Пропажа сумы, .одежды и обуви' для путника с гор — ущерб весьма ощутительный, но Восэ сейчас больше думал о револьвере хозяина. Мирзо Акрам, конечно, потребует возмещения — и немалого...
Какой-то человек легонько толкнул сзади растерянного Восэ. Восэ обернулся. В глаза ему смотрел очень смуглый, с круглой бородкой мужчина, по-видимому афганец. Восэ заметил его, когда, хватившись пропажи, гневно разговаривал с теми тремя, похожими на локайцев. Этот мужчина в ту минуту привез на двух ослах мешки с углем, высыпал его в сарай, подняв облако черной пыли. Сейчас он тихо сказал Восэ: — «Иди за мной!» —и вразвалочку погнал своих двух ослов на базарную площадь.
Восэ удивился, пошел за ним. На площади угольщик отвел Восэ в сторону, спросил:
— Что у тебя в переметке было?
— А тебе зачем знать?
— Ты скажи, а потом я тебе дам совет,— может быть, ты найдешь пропажу.
— Была одежда, обувь. И еще одна вещь хозяина была там.
— Какая вещь? Что-нибудь стоящее?
— Да, вещь дорогая, редкая.
— В таком случае скажи своему хозяину, Чтобы он обратился к начальнику здешней стражи, миршабу, потребовал найти его вещь. Если твой хозяин не поскупится на взятку, то начальник ночного дозора найдет и вернет вашу пропажу.
— Найдет и вернет? Миршаб?
— Да,— сказал угольщик и, понизив голос, добавил: — Ни один вор у нас, если не подмаслит горло миршаба, не может воровать. Оба они сообщники. И ты знай — вор не откуда-нибудь пришелец, а из самого заезжего двора. Я знаю это. Здесь не впервые кража. Только ты не вздумай проболтаться об этом. Я говорю тебе обо всем, потому что сочувствую тебе, ты бедный странник. ,
Угольщик, припрыгнув, вскочил на осла, толкнул его в бока пятками, но тут же остановил.
— Скажу еще: если тот, кого ограбили,—человек влиятельный и крепко, с нажимом потребует от миршаба, чтобы вор был найден и вернул украденное, то миршаб находит пропажу и возвращает владельцу. Но если пострадавший' не влиятелен или глуп и недостаточно настойчив, то хозяин заезжего двора в сговоре с миршабом сплавляет украденное!
Угольщик ткнул осла, гикнул на другого, уехал.
Пройдя снова ворота, Восэ разыскал взглядом хозяина заезжего двора. Тот, тучный, заплывший жиром, тщательно запирал висячий замок на дверях сарая. Вынул длинный ключ, передал своему помощнику — вихрастому лентяю — и пошел через двор к своей келье. Восэ, пристально вглядываясь в него, пересек ему путь перед самой кельей. Пронзительный, гневный взгляд и богатырское сложение человека, неожиданно вставшего у дверей кельи, смутили хозяина двора. Он приостановился в замешательстве и даже побледнел, потом с проворством, неожиданным для такой туши, проскользнул мимо Восэ в келью. Восэ сделал шаг за ним, крепко схватил его за ворот:
— Вор!.. Где моя переметка? Отдай мне переметку!
Хозяин двора испугался вида Восэ. Попытался, освободить ворот, но тщетно,— пальцы Восэ словно налились железом.
— Отпусти! Я не видел твоей переметки! Я не вор! Отпусти!
Восэ отпустил его, отступил. В полном расстройстве, в обиде и злобе, сел на краю полатей...
Когда Мирзо Акрам пришел с Ниязом на заезжий двор, Восэ рассказал хозяину о случившемся, передал и слова угольщика. Мирзо Акрам сначала поспешно направился к лошадям, пересчитал их щ лишь убедившись, что лошадей меньше не стало, успокоился, вернулся и тут же набросился на Восэ с бранью. Дескать, как это так мог Восэ повесить свою переметную суму на открытом месте,
понадеяться на каких-то незнакомых, посторонних людей?!
— Мне и в голову не могло прийти, что ты такой наивный, глупец!
В самом деле, откуда было этому богатею знать, что Восэ вырос в горах, среди чистых сердцем, простых людей, которые не знают ни воровства, ни мошенничества, ни подлости. Восэ, чувствуя себя виноватым, молчал. Мирзо Акрам заговорил снова:
— Ну, легковерность твоя пусть при тебе и останется. Но ты мне нанес большой ущерб: револьвер стоил мне пятьсот тенег.
Услышав это, Нияз схватился руками за ворот своего халата, словно хотел разорвать его. В нашей стране этот жест обозначает крайнюю степень возмущенного удивления.
— Вот тебе на! Дядя, ведь этот револьвер...
Нияз хотел сказать, что в Кабадиане своими глазами видел, как некий русский гость подарил этот револьвер дяде, но Мирзо Акрам вовремя оборвал его:
— Замолчи!.. А ты, Восэ, знай: если револьвер не найдется, его стоимость я взыщу с тебя!
Имя Мирзо Акрама, крупного богатея, амлякдара Гиждувана, потом раиса Кабадиана, кори, законника, в Восточной Бухаре все чиновники знали. Пусть все было в прошлом у растерявшего свои должности Мирзо-кори. Но слух о том, что он смещен с последней своей должности, еще не до всех в Гузаре дошел, да, кроме того, все бухарское чиновничество отлично понимало, что лица, единожды получившие высокий пост, теряя должность, не «испаряются в благодатном воздухе» Бухарского ханства, если только они лично не прогневили эмира. И «неплодоносный дождь ненастья всегда может смениться золотым плодоносящим дождем» доброй взятки, дающей любую новую должность умному человеку — что уже, кстати, испытано и самим Мирзо-кори, умудренным жизненным опытом и надежно накопленным богатством.
Поэтому, когда — и без совета угольщика — Мирзо Акрам сказал миршабу, что, пока не найдется украденное, он не уедет из Гузара, и если «князь ночи» не проявит должного усердия в розыске вора и револьвера, то будут найдены другие меры...
Словом, поняв, что богатей может пожаловаться не
только правителю провинции, но и самому эмиру, миршаб вечером, пригласив к себе Мирзо Акрама, протянул ему револьвер:
— Это мои люди нашли в селении Октерак, в доме одного кунгуратца. Сам грабитель сбежал, его не удалось схватить. Не нашлось ни переметной сумы, ни одежды, ни обуви, но ведь ваше почтеннейшество может презреть те лохмотья. А вот людям, которые потрудились, чтобы найти для вас это, надо вам немного заплатить. Их — трое.
—- Сколько дать? — сухо спросил Мирзо Акрам.
— Об этом скажет вам ваше благородство! — с алчной улыбкой склонил голову набок миршаб.
Вытащив кошелек, богатей отсчитал пятнадцать полновесных монет самому миршабу и по пять монет его троим слугам. Но сей мздоимец, заложив руки за спину, с медоточивой ласковостью в голосе протянул:
— Эти деньги вы отдайте странствующим бродягам,— они помолятся за вас! Услугу вам мы оказали безо всякой корысти.
Мирзо Акрам закряхтел, напыжившись, отсчитал еще одиннадцать монет — по две слугам и пять миршабу... Деньги были в молчании приняты.
Мирзо Акрам направился ночевать к своему знакомому. По пути зашел на заезжий двор, там без радости и без огорчения сообщил Восэ и Ниязу, что револьвер нашелся, передал рассказ миршаба о том, как именно это произошло, и с сожалением назвал сумму, какую ему пришлось уплатить «за услуги»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Какой-то человек легонько толкнул сзади растерянного Восэ. Восэ обернулся. В глаза ему смотрел очень смуглый, с круглой бородкой мужчина, по-видимому афганец. Восэ заметил его, когда, хватившись пропажи, гневно разговаривал с теми тремя, похожими на локайцев. Этот мужчина в ту минуту привез на двух ослах мешки с углем, высыпал его в сарай, подняв облако черной пыли. Сейчас он тихо сказал Восэ: — «Иди за мной!» —и вразвалочку погнал своих двух ослов на базарную площадь.
Восэ удивился, пошел за ним. На площади угольщик отвел Восэ в сторону, спросил:
— Что у тебя в переметке было?
— А тебе зачем знать?
— Ты скажи, а потом я тебе дам совет,— может быть, ты найдешь пропажу.
— Была одежда, обувь. И еще одна вещь хозяина была там.
— Какая вещь? Что-нибудь стоящее?
— Да, вещь дорогая, редкая.
— В таком случае скажи своему хозяину, Чтобы он обратился к начальнику здешней стражи, миршабу, потребовал найти его вещь. Если твой хозяин не поскупится на взятку, то начальник ночного дозора найдет и вернет вашу пропажу.
— Найдет и вернет? Миршаб?
— Да,— сказал угольщик и, понизив голос, добавил: — Ни один вор у нас, если не подмаслит горло миршаба, не может воровать. Оба они сообщники. И ты знай — вор не откуда-нибудь пришелец, а из самого заезжего двора. Я знаю это. Здесь не впервые кража. Только ты не вздумай проболтаться об этом. Я говорю тебе обо всем, потому что сочувствую тебе, ты бедный странник. ,
Угольщик, припрыгнув, вскочил на осла, толкнул его в бока пятками, но тут же остановил.
— Скажу еще: если тот, кого ограбили,—человек влиятельный и крепко, с нажимом потребует от миршаба, чтобы вор был найден и вернул украденное, то миршаб находит пропажу и возвращает владельцу. Но если пострадавший' не влиятелен или глуп и недостаточно настойчив, то хозяин заезжего двора в сговоре с миршабом сплавляет украденное!
Угольщик ткнул осла, гикнул на другого, уехал.
Пройдя снова ворота, Восэ разыскал взглядом хозяина заезжего двора. Тот, тучный, заплывший жиром, тщательно запирал висячий замок на дверях сарая. Вынул длинный ключ, передал своему помощнику — вихрастому лентяю — и пошел через двор к своей келье. Восэ, пристально вглядываясь в него, пересек ему путь перед самой кельей. Пронзительный, гневный взгляд и богатырское сложение человека, неожиданно вставшего у дверей кельи, смутили хозяина двора. Он приостановился в замешательстве и даже побледнел, потом с проворством, неожиданным для такой туши, проскользнул мимо Восэ в келью. Восэ сделал шаг за ним, крепко схватил его за ворот:
— Вор!.. Где моя переметка? Отдай мне переметку!
Хозяин двора испугался вида Восэ. Попытался, освободить ворот, но тщетно,— пальцы Восэ словно налились железом.
— Отпусти! Я не видел твоей переметки! Я не вор! Отпусти!
Восэ отпустил его, отступил. В полном расстройстве, в обиде и злобе, сел на краю полатей...
Когда Мирзо Акрам пришел с Ниязом на заезжий двор, Восэ рассказал хозяину о случившемся, передал и слова угольщика. Мирзо Акрам сначала поспешно направился к лошадям, пересчитал их щ лишь убедившись, что лошадей меньше не стало, успокоился, вернулся и тут же набросился на Восэ с бранью. Дескать, как это так мог Восэ повесить свою переметную суму на открытом месте,
понадеяться на каких-то незнакомых, посторонних людей?!
— Мне и в голову не могло прийти, что ты такой наивный, глупец!
В самом деле, откуда было этому богатею знать, что Восэ вырос в горах, среди чистых сердцем, простых людей, которые не знают ни воровства, ни мошенничества, ни подлости. Восэ, чувствуя себя виноватым, молчал. Мирзо Акрам заговорил снова:
— Ну, легковерность твоя пусть при тебе и останется. Но ты мне нанес большой ущерб: револьвер стоил мне пятьсот тенег.
Услышав это, Нияз схватился руками за ворот своего халата, словно хотел разорвать его. В нашей стране этот жест обозначает крайнюю степень возмущенного удивления.
— Вот тебе на! Дядя, ведь этот револьвер...
Нияз хотел сказать, что в Кабадиане своими глазами видел, как некий русский гость подарил этот револьвер дяде, но Мирзо Акрам вовремя оборвал его:
— Замолчи!.. А ты, Восэ, знай: если револьвер не найдется, его стоимость я взыщу с тебя!
Имя Мирзо Акрама, крупного богатея, амлякдара Гиждувана, потом раиса Кабадиана, кори, законника, в Восточной Бухаре все чиновники знали. Пусть все было в прошлом у растерявшего свои должности Мирзо-кори. Но слух о том, что он смещен с последней своей должности, еще не до всех в Гузаре дошел, да, кроме того, все бухарское чиновничество отлично понимало, что лица, единожды получившие высокий пост, теряя должность, не «испаряются в благодатном воздухе» Бухарского ханства, если только они лично не прогневили эмира. И «неплодоносный дождь ненастья всегда может смениться золотым плодоносящим дождем» доброй взятки, дающей любую новую должность умному человеку — что уже, кстати, испытано и самим Мирзо-кори, умудренным жизненным опытом и надежно накопленным богатством.
Поэтому, когда — и без совета угольщика — Мирзо Акрам сказал миршабу, что, пока не найдется украденное, он не уедет из Гузара, и если «князь ночи» не проявит должного усердия в розыске вора и револьвера, то будут найдены другие меры...
Словом, поняв, что богатей может пожаловаться не
только правителю провинции, но и самому эмиру, миршаб вечером, пригласив к себе Мирзо Акрама, протянул ему револьвер:
— Это мои люди нашли в селении Октерак, в доме одного кунгуратца. Сам грабитель сбежал, его не удалось схватить. Не нашлось ни переметной сумы, ни одежды, ни обуви, но ведь ваше почтеннейшество может презреть те лохмотья. А вот людям, которые потрудились, чтобы найти для вас это, надо вам немного заплатить. Их — трое.
—- Сколько дать? — сухо спросил Мирзо Акрам.
— Об этом скажет вам ваше благородство! — с алчной улыбкой склонил голову набок миршаб.
Вытащив кошелек, богатей отсчитал пятнадцать полновесных монет самому миршабу и по пять монет его троим слугам. Но сей мздоимец, заложив руки за спину, с медоточивой ласковостью в голосе протянул:
— Эти деньги вы отдайте странствующим бродягам,— они помолятся за вас! Услугу вам мы оказали безо всякой корысти.
Мирзо Акрам закряхтел, напыжившись, отсчитал еще одиннадцать монет — по две слугам и пять миршабу... Деньги были в молчании приняты.
Мирзо Акрам направился ночевать к своему знакомому. По пути зашел на заезжий двор, там без радости и без огорчения сообщил Восэ и Ниязу, что револьвер нашелся, передал рассказ миршаба о том, как именно это произошло, и с сожалением назвал сумму, какую ему пришлось уплатить «за услуги»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122