— В Бухару едут через Шахрисябз,— спросил Восэ,— или по другой дороге?
— Шахрисябз остается в стороне,— ответил старшина рынка и, указав на своего гостя, добавил: — Они после Гузара свернут налево, дорогою к Карши, а шихрисябзская дорога повернет направо. Если ты хочешь наняться табунщиком, то должен доставить лошадей этого человека до самой Бухары. А если ты в Бухару ехать не собираешься, а думаешь на середине пути повернуть к Шахрисябзу, то ты и вообще не нужен.
— Хорошо, если хозяин возьмет меня табунщиком, то, так и быть, доеду до Бухары,— сказал Восэ.— Доставлю лошадей в Бухару, сам вернусь в Шахрисябз.
— Если так,— староста посмотрел на Мирзо Акрама,— то это как раз то, что требуется!
Мирзо Акрам -молчал: другого табунщика тут не найдешь, а этому можно ли верить? Если он богобоязнен и
набожен, то, пожалуй, воздействовать, на него можно... И, к удивлению Восэ, он задал неожиданный вопрос:
— А условия веры ты знаешь? А ну-ка скажи: «Свидетельствую...
Восэ, озадаченный, молчал.
— Вот видите! —- сказал кори старосте. — Эти люди считают себя мусульманами, но ничего из религиозных предписаний не знают!.. А ты, мужчина, молишься когда-нибудь или нет? — высокомерно обратился он к Восэ.— Постишься?
— Досточтимый! — подумав, ответил Восэ.— Я и молюсь, и пощусь, когда положено. Знаю и условия веры. Но сейчас, почтенный, я к вам пришел не затем, чтобы доказывать мое правоверие, я пришел наниматься в табунщики. Если хотите...
— Ты не обижайся на вопросы этого господина,— прервав Восэ, сказал староста,— такую должность он занимал в Кабадиане — проверял чистоту правоверия мусульман, а тех, кто позабыл бога, наказывал кожаной плетью «дарра».
— Разве и меня собираются наказывать кожаной плетью «дарра»? — усмехнулся Восэ.
Староста и служка, подававший чай, рассмеялись. Мирзо Акрам насупился, слова и усмешка старосты ему не понравились. Но Восэ заговорил тоном очень серьезными убежденным:
Мы, почтенный, народ простой, люди грамоте не обученные. Что-нибудь из предписаний священных книг можем и не знать, да и но все слова молитв помнить можем. По у нас есть истинная вера, есть честь. Мы не воруем, не притесняем слабых, не берем чужого, не прелюбодействуем и не говорим неправды. Честно едим свой хлеб! Я только скажу вам, почтенный: если вы, не зная человека, не ведая о нем ничего, полны к нему подозрений, то это тоже не по правилам мусульманства!
Высказав это с гордостью и достоинством, Восэ поднял мешок, оставленный им на краю террасы, и ушел.
— Вы напрасно его- обидели, досточтимый! — с упреком в голосе, тихо произнес староста, когда Восэ скрылся за поворотом улицы.— Он показал себя человеком правдивым, добросовестным и набожным, сам бог такого по послал вам. Где вы найдете лучшего табунщика? Оставьте уж! Вам дело нужно, а вы... Эх!..— И, хлопнув своего служку по плечу, староста приказал: — Вставай! Беги за ним!
Мирзо Акрам и староста в молчании ждали возвращения Восэ, а когда служка привел его, Мирзо-кори, смягчив свой тон, сказал:
— Так уж!.. Жалею тебя — тебе заработать нужно!., Я беру тебя в табунщики, но нужны два человека, которые знали бы тебя и могли бы за тебя поручиться.
Староста с крайним неудовольствием глянул на своего мнительного гостя. Перехватив этот взгляд, Восэ, усмехнувшись, ответил:
— У меня поручителей нет, почтенный!
— Разве тут у тебя нет знакомых?
— Нет.
— Ну... допустим, нет здесь, в Янги-Базаре... А в Душанбе? Или в Гиссаре?
— В Душанбе есть.
— Кто он, этот знакомый твой?
— Один водонос бездомный из Ховалинга.
Не позволяя себе заметить насмешку, Мирзо Акрам произнес наставительна:
— Что он собой представляет, какой-то бездомный водонос, чтобы еще ручаться за кого-нибудь? Для него самого нужно еще искать поручителя!
— Почтеннейший! За него поручиться мог бы я. Но раз вы мне не верите, а водоноса не считаете за человека, то... какой может быть разговор? — Восэ снова вскинул мешок на плечо, повернулся к порогу, но староста задержал его и сказал своему гостю:
— Поручителем за табунщика буду я сам!
Весь дальнейший разговор староста от имени гостя повел сам. Он почувствовал, что Восэ человек мужественный и правдивый. Кроме того, он хотел как' можно скорее выпроводить своего скандального гостя и таким образом освободиться от него и от забот о его лошадях. Богатей Мирзо Акрам согласился нанять Восэ, но завел спор о плате, не соглашаясь платить, больше четырех монет в день. Но уход за пятнадцатью лошадьми в день, по всем обычаям, стоил в три раза больше. Восэ, хоть и очень нуждался, не хотел продавать свой труд по такой дешевке. После долгих пререканий староста уговорил, богатея оплатить поденный уход за каждою лошадью половиной монеты, всего это получалось семь с половиной тенег в день.
Хозяин согласился, когда приедут в Душанбе, выдать Восэ однодневный заработок. Все остальные деньги Мирзо Акрам обещал выплатить табунщику в Бухаре.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
На рассвете следующего дня отправились в путь. Во главе каравана, на сером в яблоках коне ехал Мирзо Акрам. На вороном жеребчике следом за хозяином — его слуга, племянник Нияз. Позади послушно шагали все прочие лошади, повинуясь окликам и понуканиям Восэ, замыкавшего караван верхом на сильном скакуне светло-каштановой масти. Восэ одним только голосом да изредка щелканьем бича умело держал табун в караванном строю, вспоминая навыки, приобретенные в юности, когда однажды год проработал у кангуртского бая Ходжамурада.
Пыльная дорога, сторонясь камышей, густым массивом укрывавших Гиссарскую долину, заболоченную разливами Кафирнигана, вела путников правым краем долины. Прижимаясь к выступам предгорных увалов, в летнее время иссушенных зноем, а в этот весенний день ярко зеленевших нагорными травами, расцвеченных маками, дорога навевала путникам думы не только о великолепии мира, обрамленного снеговыми вершинами и накрытого чистейшей голубизною небес, но и об опасностях, какими угрожают безлюдные камышовые заросли. О неслышно подкрадывающихся тиграх, о тяжело ворочающихся в болотах свирепых кабанах, о тропической лихорадке, изнуряющей местное население и грозящей смертью спустившимся сюда жителям высоких гор...
Перед закатом солнца, в охватившем весь мир комарином гуденье, путники достигли Душанбе. Амлякдар Душанбе был одним из закадычных друзей Мирзо Акрама, а потому разомлевший от жары и усталости богатей нашел здесь отменное гостеприимство. Его приняли в небольшой крепости, высящейся у глинистого обрыва над левым берегом реки, которая сбегает с северных гор и где-то ниже впадает в скрытый камышовыми зарослями Кафирниган...
Восэ провел ночь вместе с конюхом амлякдара возле лошадей,— постелью ему служил брошенный на глинистую землю пук сена, подушкой — мешок, а одеялом — халат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122