Костер на горе Сурх-Сакау призывал всех угнетенных к восстанию. С той самой ночи к подножию Сурх-Сакау со всех сторон из дальних и ближних селений стекались повстанцы.
Какую радость испытывал Восэ, увидев прибывшего с отрядом всадников своего названого брата — богатыря Назира. Он привел в качестве конюха своего личного врага — сари-хосорского амлякдара. Бывший надменный амлякдар покорно и подобострастие исполнял каждое приказание Назира, кормил его коня, поил, скреб и седлал. Вспомнив об этом, Восэ не удержался от смеха... Дальновидный и рассудительный Назир дал очень разумный совет: прежде всего, и как можно скорее, послать человека к кулябцу Тугаю, чтобы привлечь его к себе. Что из того, что Тугай вор и разбойник? Он зол на правителя Бальджуана за то, что тот увел три тысячи локайских овец. Ничего удивительного не будет, если, горя чувством мести к Мирзо Акраму, Тугай поможет Восэ.
Действительно, Назир это хорошо придумал,-Восэ это и в голову не пришло. Выбрав бачкаконца Одину, Восэ сразу же отправил его в Куляб к Тугаю. На следующее
же утро Одина вернулся к Восэ вместе с Тугаем и самыми бесшабашными его сотоварищами: бесстрашный предводитель конокрадов явился для переговоров. После небольшого спора Тугай согласился прибыть в Бальджуан в день нападения на город, привести с собой от двухсот до трехсот соплеменников, но при условии: получить от Восэ половину трофеев — зерна, денег, скота, какие будут захвачены в Бальджуане.
Восэ было задумался, но Назир посоветовал ему: «Согласись, нас много, а локайцев у Тугая мало. Бог даст, захватим Бальджуан, тогда возьмем Тугая в узду, дадим ему соответственно числу его людей и их заслугам, а грабить нас не дадим ему!»
Восэ согласился. Тугай уехал.
Еще одно предложение сделал Назир, какое никому другому не пришло на ум. Он собрал вокруг костра народ, вынул из мешка новый белый чекмень, кушак и меч, вскочил на большой камень и обратился к восставшим:
— Мусульмане! Бедняки! Раз мы восстали, нам нужен предводитель, военачальник, повелевающий походом. Наш предводитель — Восэ! Что вы на это скажете?
Люди единодушно, с криком, шумом поддержали Назира, одобрили сделанное им предложение.
— Аминь! — провел руками по лицу Назир, и все последовали его примеру.— Правителя Мирзо Акрама больше не признаем, лишаем его чина и власти. Отныне наш правитель, которому безоговорочно подчиняемся все мы,— Восэ!
Под веселый и одобрительный шум собравшихся Назир надел на Восэ чекмень, опоясал его кушаком, подвесил к кушаку меч.
«Правитель? — посмеялся Восэ. — Прости меня бог! Правитель — маслодел, бедный крестьянин, собиратель валежника!.. Ну и дела творит этот Назир!»
Поступок Назира удивил его названого брата, зато следующая задумка Назира обрадовала Восэ. Они сидели в доме одного из жителей подгорного селения Сурх-Сакау, в гостином домике, и болтали о том о сем.
— Твоя семья — жена, дети — в Карамушаке? А как они поживают?
— Даже не знаю. Времени и случая проведать не было.
— Соскучился?
Ничего, брат, не поделаешь.
— Хорошая женщина Аноргуль. Умница, скромная, приветливая и ласковая. Благодари бога, замечательная жена тебе, брат, досталась. Ах, была б у меня жена, хоть немного похожая на Аноргуль. Помнишь, как вы вдвоем убежали из Дарваза, как она тебя выручила, спасла в Шахидоне?
— Если бы ты не помог, не поручился бы амлякдару и судье, плохо мне было бы!
— Ты должен быть благодарен Аноргуль. Она не побоялась ни отца, ни чиновников, ни солдат, держалась за тебя, пока не высвободила.
— Это вы оба спасли меня.
— А потом она оказалась такой женой, что все мы тебе завидуем. Я еще тогда по всему ее поведению понял, что она будет хорошей женой. Твое богатство дороже всякого золота. За такую жену, если случится, можно и жизнью пожертвовать... Послушай-ка, Восэ,— перебил свои похвалы Назир,— я вижу, ты очень соскучился по жене и детям. Давай вставай, садись на коня и скачи в Карамушак, повидайся с ними и возвращайся. Я останусь здесь за тебя.
Сердце Восэ затрепетало от радости. Но вправе ли он оставить отряд? Впрочем, на несколько часов, на :ночь, пока отряд стоит у подножия Сурх-Сакау! Обстановка благоприятствует, Назир храбр, умен и предусмотрителен.
— Давай, давай, не теряй времени, вставай! — торопил Назир.
Настаивать, торопить, однако, не требовалось,— Восэ вместе со своим братом Касымом, Ризо и четырьмя близкими повстанцами помчались в Карамушак.
Полтора «камня» неровной горной дороги до этого селения преодолели за два часа. Радости Аноргуль, Гулизор, Хасана и Даулята не было предела. Касым тоже был счастлив увидеться с молодой женой и ребенком. Хозяева дома — родственники Восэ: старик со старухой, их сын и сноха — все занялись приготовлением угощения, хлопотали возле котлов.
Восэ заметил, что его дочь Гулизор все время была какой-то беспокойной, растерянной. Тут только вспомнил, что в кругу приехавших сидит Ризо, о чувствах которого
к Гулизор он знал. После подвига, совершенного Ризо в битве у Мазар-и-Додарака, Восэ еще больше полюбил юношу.
Когда сидели на веранде вокруг скатерти с угощением, * Восэ вдруг велел Хасану позвать Ризо. Гулизор встала, вышла, спряталась за занавеской. Отец ничего ей не сказал, но когда Ризо, скромно и будто стыдясь, сел за угощение, он произнес очень серьезно, торжественно и громко, чтобы Гулизор за занавеской слышала:
—- Аноргуль! Я обручаю нашу дочь Гулизор и Ризо. Будьте вы все свидетелями. Если суждено мне вернуться с войны живым-здоровым и вместе с Ризо, возьму его в зятья. Если мне не суждено будет вернуться, то Гулизор выйдет за него замуж 'Сама. Аминь!
Аноргуль, хозяева дома и гости, услышав неожиданное решение Восэ, вслед за ним огладили, по обычаю, свои лица руками.
— Разломи хлеб,—сказал своему старому родственнику Восэ,— как велит при помолвке обычай.
Старик взял тонкую лепешку и разделил ее на четыре части.
Никто не был удивлен этой внезапной помолвкой: ведь Восэ приехал с места сражения, времени для медлительных обрядов у него не было.
Ризо, не в силах скрыть безудержную, охватившую его радость, сидел, низко опустив голову, покраснев, со стеснительной улыбкой. Из комнаты не доносилось ни звука: очевидно, Гулизор также была охвачена радостью и волнением; во всяком случае, отец и мать ее в этом не сомневались...
Невестка хозяина постелила себе, Гулизор и ее мало- .летним братьям в беседке на дворе, предоставив мужу спать вместе с мужчинами в гостином домике. Конечно, всю ночь Гулизор не могла заснуть и была уверена, что Ризо тоже — там, в полусотне шагов от нее,— не спит. Ризо и в самом деле не спал, расхаживал босиком по двору за стеной гостиного домика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Какую радость испытывал Восэ, увидев прибывшего с отрядом всадников своего названого брата — богатыря Назира. Он привел в качестве конюха своего личного врага — сари-хосорского амлякдара. Бывший надменный амлякдар покорно и подобострастие исполнял каждое приказание Назира, кормил его коня, поил, скреб и седлал. Вспомнив об этом, Восэ не удержался от смеха... Дальновидный и рассудительный Назир дал очень разумный совет: прежде всего, и как можно скорее, послать человека к кулябцу Тугаю, чтобы привлечь его к себе. Что из того, что Тугай вор и разбойник? Он зол на правителя Бальджуана за то, что тот увел три тысячи локайских овец. Ничего удивительного не будет, если, горя чувством мести к Мирзо Акраму, Тугай поможет Восэ.
Действительно, Назир это хорошо придумал,-Восэ это и в голову не пришло. Выбрав бачкаконца Одину, Восэ сразу же отправил его в Куляб к Тугаю. На следующее
же утро Одина вернулся к Восэ вместе с Тугаем и самыми бесшабашными его сотоварищами: бесстрашный предводитель конокрадов явился для переговоров. После небольшого спора Тугай согласился прибыть в Бальджуан в день нападения на город, привести с собой от двухсот до трехсот соплеменников, но при условии: получить от Восэ половину трофеев — зерна, денег, скота, какие будут захвачены в Бальджуане.
Восэ было задумался, но Назир посоветовал ему: «Согласись, нас много, а локайцев у Тугая мало. Бог даст, захватим Бальджуан, тогда возьмем Тугая в узду, дадим ему соответственно числу его людей и их заслугам, а грабить нас не дадим ему!»
Восэ согласился. Тугай уехал.
Еще одно предложение сделал Назир, какое никому другому не пришло на ум. Он собрал вокруг костра народ, вынул из мешка новый белый чекмень, кушак и меч, вскочил на большой камень и обратился к восставшим:
— Мусульмане! Бедняки! Раз мы восстали, нам нужен предводитель, военачальник, повелевающий походом. Наш предводитель — Восэ! Что вы на это скажете?
Люди единодушно, с криком, шумом поддержали Назира, одобрили сделанное им предложение.
— Аминь! — провел руками по лицу Назир, и все последовали его примеру.— Правителя Мирзо Акрама больше не признаем, лишаем его чина и власти. Отныне наш правитель, которому безоговорочно подчиняемся все мы,— Восэ!
Под веселый и одобрительный шум собравшихся Назир надел на Восэ чекмень, опоясал его кушаком, подвесил к кушаку меч.
«Правитель? — посмеялся Восэ. — Прости меня бог! Правитель — маслодел, бедный крестьянин, собиратель валежника!.. Ну и дела творит этот Назир!»
Поступок Назира удивил его названого брата, зато следующая задумка Назира обрадовала Восэ. Они сидели в доме одного из жителей подгорного селения Сурх-Сакау, в гостином домике, и болтали о том о сем.
— Твоя семья — жена, дети — в Карамушаке? А как они поживают?
— Даже не знаю. Времени и случая проведать не было.
— Соскучился?
Ничего, брат, не поделаешь.
— Хорошая женщина Аноргуль. Умница, скромная, приветливая и ласковая. Благодари бога, замечательная жена тебе, брат, досталась. Ах, была б у меня жена, хоть немного похожая на Аноргуль. Помнишь, как вы вдвоем убежали из Дарваза, как она тебя выручила, спасла в Шахидоне?
— Если бы ты не помог, не поручился бы амлякдару и судье, плохо мне было бы!
— Ты должен быть благодарен Аноргуль. Она не побоялась ни отца, ни чиновников, ни солдат, держалась за тебя, пока не высвободила.
— Это вы оба спасли меня.
— А потом она оказалась такой женой, что все мы тебе завидуем. Я еще тогда по всему ее поведению понял, что она будет хорошей женой. Твое богатство дороже всякого золота. За такую жену, если случится, можно и жизнью пожертвовать... Послушай-ка, Восэ,— перебил свои похвалы Назир,— я вижу, ты очень соскучился по жене и детям. Давай вставай, садись на коня и скачи в Карамушак, повидайся с ними и возвращайся. Я останусь здесь за тебя.
Сердце Восэ затрепетало от радости. Но вправе ли он оставить отряд? Впрочем, на несколько часов, на :ночь, пока отряд стоит у подножия Сурх-Сакау! Обстановка благоприятствует, Назир храбр, умен и предусмотрителен.
— Давай, давай, не теряй времени, вставай! — торопил Назир.
Настаивать, торопить, однако, не требовалось,— Восэ вместе со своим братом Касымом, Ризо и четырьмя близкими повстанцами помчались в Карамушак.
Полтора «камня» неровной горной дороги до этого селения преодолели за два часа. Радости Аноргуль, Гулизор, Хасана и Даулята не было предела. Касым тоже был счастлив увидеться с молодой женой и ребенком. Хозяева дома — родственники Восэ: старик со старухой, их сын и сноха — все занялись приготовлением угощения, хлопотали возле котлов.
Восэ заметил, что его дочь Гулизор все время была какой-то беспокойной, растерянной. Тут только вспомнил, что в кругу приехавших сидит Ризо, о чувствах которого
к Гулизор он знал. После подвига, совершенного Ризо в битве у Мазар-и-Додарака, Восэ еще больше полюбил юношу.
Когда сидели на веранде вокруг скатерти с угощением, * Восэ вдруг велел Хасану позвать Ризо. Гулизор встала, вышла, спряталась за занавеской. Отец ничего ей не сказал, но когда Ризо, скромно и будто стыдясь, сел за угощение, он произнес очень серьезно, торжественно и громко, чтобы Гулизор за занавеской слышала:
—- Аноргуль! Я обручаю нашу дочь Гулизор и Ризо. Будьте вы все свидетелями. Если суждено мне вернуться с войны живым-здоровым и вместе с Ризо, возьму его в зятья. Если мне не суждено будет вернуться, то Гулизор выйдет за него замуж 'Сама. Аминь!
Аноргуль, хозяева дома и гости, услышав неожиданное решение Восэ, вслед за ним огладили, по обычаю, свои лица руками.
— Разломи хлеб,—сказал своему старому родственнику Восэ,— как велит при помолвке обычай.
Старик взял тонкую лепешку и разделил ее на четыре части.
Никто не был удивлен этой внезапной помолвкой: ведь Восэ приехал с места сражения, времени для медлительных обрядов у него не было.
Ризо, не в силах скрыть безудержную, охватившую его радость, сидел, низко опустив голову, покраснев, со стеснительной улыбкой. Из комнаты не доносилось ни звука: очевидно, Гулизор также была охвачена радостью и волнением; во всяком случае, отец и мать ее в этом не сомневались...
Невестка хозяина постелила себе, Гулизор и ее мало- .летним братьям в беседке на дворе, предоставив мужу спать вместе с мужчинами в гостином домике. Конечно, всю ночь Гулизор не могла заснуть и была уверена, что Ризо тоже — там, в полусотне шагов от нее,— не спит. Ризо и в самом деле не спал, расхаживал босиком по двору за стеной гостиного домика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122