Не обратив внимания на детей, не сказав, принимает ли он их в подарок или лет, Остонакул молча взял медный кувшинчик, наполненный водою, поставил его на камень и совершил омовение. Было ясно, что он Мирзо Акрамом недоволен. Тот совсем растерялся. По тропинке, спускающейся с высокой береговой террасы, он вышел на узенькую полосу прибрежья, к самой реке, и здесь совершил омовение. Вернулся, разостлал свой поясной платок возле шатра, позади Остонакула, и вместе со всеми приближенными начал читать полуденную молитву.
Затем над берегом распространился дразнящий запах жареного: слуги наместника взялись жарить на вертеле мясо антилопы, куропаток и другой дичи. Несчастных детей, привезенных в подарок, усадили подальше — туда, где были свалены седла. Слуга дал им по ломтю хлебной лепешки.
А в большом шатре шла беседа правителей.
— Ну, почтенный, говорите, почему до сих пор не схвачены убийцы диванбеги Яхшибека?
Поджав под себя скрещенные ноги, Остонакул сидел в переднем углу шатра, перебирая яхонтовые четки, а глаза его, покрасневшие от дорожной пыли, словно два острых буравчика впились в зрачки Мирзо Акрама.
Покорно опустив голову, правитель Бальджуана сидел на коленях по правую сторону от наместника. Не спеша он повторил все, что писал раньше Остонакулу и эмиру,— дескать, этот негодяй, дерзкий разбойник, по имени Восэ, собрал шайку таких же/ как он, воров и убийц и нападает на селения. Его неустанно преследует, не давая вздохнуть,
тысяцкий Саидкул. Он уже схватил больше двадцати соучастников главаря, которые посажены в бальджуанскую тюрьму. Если последует приказ высочайшего повелителя или досточтимый кушбеги сами соизволят дать указание, узников можно переслать в Бухару или в Гиссар. Если ему будет разрешено высказать свое мнение, то правитель считает за лучшее в самом Бальджуане наказать виновных — всенародно их казнить во славу благословенной Бухары и его высочества.
— Вам, властителю Гиссара, верной деснице его высочества во всех его восточных бекствах,— высокопарно продолжал Мирзо Акрам,— хорошо известно, что, несмотря на мятежные выходки Восэ и ему подобных отщепенцев, по милости бога в сборе налога никаких перерывов не произошло, недостач не было, собраны и сданы в казну даже недоимки прошедших лет. Даст бог, радетельный раб, тысяцкий Саидкул, не сегодня-завтра захватит Восэ и его сообщников или убьет их, и тем самым попытка разжечь пламя смуты будет пресечена.
— А" кто он такой, этот Восэ? Откуда? — спросил Остонакул.
—-- Местный он...— Мирзо Акрам помолчал, развязал поясной платок, вытер струившийся по лицу и шее пот. Жара в шатре, разбитом под листвою могучего платана, была такая, что в нем нечем было дышать, и оба собеседника обливались потом.— Это маслодел из селения Дара-и-Мухтор. Я хорошо знаю этого нечестивца, в прошлом году, когда я держал путь из Кабадиана в Бухару, он, попутно шедший в Шахрисябз, был мною принят конюхом.
— А что ему было надо в Шахрисябзе?
Брат у него там что-то натворил и попал в тюрьму, этот проклятый собрался туда проведать его.
Остонакул на миг перестал перебирать четки, что-то припоминая.
м Это когда было? Весной?
Да, досточтимый, в прошлом году весной, к лету уже.
Неужели он тот самый горец в рваной сыромятной одежде, что так дерзостно остановил меня на дороге в Каршах и жаловался на арест своего брата?» — подумал Остонакул.
Ас вами он до какого места доехал?
— До Каршей, досточтимый. Там я его отпустил. Как
раз в то время вы изволили , выехать из Шахрисябза в Карши, предоставляя себя к услугам его высочества. Этот Восэ, узнав о вашем приезде, намеревался встретиться с вами, подать жалобу на якобы несправедливый арест его брата.
Теперь Остонакул уверился, что Восэ — тот самый горец, и очень смутно припомнил его внешность: мужчина дородный, дюжий, мускулистый, черная борода, большие глаза, горящий взгляд... «Как смело он тогда вышел на середину дороги, как стойко сопротивлялся охранникам! Их было много, он — один, а им не удалось задержать его. И со мной разговаривал без страха, без подобострастия. Мне он тогда понравился. А теперь он вожак всех восставших, опасный враг. Пожалуй, не удивительно. А этот кисляй говорит: шайка воров, разбойников. Врет! И отлично ведь знает, что я понимаю его вранье!...Была бы шайка воров, не гонялись бы за ней столько времени тысяцкий с полусотней солдат!.. Нет, события гораздо серьезнее, чем этот льстец пытается мне изобразить...» Остонакул,. однако, ничем не выдал своих размышлений.-Иенытывая Мирзо Акрама, спокойно спросил:
— Почему вы не послали в погоню за ним своего караулбеги Давлята с его солдатами?
— Крепость и сам город Бальджуан оставить без солдат? Разве это не было бы опасно, досточтимый, если в окрестностях разбойничает шайка воров и убийц? Я подумал: мало ли что? Ведь, выбрав подходящий момент, могли бы напасть, натворить в Бальджуане дел.
Слуги внесли в шатер шашлык и хлеб. Остонакул и Мирзо Акрам несколько минут в молчании поглощали пищу. Остонакул думал о том, что своим последним ответом Мирзо Акрам только нечаянно подтвердил все его худшие предположения и донесения тайных агентов. А правитель Бальджуана, не догадываясь о ходе- мыслей Остонакула, стал, насмехаясь, рассказывать, как Восэ убегал от тысяцкого из ущелья в ущелье, из села в село, как уговаривал людей заготовлять длинные палки и по ночам следить за вершиной горы Сурх-Сакау, чтобы, увидев там сигнальный костер, всем вместе двинуться на Бальджуан, захватить город и крепость.
— Подумать только, чего захотелось этому наглецу: па вооруженный ружьями гарнизон крепости напасть с палками!
Остонакул молчал, а Мирзо Акрам хвастался все более...
Его разглагольствования прервал вбежавший в шатер приближенный кушбеги:
— Из Бальджуана гонец! Говорит, что-то должен сообщить почтенному правителю!
В шатер вошел усатый десятский из отряда Саидкула — неуклюжий, с покрасневшими от пыли глазами. Мирзо Акраму он был знаком,— неделю назад правитель отослал его с другими шестью солдатами в отряд Саидкула.
— Досточтимый! Мы вчера дрались с Восэ в Чорбоге,— торопливо заговорил он, стоя на пороге и загораживая огромным своим телом свет.— Восставших было много, нас мало. Тысяцкий Саидкул убит. Меня послал к вам караулбеги Давлят, сказал: «Господина бека найдешь в Нуреке!»
Не сводя глаз с говорящего, Мирзо Акрам непроизвольно вытер руки о скатерть. Пища встала комком в его горле, он словно окаменел, замер не дыша. Схватившись за горло, не своим голосом выкрикнул:
— А Восэ, Восэ! Восэ вы поймали или нет?
— Нас... нас было мало, а врагов много...— запинаясь повторил гонец. — Наших человек десять — двенадцать убито.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122