Не выдержав взгляда Восэ, с отвращением смотревшего на него, он опустил голову.
— Проклинал? — спросил Восэ.
Мгновение шейх стоял молча, потом вдруг сразу заорал как безумный:
— Да, проклинал! И еще буду проклинать! Вы, дрянные люди, взбунтовались против падишаха ислама, стали мятежниками! Дай бог всем вам, неверным, в петлях висеть, да сожрут вас волки, да растащат вашу падаль шакалы!
Его крик, однако, не подействовал на Восэ,— он насмешливо ответил:
— Проклятия негодяев, обманом присваивающих чужое добро, поедающих долю сирот и вдов, бог не услышит, и эти проклятия обрушатся на самих негодяев!
Повстанцы, довольные таким ответом, друг расхохотались. Сайд Асрор, словно получив пощечину, сжал ладонями бороду, замер.
— Ты клялся, что не брал денег умершего водоноса Ашура! — припомнил ему Восэ.—Ты предал меня, заграбастал доверенное тебе! Ты пытался выставить меня лжецом перед судьей!.. Хорошо, что судья знал о твоей подлости, забрал у тебя эти деньги, а не то ты поживился бы жалким наследством несчастной, беспомощной вдовы. Мне следовало бы сейчас тебя покарать. Но я не злопамятный. С тебя достаточно будет, что народ тебя презирает. Стыд и позор тебе, шейх! Иди к себе в обитель! Но будь осторожен, больше не попадайся мне на глаза. Пропади!
И Сайд Асрор, ссутулившись, опустив голову, поплелся восвояси...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Ночью весь Бальджуан казался объятым пламенем. Красные языки костров вздымались, играя над площадью перед крепостью- озаряли базар и молитвенный двор у мечети, облизывали берег реки. Вокруг костров празднично шумел и веселился народ. Сюда собрались бедняки из окрестных селений, огромные толпы людей заполнили площади, пойму Сурхоба, холмы над городом. Рев карнаев — медных, длиною в сажень духовых труб, звуки свирелей, мелодичная дробь двухструнок и пятиструнок, громкий, непрерывный барабанный бой — все шумное многоголосье торжества повстанцев разносилось необычайной симфонией далеко над долинами. Везде кипели котлы, расставленные на сложенных из камней очагах, в
них варились бараньи ноги и головы, жарилось нежное мясо, шинело ароматное сало. Овец и баранов, отобранных у богатеев, у местной чиновной знати, бежавшей вместе с правителем, могло хватить хоть на месяц народного празднества. Высмеивая кровопийц, бедняки с издевкой вспоминали их ненавистные имена, прозвища и чины: Алайкбахш-бай, Мумин-бай, Сулейман-бай, Каюм- токсабо, Мирзо-Шариф-токсабо, Эш-Мурад-мирохур, Мах- муд-мирохур, Джалол-додхо, Курбан-караулбеги...
Все эти и многие другие злокозненные властители бежали, а их имущество восставшие поделили между собой, из их пшеницы пекли для бедняков-победителей сдобные лепешки, из их отар выбирали для пиршества лучших овец и барашков...
В большом гостином зале крепости, украшенном алебастровой лепкой и изразцовой мозаикой, сидели за угощением вожди восставших. Зал был ярко освещен свечами в многоячейных подсвечниках, расставленных по всем опоясывавшим середину стен нишам. Когда Восэ, после долгого крепкого сна, умывшись и переодевшись, вошел сюда, Назим с воодушевлением сказал:
» Восэ, ты знаешь, Назир-богатырь говорит: «Я сам одного барашка съем!» Мы с ним поспорили, будь свидетелем!
— А на что вы поспорили?
« Если выиграю я, Назир отдаст мне вот этот халат! — Назим кивнул на Назира, облаченного в великолепный бело-черный халат, найденный в сундуке правителя.— А если выиграет он, то я отдам ему этот вот свой кинжал,— гляди!
И перед глазами Восэ блеснул обоюдоострый клинок с осыпанной драгоценностями рукоятью — трофей, взятый Шзимом в крепости.
— Назир-то знает, сколько может съесть, смотри, проиграешь! — рассмеялся Восэ.
Не-ет! Он не съест барашка, я выиграю. Если он съест, я все едино выиграю: ведь он лопнет, тогда и халат опять же мне достанется.
Перекрывая зычным голосом общий хохот, Назир воскликнул:
— А ну, неси сюда барашка! Будешь глядеть, как я его съем!
Ризо, прислуживавший на этом пиру, принес большое блюдо с мясом и курдючным салом. Горой поставленного им перед Назиром угощения могли бы насытиться пятеро голодных. Назир засучил рукава своего драгоценного халата и под шумные ободрения присутствующих принялся за дело, время от времени запивая мясо глотками холодной воды из поставленной перед ним глиняной чаши.
Среди пирующих не оказалось Сайда Али. Восэ спросил о нем. Кто-то ответил:
— Я его на молитвенном дворе видел, он там ел шашлык и смотрел на фокусников.
Восэ предполагал при участии Сайда Али посовещаться с друзьями о плане действий на завтрашний день. И сейчас пожалел, что придется, намечая план действий, обойтись без него.
— Правитель спасся бегством,— заговорил Восэ.— Он, конечно, в Кангурте не будет сидеть спокойно, готовится вовсю, собирает силы, чтобы выгнать нас из Бальджуана. Быть может, он и в Гиссар написал, просил у кушбеги помощи... Как вы считаете, друзья, что нам следует делать?
Все обратили взоры к Назиру-богатырю. Он был их вторым главарем — человеком умным и сведущим, ему и следовало высказаться первым.
Назир отхлебнул воды, обтер усы, сказал:
— Ты наш правитель, Восэ, ты наш предводитель, а мы твое войско. Что нам прикажешь, то мы и выполним.
Все согласились с Назиром.
Восэ помолчал, обглодал ребрышко и, бросив его на скатерть, отчетливо произнес:
— Завтра пойдем на Кангурт в наступление. Будем атаковать правителя, не дадим ему прийти в себя. Вот таков мой приказ.
— Правильно! — подхватил Назир.— Мирзо Акрам вырвался, как волк из капкана, но он сейчас хром. Если вовремя погонимся, то возьмем его. Даст бог, и Кангурт захватим.
— Верно говоришь! — поддержал его Одина.— Стрелу надо выпускать, когда тетива натянута! Надо бить правителя не откладывая. Сегодня он проиграл, душа в пятках сейчас у него, сражаться не может и снова будет побит!
— Вот бы хорошо захватить или убить его! — воскликнул Назим,— И другие правители задрожали б от страха!
Саид-Мерген, начальник повстанцев из ущелья Раджаб-факир, деловито заметил:
— Надо постараться захватить побольше оружия. Мало его у нас. Не дай бог, кушбеги или кулябский правитель поведут на нас свое войско,— нам трудно придется.
— Да и про лошадей не забудь сказать, брат СаидМерген! — отозвался на его слова Ризо, сидевший у двери.— У солдат правителя хорошие лошади, взять бы их!
Так переговаривались главари восстания и их друзья. Нынешний большой успех дал им уверенность в будущем. Лишь один из присутствующих — Юсуф, убивший тысяцкого, высказал другую мысль:
— Восэ! Надо иметь в виду, что наши люди, да и кони, очень устали. Дать бы им дня два отдыха, не плохо было бы. А Мирзо Акрам за один-два дня что успеет сделать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
— Проклинал? — спросил Восэ.
Мгновение шейх стоял молча, потом вдруг сразу заорал как безумный:
— Да, проклинал! И еще буду проклинать! Вы, дрянные люди, взбунтовались против падишаха ислама, стали мятежниками! Дай бог всем вам, неверным, в петлях висеть, да сожрут вас волки, да растащат вашу падаль шакалы!
Его крик, однако, не подействовал на Восэ,— он насмешливо ответил:
— Проклятия негодяев, обманом присваивающих чужое добро, поедающих долю сирот и вдов, бог не услышит, и эти проклятия обрушатся на самих негодяев!
Повстанцы, довольные таким ответом, друг расхохотались. Сайд Асрор, словно получив пощечину, сжал ладонями бороду, замер.
— Ты клялся, что не брал денег умершего водоноса Ашура! — припомнил ему Восэ.—Ты предал меня, заграбастал доверенное тебе! Ты пытался выставить меня лжецом перед судьей!.. Хорошо, что судья знал о твоей подлости, забрал у тебя эти деньги, а не то ты поживился бы жалким наследством несчастной, беспомощной вдовы. Мне следовало бы сейчас тебя покарать. Но я не злопамятный. С тебя достаточно будет, что народ тебя презирает. Стыд и позор тебе, шейх! Иди к себе в обитель! Но будь осторожен, больше не попадайся мне на глаза. Пропади!
И Сайд Асрор, ссутулившись, опустив голову, поплелся восвояси...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Ночью весь Бальджуан казался объятым пламенем. Красные языки костров вздымались, играя над площадью перед крепостью- озаряли базар и молитвенный двор у мечети, облизывали берег реки. Вокруг костров празднично шумел и веселился народ. Сюда собрались бедняки из окрестных селений, огромные толпы людей заполнили площади, пойму Сурхоба, холмы над городом. Рев карнаев — медных, длиною в сажень духовых труб, звуки свирелей, мелодичная дробь двухструнок и пятиструнок, громкий, непрерывный барабанный бой — все шумное многоголосье торжества повстанцев разносилось необычайной симфонией далеко над долинами. Везде кипели котлы, расставленные на сложенных из камней очагах, в
них варились бараньи ноги и головы, жарилось нежное мясо, шинело ароматное сало. Овец и баранов, отобранных у богатеев, у местной чиновной знати, бежавшей вместе с правителем, могло хватить хоть на месяц народного празднества. Высмеивая кровопийц, бедняки с издевкой вспоминали их ненавистные имена, прозвища и чины: Алайкбахш-бай, Мумин-бай, Сулейман-бай, Каюм- токсабо, Мирзо-Шариф-токсабо, Эш-Мурад-мирохур, Мах- муд-мирохур, Джалол-додхо, Курбан-караулбеги...
Все эти и многие другие злокозненные властители бежали, а их имущество восставшие поделили между собой, из их пшеницы пекли для бедняков-победителей сдобные лепешки, из их отар выбирали для пиршества лучших овец и барашков...
В большом гостином зале крепости, украшенном алебастровой лепкой и изразцовой мозаикой, сидели за угощением вожди восставших. Зал был ярко освещен свечами в многоячейных подсвечниках, расставленных по всем опоясывавшим середину стен нишам. Когда Восэ, после долгого крепкого сна, умывшись и переодевшись, вошел сюда, Назим с воодушевлением сказал:
» Восэ, ты знаешь, Назир-богатырь говорит: «Я сам одного барашка съем!» Мы с ним поспорили, будь свидетелем!
— А на что вы поспорили?
« Если выиграю я, Назир отдаст мне вот этот халат! — Назим кивнул на Назира, облаченного в великолепный бело-черный халат, найденный в сундуке правителя.— А если выиграет он, то я отдам ему этот вот свой кинжал,— гляди!
И перед глазами Восэ блеснул обоюдоострый клинок с осыпанной драгоценностями рукоятью — трофей, взятый Шзимом в крепости.
— Назир-то знает, сколько может съесть, смотри, проиграешь! — рассмеялся Восэ.
Не-ет! Он не съест барашка, я выиграю. Если он съест, я все едино выиграю: ведь он лопнет, тогда и халат опять же мне достанется.
Перекрывая зычным голосом общий хохот, Назир воскликнул:
— А ну, неси сюда барашка! Будешь глядеть, как я его съем!
Ризо, прислуживавший на этом пиру, принес большое блюдо с мясом и курдючным салом. Горой поставленного им перед Назиром угощения могли бы насытиться пятеро голодных. Назир засучил рукава своего драгоценного халата и под шумные ободрения присутствующих принялся за дело, время от времени запивая мясо глотками холодной воды из поставленной перед ним глиняной чаши.
Среди пирующих не оказалось Сайда Али. Восэ спросил о нем. Кто-то ответил:
— Я его на молитвенном дворе видел, он там ел шашлык и смотрел на фокусников.
Восэ предполагал при участии Сайда Али посовещаться с друзьями о плане действий на завтрашний день. И сейчас пожалел, что придется, намечая план действий, обойтись без него.
— Правитель спасся бегством,— заговорил Восэ.— Он, конечно, в Кангурте не будет сидеть спокойно, готовится вовсю, собирает силы, чтобы выгнать нас из Бальджуана. Быть может, он и в Гиссар написал, просил у кушбеги помощи... Как вы считаете, друзья, что нам следует делать?
Все обратили взоры к Назиру-богатырю. Он был их вторым главарем — человеком умным и сведущим, ему и следовало высказаться первым.
Назир отхлебнул воды, обтер усы, сказал:
— Ты наш правитель, Восэ, ты наш предводитель, а мы твое войско. Что нам прикажешь, то мы и выполним.
Все согласились с Назиром.
Восэ помолчал, обглодал ребрышко и, бросив его на скатерть, отчетливо произнес:
— Завтра пойдем на Кангурт в наступление. Будем атаковать правителя, не дадим ему прийти в себя. Вот таков мой приказ.
— Правильно! — подхватил Назир.— Мирзо Акрам вырвался, как волк из капкана, но он сейчас хром. Если вовремя погонимся, то возьмем его. Даст бог, и Кангурт захватим.
— Верно говоришь! — поддержал его Одина.— Стрелу надо выпускать, когда тетива натянута! Надо бить правителя не откладывая. Сегодня он проиграл, душа в пятках сейчас у него, сражаться не может и снова будет побит!
— Вот бы хорошо захватить или убить его! — воскликнул Назим,— И другие правители задрожали б от страха!
Саид-Мерген, начальник повстанцев из ущелья Раджаб-факир, деловито заметил:
— Надо постараться захватить побольше оружия. Мало его у нас. Не дай бог, кушбеги или кулябский правитель поведут на нас свое войско,— нам трудно придется.
— Да и про лошадей не забудь сказать, брат СаидМерген! — отозвался на его слова Ризо, сидевший у двери.— У солдат правителя хорошие лошади, взять бы их!
Так переговаривались главари восстания и их друзья. Нынешний большой успех дал им уверенность в будущем. Лишь один из присутствующих — Юсуф, убивший тысяцкого, высказал другую мысль:
— Восэ! Надо иметь в виду, что наши люди, да и кони, очень устали. Дать бы им дня два отдыха, не плохо было бы. А Мирзо Акрам за один-два дня что успеет сделать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122