Дом брата был на краю склона. Всякий раз, когда требовалось обмазать глиной крышу и стены, то разводили эту глину сразу позади дома. Там образовалась глубокая выемка. В зимнюю пору, сгребая снег с крыши, брат сбрасывал его в выемку. Как раз в той же выемке, позади дома, под крышей брат привык привязывать скот. Топчась на том месте или проходя по нему на пути к пастбищу или с пастбища, скот плотно утрамбовывал сброшенный с крыши снег. Ятим, частенько навещая брата, подметил: пока не было выемки, трава, выросшая по склону ниже дома, обычно к середине лета засыхала. А с тех пор как выемка появилась и скот втаптывал в нее снег, склон ниже выемки зарастал густой ярко-зеленой и высокой травой, которая в течение всего лета не только не засыхала, но все более буйно разрасталась,— человеку по пояс, зеленела до глубокой осени!
Вот тогда-то, приметив, что рост и цветенье травы зависели от влаги случайно образовавшегося снегохранилища, Ятим и решил вырастить на склоне горы Чаган плодовый сад и развести виноградник.
Три года подряд забивал Ятим снегом ров над своим удивительным садом. И плодовые деревья Ятима начали плодоносить. На серой рубашке горы Чаган появилась зеленая заплатка. Народ назвал ее: «Сад Ятима»... Ятим успел испробовать плоды от четырех урожаев своего сада, прежде чем оставил навсегда этот мир. «Сад Ятима» достался в наследство Сайду Али.
Но нелегко было каждый год подправлять ров и набивать его снегом. Поэтому, желая сберечь сад, Сайд Али принялся разыскивать на горе Чаган другой источник воды. Наконец в трех верстах от сада, под одной из гряд, разыскал под камнями небольшой родник. Это была замечательная находка,— Сайд Али потрудился с год, провел от родника к саду узенькую оросительную канавку, пустил по пой воду родника. С тех пор и плодовые деревья сада, и виноградник во все летние месяцы были обеспечены дарующей растениям душу животворной водой. Слава о прекрасном саде распространялась по окрестным горам и долинам, и счастье вошло, в жизнь Сайда Али...
Но лучше бы не было этой славы, ибо он в конце концов навлекла на сад и его владельца беду...
...Что же, опять надо нам отвлечься, рассказать о том, что бывало в эмирские времена в прекрасном бегстве Бальджуан. Ничего не поделаешь, если события нанизывались одно на другое, так хитро, будто бусинки ожерелья, какие нижут наши старые искусницы для выдаваемых замуж дочек...
Так вот. Начало тому событию, о котором надо рассказать, положил бунт Муллохоля кальтачинарского — иначе говоря, жителя селения Кальтачинар, известного под именем Муллохоля.
Однажды, когда правитель Бальджуана Исхакбек увеличил сразу вдвое налог с владельцев «малого мелкоголовья» (сиречь с имеющих до сорока голов овец и коз)' и, кроме того, удвоил один за другим поборы, возмущенные крестьяне селения Кальтачинар, предводительствуемые самым смелым из них — Муллохолем, отправились походом в Бальджуан — жаловаться и просить справедливости. По пути к ним присоединились жители других селений... Весть о смутьянах, приближающихся к Бальджуану, быстро достигла ушей правителя, и навстречу волнующейся толпе, с приказанием разогнать и сурово покарать бунтовщиков, бек выслал своего тысяцкого Давлята с сотней конных солдат.
Орава оголтелых всадников, с саблями наголо, налетела на безоружную толпу крестьян в ущелье Раджабфакир, порубила нескольких человек, десятки других поранила, избила плетьми.
Подавив таким образом бунт в его зародыше, доблестный Давлят, по ходатайству бальджуанского правителя, был повышен эмиром Бухары в чине и стал танхохуром — получил право взимания полного для себя обеспечения с крестьян пяти провинившихся селений Бальджуанского бекства. Крестьяне сами, на своих вьючных лошадях и ослах, обязаны были доставлять Давляту все с них взимаемое.
Одним из этих пяти селений было знакомое нам Зувайр.
Конечно, с тех пор отважный танхохур Давлят не отказывал себе в удовольствии и лично наезжать во временно пожалованные ему селения, охотиться в окрестных горах, пиршествовать у замиренных им и его воинством жителей. И, конечно же, однажды во время охоты заехав в прелестный сад на горе Чаган, Давлят сразу облюбовал его для своего отдыха. Где еще в здешних голых, иссушенных зноем горах можно было бы встретить столь усладительную тень под кронами яблонь и черешен, такие сочные фрукты, такую кристально чистую воду?.. А сразу за стенами сада — никем не тревожимая охотничья добыча,— ходи, ставь силки да стреляй!
Всякий раз с тех пор, нашагавшись, наездившись по горам, Давлят со своими телохранителями и слугами спускался по крутым склонам в облюбованный им оазис, останавливался в саду, пользовался невозбранно гостеприимством и прислуживанием Сайда Али,— по старинным обычаям, кто бы ни был гость, а принимать его хозяин должен в согласии с извечными и нерушимыми- законами гостеприимства.
Во время одного из своих посещений, насытившись жареным мясом горной козы и принимая из рук хозяина чашку чая, Давлят спросил его:
— Сайд Али, не продашь ли ты мне свой сад?
Приняв разговор гостя за шутку, Сайд Али с улыбкой ответил:
— Зачем продавать? Калитка сада моего и без того всегда открыта для вас, почтеннейший! Клянусь великим богом, вы здесь —лак в собственном саду!
— Если бы сад стал моим, я возвел бы здесь прекраснейший дворец, с расписными верандами и террасами, а вокруг поставил бы беседки с фонтанами. Так украсил бы это место, что оно стало бы лучше прославленного с давних времен «Сада правителя» бека Бальджуана на горе Баймуш.
Разбогатевший владелец оброчных селений в своем чванстве захотел соревноваться с самим правителем бекства.
— Пожалуйста, досточтимый! — сказал Сайд Али.— Вы тоже здесь рядом с моим разбейте сад, родниковой воды вполне хватит для нас обоих. Вот потом и стройте в вашем саду дворцы с верандами и беседками!
Разбивка сада требует много времени! — нахмурился Давлят.— Нужно три-четыре года, чтобы саженцы стали садом. Мне бы — готовый.
Сайд Али ничего не ответил на слова Давлята, только усмехнулся. Давлят тоже больше не говорил об этом. Каждый по-своему решил: все ясно, разговор окончен!
Спустя несколько дней староста селения Зувайр остановил Сайда Али на улице:
— Слушай, брат! Танхохур, оказывается, покупает твой чаганский сад?
— Если я не продаю, то как он может купить его? — пожал плечами Сайд Али.
—- А он мне приказал заставить тебя дать согласие. Ты сам хорошо знаешь характер танхохура. Если уж он вознамерится что-либо сделать, то нет такой силы, какая остановила бы его. Советую — согласись, тебе будет лучше.
— Да разроет кабан могилу его! — разразился ругательствами вспыльчивый и злоязычный Сайд Али.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Вот тогда-то, приметив, что рост и цветенье травы зависели от влаги случайно образовавшегося снегохранилища, Ятим и решил вырастить на склоне горы Чаган плодовый сад и развести виноградник.
Три года подряд забивал Ятим снегом ров над своим удивительным садом. И плодовые деревья Ятима начали плодоносить. На серой рубашке горы Чаган появилась зеленая заплатка. Народ назвал ее: «Сад Ятима»... Ятим успел испробовать плоды от четырех урожаев своего сада, прежде чем оставил навсегда этот мир. «Сад Ятима» достался в наследство Сайду Али.
Но нелегко было каждый год подправлять ров и набивать его снегом. Поэтому, желая сберечь сад, Сайд Али принялся разыскивать на горе Чаган другой источник воды. Наконец в трех верстах от сада, под одной из гряд, разыскал под камнями небольшой родник. Это была замечательная находка,— Сайд Али потрудился с год, провел от родника к саду узенькую оросительную канавку, пустил по пой воду родника. С тех пор и плодовые деревья сада, и виноградник во все летние месяцы были обеспечены дарующей растениям душу животворной водой. Слава о прекрасном саде распространялась по окрестным горам и долинам, и счастье вошло, в жизнь Сайда Али...
Но лучше бы не было этой славы, ибо он в конце концов навлекла на сад и его владельца беду...
...Что же, опять надо нам отвлечься, рассказать о том, что бывало в эмирские времена в прекрасном бегстве Бальджуан. Ничего не поделаешь, если события нанизывались одно на другое, так хитро, будто бусинки ожерелья, какие нижут наши старые искусницы для выдаваемых замуж дочек...
Так вот. Начало тому событию, о котором надо рассказать, положил бунт Муллохоля кальтачинарского — иначе говоря, жителя селения Кальтачинар, известного под именем Муллохоля.
Однажды, когда правитель Бальджуана Исхакбек увеличил сразу вдвое налог с владельцев «малого мелкоголовья» (сиречь с имеющих до сорока голов овец и коз)' и, кроме того, удвоил один за другим поборы, возмущенные крестьяне селения Кальтачинар, предводительствуемые самым смелым из них — Муллохолем, отправились походом в Бальджуан — жаловаться и просить справедливости. По пути к ним присоединились жители других селений... Весть о смутьянах, приближающихся к Бальджуану, быстро достигла ушей правителя, и навстречу волнующейся толпе, с приказанием разогнать и сурово покарать бунтовщиков, бек выслал своего тысяцкого Давлята с сотней конных солдат.
Орава оголтелых всадников, с саблями наголо, налетела на безоружную толпу крестьян в ущелье Раджабфакир, порубила нескольких человек, десятки других поранила, избила плетьми.
Подавив таким образом бунт в его зародыше, доблестный Давлят, по ходатайству бальджуанского правителя, был повышен эмиром Бухары в чине и стал танхохуром — получил право взимания полного для себя обеспечения с крестьян пяти провинившихся селений Бальджуанского бекства. Крестьяне сами, на своих вьючных лошадях и ослах, обязаны были доставлять Давляту все с них взимаемое.
Одним из этих пяти селений было знакомое нам Зувайр.
Конечно, с тех пор отважный танхохур Давлят не отказывал себе в удовольствии и лично наезжать во временно пожалованные ему селения, охотиться в окрестных горах, пиршествовать у замиренных им и его воинством жителей. И, конечно же, однажды во время охоты заехав в прелестный сад на горе Чаган, Давлят сразу облюбовал его для своего отдыха. Где еще в здешних голых, иссушенных зноем горах можно было бы встретить столь усладительную тень под кронами яблонь и черешен, такие сочные фрукты, такую кристально чистую воду?.. А сразу за стенами сада — никем не тревожимая охотничья добыча,— ходи, ставь силки да стреляй!
Всякий раз с тех пор, нашагавшись, наездившись по горам, Давлят со своими телохранителями и слугами спускался по крутым склонам в облюбованный им оазис, останавливался в саду, пользовался невозбранно гостеприимством и прислуживанием Сайда Али,— по старинным обычаям, кто бы ни был гость, а принимать его хозяин должен в согласии с извечными и нерушимыми- законами гостеприимства.
Во время одного из своих посещений, насытившись жареным мясом горной козы и принимая из рук хозяина чашку чая, Давлят спросил его:
— Сайд Али, не продашь ли ты мне свой сад?
Приняв разговор гостя за шутку, Сайд Али с улыбкой ответил:
— Зачем продавать? Калитка сада моего и без того всегда открыта для вас, почтеннейший! Клянусь великим богом, вы здесь —лак в собственном саду!
— Если бы сад стал моим, я возвел бы здесь прекраснейший дворец, с расписными верандами и террасами, а вокруг поставил бы беседки с фонтанами. Так украсил бы это место, что оно стало бы лучше прославленного с давних времен «Сада правителя» бека Бальджуана на горе Баймуш.
Разбогатевший владелец оброчных селений в своем чванстве захотел соревноваться с самим правителем бекства.
— Пожалуйста, досточтимый! — сказал Сайд Али.— Вы тоже здесь рядом с моим разбейте сад, родниковой воды вполне хватит для нас обоих. Вот потом и стройте в вашем саду дворцы с верандами и беседками!
Разбивка сада требует много времени! — нахмурился Давлят.— Нужно три-четыре года, чтобы саженцы стали садом. Мне бы — готовый.
Сайд Али ничего не ответил на слова Давлята, только усмехнулся. Давлят тоже больше не говорил об этом. Каждый по-своему решил: все ясно, разговор окончен!
Спустя несколько дней староста селения Зувайр остановил Сайда Али на улице:
— Слушай, брат! Танхохур, оказывается, покупает твой чаганский сад?
— Если я не продаю, то как он может купить его? — пожал плечами Сайд Али.
—- А он мне приказал заставить тебя дать согласие. Ты сам хорошо знаешь характер танхохура. Если уж он вознамерится что-либо сделать, то нет такой силы, какая остановила бы его. Советую — согласись, тебе будет лучше.
— Да разроет кабан могилу его! — разразился ругательствами вспыльчивый и злоязычный Сайд Али.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122