Восэ поднял руку:
— Хорошо. Это и мне нравится. Пусть так и будет!
И, взглянув на хаджи Якуба и его спутников, прибавил:
— Вы все останетесь здесь, пока наши представители не вернутся.
Что могли поделать посланцы бега? Восэ оставил их - заложниками. Певец Гуль-Курбан и его товарищи вскочили на коней, помчались. Ховалингского амлякдара Аб-дукаюма Ризо подсадил к себе на лошадь...
У ворот крепости, окруженные охранниками, всадники спешились. Ризо привязал лошадей к дереву и остался при них. Охранники впустили представителей Восэ в крепость, повели слепыми переходами куда-то вниз. Неожиданно все оказались в подземелье — сыром и темном. Амлякдар, назвав себя, упрашивал охранников не сажать его под арест, но те не слушали его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
— Восэ! Если ты вернешь захваченное,—вдруг решительно, переходя на деловой тон, заявил хаджи Якуб,— если ты вернешь оружие, захваченное у тысяцкого, у мученика Саидкула, если ты разошлешь всех этих людей по их селениям...
Да, с условием, что разошлешь! — вытянув шею, вставил беспокойный старик.
.— ...по их селениям,—-повторил хаджи Якуб,—то высокий правитель согласен уменьшить налог за прошедшие неурожайные три года...
— Да, не брать! — вставил опять старик.
— ...Бек приказал тебе послать своих представителей в крепость, чтобы они высказали, каковы твои условия, и чтобы во взаимном согласии кончить распрю полюбовно. Высокочтимый бек не хочет кровопролития, он хочет спокойствия подданных!
— ...Да, спокойствия своих подданных! — повторил надоедливый старик, и хаджи Якуб кинул на него взгляд, полный неудовольствия.
— Не упрямьтесь, пасомые! — снова обратился хаджи Якуб к толпе.— Не поддавайтесь наговорам всяких неразумных, безрассудных людей! Вы взбунтовались, соблазнились посулами, но теперь сойдите с этой ложной дороги! Иначе...— тут в голосе хаджи Якуба зазвучал металл,— иначе... у повелителя эмирата и у высокого правителя нашего бекства есть многочисленное, хорошо вооруженное войско. Стоит только дать приказ, и оно в мгновение ока всех вас уничтожит, села ваши обратит в прах,— этого ли вы хотите? А ведь богоданные повелители не хотят напрасно пролить кровь мусульман. Если вы раскаетесь в содеянном вами, разойдетесь по своим домам, вы будете прощены!..
— Да, простят вас, конечно, простят! — на высокой ноте возопил настырный старик...
Уже открыто, гневным жестом прервав его, хаджи Якуб еще долго говорил о том, что властителям позволено повелевать, а подданным не позволено бунтовать, сыпал цитатами из Корана, приводя их по-арабски,— слушавшие их ни .слова не понимали, и толпу разобрал смех. Но, выказывая мудрость свою, хаджи Якуб уже не слышал ни смеха, ни возгласов, ему надо было лишь говорить, выгадывая время, подольше, а его хитрости не понимал народ.
Так же как и все повстанцы, Восэ не верил ни единому слову из заверений и обещаний хаджи Якуба. Мирзо Акрама люди здесь знали хорошо, а Восэ лучше других. И все же, поскольку правитель, по уверениям хаджи Якуба, готов был пойти на переговоры с представителями восставших, Восэ решил не уклоняться от них и через СБОИХ представителей изложить требования повстанцев. Послать
людей к правителю, во всяком случае, следует, хоть увидят, что делается там, в крепости.
Представителями восставших Восэ назначил певца Гуль-Курбана, Одину и Шарифа. С ними конюхом решил он послать и Ризо.
Вдруг амлякдар Ховалинга, Абдукаюм, находившийся в толпе народа, вырвался вперед и, упав на колени перед Восэ, начал умолять его:
— Пошли и меня вместе с ними, Восэ! Клянусь маза- ром святого Бальджуана, даю благородное слово, я буду на твоей стороне, за тебя буду говорить с беком! Да, да, буду говорить! И в самом деле, подданным очень тяжело пришлось, это несправедливо, ведь и у меня глаза есть, я вижу, что это несправедливо. Сердце у меня не камень, оно болит, когда я думаю о бедняках... Восэ, пойми, у меня же выхода не было, я вынужден был действовать по приказам правителя. Да, был вынужден! Помню случай: я и тебя обидел, но ведь тоже по принуждению, я очень раскаиваюсь, сто раз раскаиваюсь!.. Ты только один раз прости меня, проверь меня, я не лицемер, я поклялся! Ведь никто же не захочет стать клятвопреступником, а, Восэ?..
Подумав, Восэ согласился, поверил клятве чиновника и богатея.
— Хорошо, иди! — сказал он.
Амлякдар не был нужен Восэ — лишний груз в отряде повстанцев! Держать его как заложника тоже не было смысла: Восэ ясно представлял себе, что Мирзо Акрам не захочет стать «покупателем» этого своего чиновника, не справившегося с работой, да еще угодившего в плен.
— Скажите беку, что мы ставим четыре условия! — громко, чтобы все слышали, сказал Восэ, обращаясь к тем, кого посылал на переговоры с Мирзо Акрамом.— Во-первых, бек не возьмет налога за три прошлых неурожайных года, а у кого уже взял, пусть вернет сполна. Во-вторых, пусть отменит «нохакона» — «неправедный налог». В-третьих, за случившееся в Ховалинге и у Мазар-и-Додарака пусть никого не винит. Наконец, пусть уволит амлякдаров Ховалинга, Сари-Хосора, Яхсу, Туткаула и Тавиль- Дары, а на их место назначит людей, которых захотят подданные. Если бек примет эти наши условия, мы прекратим восстание, возвратимся в селения наши...— Восэ
обернулся к толпе повстанцев: — Друзья! Что вы скажете об этих условиях? Одобряете ли?
Гул голосов: «Одобряем! Одобряем!» — был ответом на этот вопрос Восэ.
Вдруг вышел вперед Назим:
— Восэ! А если правитель скажет: «Ваши условия принимаем», даст обещание, а потом нарушит его? Что мы тогда будем делать? Ведь они, правители, бесчестные, слова не держат!
Неимоверный шум и гам, поднявшийся в мгновенно возбужденной толпе, показал, что народ разделяет сомнения Назима.
Один из жителей селения Усто-Сафари, заросший черной бородой от горла до огромных глаз, предложил:
— Пусть бек запишет свои слова, поставит печать, прочитает нам! Пусть он придет вместе с судьей и двумя- тремя муллами, при них на Коране подтвердит свою клятву. А потом пусть письмоводитель правителя громогласно прочитает записанное на базарах Бальджуана, Ховалинга, Кангурта и Сари-Хосора! Если так не будет сделано, я пустому обещанию бека не поверю!
— Правильно говорит! — крикнул кто-то, и послышались возгласы:
— Пусть бек поклянется!
— Перед народом поклянется!
— Этого все мы требуем!
— Пустые слова — обман!
— Печать! Печать! С печатью он не обманет!
Восэ поднял руку:
— Хорошо. Это и мне нравится. Пусть так и будет!
И, взглянув на хаджи Якуба и его спутников, прибавил:
— Вы все останетесь здесь, пока наши представители не вернутся.
Что могли поделать посланцы бега? Восэ оставил их - заложниками. Певец Гуль-Курбан и его товарищи вскочили на коней, помчались. Ховалингского амлякдара Аб-дукаюма Ризо подсадил к себе на лошадь...
У ворот крепости, окруженные охранниками, всадники спешились. Ризо привязал лошадей к дереву и остался при них. Охранники впустили представителей Восэ в крепость, повели слепыми переходами куда-то вниз. Неожиданно все оказались в подземелье — сыром и темном. Амлякдар, назвав себя, упрашивал охранников не сажать его под арест, но те не слушали его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122