Лицо, правда, еще сохранило девичью белизну и бархатистость, но в милых кошачьих глазках не было уже прежней плутовской улыбки. Черты выражали кротость и спокойный ум.
— Вот вам, Миклош, даже два наряда, — сказала она школяру, разложив на столе поношенный костюм из узорчатого шелка вишневого цвета и будничный полотняный костюм. — Этот вам еще широковат. Но, может быть, через несколько месяцев будет как раз впору.
— Благодарю, благодарю вас, ваша милость! — пролепетал Миклош, зардевшийся от радости.
— Правда, шелк кое-где посекся, — сказала Эва, разглядывая одежду. — Но вы ведь передохнете у нас, а до вечера я все успею подштопать. — Потом она подняла серый полотняный костюм. — Вот этот будет вам как раз впору. Муж ездил в нем в Буду, когда турок занял ее и мы с королевой переезжали в Липпу.
— Благодарю вас! — радостно сказал школяр. — В нем я и поеду. Его никакая пыль не возьмет!
Женщина обшарила карманы — все были пусты. Однако в кармане поддевки она нащупала что-то твердое.
Карман был дырявый. Эва сунула в него палец и нашла за подкладкой сложенный в несколько раз тоненький листик пергамента. Посмотрела на него Эва, развернула, разгладила. Какой-то чертеж вроде пятиугольника, повсюду линии и точки.
— Миклош, скажите, что это такое? Черепаха, что ли?
Юноша положил бумажку себе на ладонь, потом повернул и долго рассматривал.
— Нет, это не черепаха, — сказал он, замотав головой, — хотя и похоже.
Из комнаты выбежал шестилетний черноглазый мальчуган. На поясе у него висела в ножнах из вытертого красного бархата превосходная сабля с позолоченной рукояткой.
— Мама, — защебетал ребенок, — ты обещала купить мне и трубу! Золотую трубу!
— Янчика, не мешай мне сейчас, — отстранила его мать. — Ступай, милый, в сад к Луце.
— А купишь потом золотую трубу?
— Куплю, куплю.
Ребенок сел верхом на саблю и, топоча, помчался во двор, а оттуда в сад.
— Так вот, — сказал школяр, внимательно разглядывая бумагу, — это план крепости, притом Эгерской.
— Эгерской крепости?
— Да. Извольте поглядеть: черепаха обведена двойной линией. Это крепостная стена. А голова черепахи и четыре лапки — пять башенных выступов. Четырехугольники, начертанные тонкими линиями, — здания.
— А что это за серп возле черепахи?
— Наружные укрепления. В них нет зданий, как бывает обычно в наружных дворах крепости, — только две башни, с двумя вышками.
— А вот эти два черных крючка, которыми прикреплена середина серпа к черепахе?
— Это Темные ворота.
— Почему «Темные»?
— Потому что они под землей.
— А что это возле ворот?
— Конюшня.
— Такая большая конюшня?
— Большая и нужна, ваша милость. Тут же, наверно, и каретный сарай, и жилье для конюхов. Должно быть, и ключник здесь живет.
— А вот эти точки возле ворот?
— Тут была церковь, которую построил еще король Иштван Святой. Половину ее, увы, снесли не так давно: десять лет назад!
— Как жаль!
— Конечно, жаль. Но на месте разрушенной части строения провели большой ров и построили наружные укрепления. Это было необходимо. Ибо эта и восточная сторона крепости были уязвимее всего.
— Но откуда вы это знаете, Миклош?
— Как же мне не знать! Я два года учился в эгерской школе, и там все об этом говорили. Тогда и построили Темные ворота.
— Поглядите, и на западной стороне, возле речки, тоже есть ворота.
— Есть ворота и здесь, с юга. В крепости трое ворот.
— А вот эти разные красные черточки — это что такое?
Школяр разглядывал, разбирал значки. Покачал головой.
— Это подземные ходы.
— Столько подземных ходов?
— Их много, только иные из них уже стали непроходимы.
— А четырехугольники в виде комнат?
— Это подземные залы. Здесь водохранилище. Тут кладбище.
— Кладбище? Среди подземных ходов?
— Должно быть, так. Видите, под этим подземным ходом написано: «Дорога мертвецов».
Женщина содрогнулась.
— Странно, что здесь хоронили мертвецов…
— Только во время холеры, — ответил школяр. — Теперь я припоминаю, что слышал об этом.
— Ах, Миклош, как жаль, что вы не пришли к нам двумя неделями раньше!
— А почему, ваша милость?
— Тогда бы я раньше дала вам одежду и бумажку нашла бы раньше. А ведь мой муж, бедняга, как раз поехал в Эгерскую крепость.
— Я слышал, что турки повернули туда.
— Потому-то муж и отправился в Эгер. Только зачем он согласился взять с собой и моего отца? Подумайте только, семидесятилетний старик! И рука и ноги у него деревянные, а поехал вместе с мужем.
— Воевать?
— Да, и воевать тоже. А еще потому поехал, что в крепости живет его старый друг — отец Балинт. Год назад они из-за чего-то поссорились. Тогда еще и мать, бедняжка, была жива. Отец Балинт перебрался в Эгер, к Добо. Вот мой батюшка и отправился мириться с ним. Они очень любят друг друга.
Эва открыла зеленый крашеный сундук, расписанный цветами, и достала оттуда книжечку — свой молитвенник. Она вложила в него чертеж крепости и выглянула в сад, где возле служанки, поливавшей цветы, бегал ее сынишка.
— Кто-нибудь да приедет из Эгера, — сказала она в раздумье. — Здесь живет старший брат Гашпара Пете. Он близок к королю и послал в крепость, где служит Гашпар, целый воз пороху и ядер. Если к нему придет гонец из Эгера, я пошлю мужу чертеж.
Она взяла иголку с ниткой и положила на колени шелковый костюм. Пока они беседовали, во двор вошел мужчина в темно-синем ментике. Прикрыв калитку, он попрощался с кем-то.
— Не утруждайте себя, — сказал он, — здесь я уж и сам найду дорогу.
Эва встала. Голос ей был незнаком, человек тоже.
На веранду вели три ступеньки. Дойдя до них, незнакомец поднял голову. Это был одноглазый, смуглый, дородный мужчина. Усы у него были подкручены, в руке он держал палку вроде той, с которой ходят деревенские старосты.
— Добрый день! — приветствовал он Эву. — Говорят, что здесь живет его благородие лейтенант Гергей Борнемисса?
— Да, живет, — ответила Эва, — только его нет дома.
— Так он уже в самом деле уехал?
— Уехал в Эгер.
— Ах, какая жалость! — Незнакомец покачал головой. — Хотелось мне потолковать с ним… Но, может быть, его супруга…
— Я его супруга. Милости прошу.
Незнакомец поднялся по лестнице, снял шляпу и поклонился с глубоким почтением.
— Меня зовут Тамаш Балог, — сказал он, — я дворянин из Ревфалу.
По манерам незнакомца видно было, что он не крестьянин.
Эва любезно пододвинула ему стул и представила школяра:
— Школяр Миклош Рез. Едет в школу на чужбину. Старший брат его служит в войсках короля и знаком с моим мужем. Вот Миклош и заехал к нам на попутной телеге, чтобы передохнуть.
— Здравствуй, братец, — небрежно бросил одноглазый и, сев на стул, начал рассказывать. — Я приехал на конскую ярмарку, — сказал он, хлопнув себя по колену, — и были у меня разные дела к вашему супругу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
— Вот вам, Миклош, даже два наряда, — сказала она школяру, разложив на столе поношенный костюм из узорчатого шелка вишневого цвета и будничный полотняный костюм. — Этот вам еще широковат. Но, может быть, через несколько месяцев будет как раз впору.
— Благодарю, благодарю вас, ваша милость! — пролепетал Миклош, зардевшийся от радости.
— Правда, шелк кое-где посекся, — сказала Эва, разглядывая одежду. — Но вы ведь передохнете у нас, а до вечера я все успею подштопать. — Потом она подняла серый полотняный костюм. — Вот этот будет вам как раз впору. Муж ездил в нем в Буду, когда турок занял ее и мы с королевой переезжали в Липпу.
— Благодарю вас! — радостно сказал школяр. — В нем я и поеду. Его никакая пыль не возьмет!
Женщина обшарила карманы — все были пусты. Однако в кармане поддевки она нащупала что-то твердое.
Карман был дырявый. Эва сунула в него палец и нашла за подкладкой сложенный в несколько раз тоненький листик пергамента. Посмотрела на него Эва, развернула, разгладила. Какой-то чертеж вроде пятиугольника, повсюду линии и точки.
— Миклош, скажите, что это такое? Черепаха, что ли?
Юноша положил бумажку себе на ладонь, потом повернул и долго рассматривал.
— Нет, это не черепаха, — сказал он, замотав головой, — хотя и похоже.
Из комнаты выбежал шестилетний черноглазый мальчуган. На поясе у него висела в ножнах из вытертого красного бархата превосходная сабля с позолоченной рукояткой.
— Мама, — защебетал ребенок, — ты обещала купить мне и трубу! Золотую трубу!
— Янчика, не мешай мне сейчас, — отстранила его мать. — Ступай, милый, в сад к Луце.
— А купишь потом золотую трубу?
— Куплю, куплю.
Ребенок сел верхом на саблю и, топоча, помчался во двор, а оттуда в сад.
— Так вот, — сказал школяр, внимательно разглядывая бумагу, — это план крепости, притом Эгерской.
— Эгерской крепости?
— Да. Извольте поглядеть: черепаха обведена двойной линией. Это крепостная стена. А голова черепахи и четыре лапки — пять башенных выступов. Четырехугольники, начертанные тонкими линиями, — здания.
— А что это за серп возле черепахи?
— Наружные укрепления. В них нет зданий, как бывает обычно в наружных дворах крепости, — только две башни, с двумя вышками.
— А вот эти два черных крючка, которыми прикреплена середина серпа к черепахе?
— Это Темные ворота.
— Почему «Темные»?
— Потому что они под землей.
— А что это возле ворот?
— Конюшня.
— Такая большая конюшня?
— Большая и нужна, ваша милость. Тут же, наверно, и каретный сарай, и жилье для конюхов. Должно быть, и ключник здесь живет.
— А вот эти точки возле ворот?
— Тут была церковь, которую построил еще король Иштван Святой. Половину ее, увы, снесли не так давно: десять лет назад!
— Как жаль!
— Конечно, жаль. Но на месте разрушенной части строения провели большой ров и построили наружные укрепления. Это было необходимо. Ибо эта и восточная сторона крепости были уязвимее всего.
— Но откуда вы это знаете, Миклош?
— Как же мне не знать! Я два года учился в эгерской школе, и там все об этом говорили. Тогда и построили Темные ворота.
— Поглядите, и на западной стороне, возле речки, тоже есть ворота.
— Есть ворота и здесь, с юга. В крепости трое ворот.
— А вот эти разные красные черточки — это что такое?
Школяр разглядывал, разбирал значки. Покачал головой.
— Это подземные ходы.
— Столько подземных ходов?
— Их много, только иные из них уже стали непроходимы.
— А четырехугольники в виде комнат?
— Это подземные залы. Здесь водохранилище. Тут кладбище.
— Кладбище? Среди подземных ходов?
— Должно быть, так. Видите, под этим подземным ходом написано: «Дорога мертвецов».
Женщина содрогнулась.
— Странно, что здесь хоронили мертвецов…
— Только во время холеры, — ответил школяр. — Теперь я припоминаю, что слышал об этом.
— Ах, Миклош, как жаль, что вы не пришли к нам двумя неделями раньше!
— А почему, ваша милость?
— Тогда бы я раньше дала вам одежду и бумажку нашла бы раньше. А ведь мой муж, бедняга, как раз поехал в Эгерскую крепость.
— Я слышал, что турки повернули туда.
— Потому-то муж и отправился в Эгер. Только зачем он согласился взять с собой и моего отца? Подумайте только, семидесятилетний старик! И рука и ноги у него деревянные, а поехал вместе с мужем.
— Воевать?
— Да, и воевать тоже. А еще потому поехал, что в крепости живет его старый друг — отец Балинт. Год назад они из-за чего-то поссорились. Тогда еще и мать, бедняжка, была жива. Отец Балинт перебрался в Эгер, к Добо. Вот мой батюшка и отправился мириться с ним. Они очень любят друг друга.
Эва открыла зеленый крашеный сундук, расписанный цветами, и достала оттуда книжечку — свой молитвенник. Она вложила в него чертеж крепости и выглянула в сад, где возле служанки, поливавшей цветы, бегал ее сынишка.
— Кто-нибудь да приедет из Эгера, — сказала она в раздумье. — Здесь живет старший брат Гашпара Пете. Он близок к королю и послал в крепость, где служит Гашпар, целый воз пороху и ядер. Если к нему придет гонец из Эгера, я пошлю мужу чертеж.
Она взяла иголку с ниткой и положила на колени шелковый костюм. Пока они беседовали, во двор вошел мужчина в темно-синем ментике. Прикрыв калитку, он попрощался с кем-то.
— Не утруждайте себя, — сказал он, — здесь я уж и сам найду дорогу.
Эва встала. Голос ей был незнаком, человек тоже.
На веранду вели три ступеньки. Дойдя до них, незнакомец поднял голову. Это был одноглазый, смуглый, дородный мужчина. Усы у него были подкручены, в руке он держал палку вроде той, с которой ходят деревенские старосты.
— Добрый день! — приветствовал он Эву. — Говорят, что здесь живет его благородие лейтенант Гергей Борнемисса?
— Да, живет, — ответила Эва, — только его нет дома.
— Так он уже в самом деле уехал?
— Уехал в Эгер.
— Ах, какая жалость! — Незнакомец покачал головой. — Хотелось мне потолковать с ним… Но, может быть, его супруга…
— Я его супруга. Милости прошу.
Незнакомец поднялся по лестнице, снял шляпу и поклонился с глубоким почтением.
— Меня зовут Тамаш Балог, — сказал он, — я дворянин из Ревфалу.
По манерам незнакомца видно было, что он не крестьянин.
Эва любезно пододвинула ему стул и представила школяра:
— Школяр Миклош Рез. Едет в школу на чужбину. Старший брат его служит в войсках короля и знаком с моим мужем. Вот Миклош и заехал к нам на попутной телеге, чтобы передохнуть.
— Здравствуй, братец, — небрежно бросил одноглазый и, сев на стул, начал рассказывать. — Я приехал на конскую ярмарку, — сказал он, хлопнув себя по колену, — и были у меня разные дела к вашему супругу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143