Гергей посмеялся над ним, но тут же устыдился и, чтобы искупить свой грех, подождал Цецеи и сказал:
— Добрый день, батюшка! Как же это я не заметил вашу милость?
— Я только что присоединился к шествию. — Старик взглянул на него с удивлением: — Что это ты так вырядился? Прямо чучело гороховое!
Так он отозвался о прекрасном пажеском костюме Гергея, сшитом из красного и синего атласа, и о сабле в драгоценных перламутровых ножнах.
— Меня господин мой назначил пажом, — похвастался Гергей. — Я теперь повсюду хожу за ним. Бываю и в королевском дворце. А сейчас пойду вместе с ним в шатер султана.
Гергей важничал, желая показать, что он не такая уж мелкая сошка, каким его считают. Он-де вращается в том же кругу, что и Вица.
На площади Сент-Дердь суетилась толпа людей. Окна и двери домов были распахнуты настежь. Крыши и деревья были усыпаны веселыми глазеющими ребятишками. Но все таращили глаза только на малышку-короля. Такой крошка, а уже королем избран!
— Смотрите, а головку-то он держит точно так же, как, бывало, его покойный батюшка, — сказала женщина в ярко-зеленом шелковом платке, спускавшемся до пят.
— Ой, душечка мой! — любуясь мальчиком, воскликнула черноглазая молодая госпожа с огненным взглядом. — Ой, и поцеловать-то его не дадут…
У ворот крепости выстроились триста солдат Балинта Терека — все шомодьские парни, и все в красной одежде. Голова одного из них возвышалась над остальными, как колос ржи, попавший в пшеничное поле.
Только подъехали к ним, Балинт Терек повернул коня, выхватил саблю, поднял ее и приказал шествию остановиться.
— Витязи! Сыновья мои! — обратился он к солдатам глубоким, звучным голосом. — Вспомните, что месяца не прошло с тех пор, как здесь, возле этих ворот, все вельможи и солдаты поклялись вслед за мной не сдавать Будайскую крепость ни турку, ни немцу.
— Помним! — прошел гул по рядам.
Балинт Терек продолжал:
— Немца мы побили. А теперь идем в турецкий стан на поклон к султану. Господь знает и вы тоже будьте свидетелями, что на совете я возражал против этого… — Голос его утратил звучность. — Я, дорогие мои дети, чую, что больше не увижу вас. Господь свидетель, что подчинился я только во имя родины. Да благословит вас небо, милые мои сыны!
Дальше он говорить не мог: голос его прервался. Он протянул руку, и каждый солдат пожал ее. У всех глаза наполнились слезами.
Балинт Терек дал шпоры коню и проскочил через ворота крепости.
— Полно, полно, братец Балинт! — пробурчал старик Вербеци. — К чему такая слабость?
Балинт Терек передернул плечами и ответил с досадой:
— Кажется, ты не раз видел, что я не робкого десятка.
— Так что ж ты раньше зимы от стужи дрожишь?
— Ладно, батенька, мы еще поглядим, кто лучше чует погоду.
Монах ехал между ними.
— Если бы султан не пригласил нас, — сказал он примирительно, — мы все равно поехали бы приветствовать его. Но тогда вместе с ребенком поехала бы и королева.
Балинт угрюмо взглянул на него.
— Брат Дердь, ты умный человек, но и ты не бог. У иных людей сердце как на ладони, но у султана оно замкнулось на семь замков.
Монах сказал, покачав головой:
— Если б немец сидел еще на нашей шее, ты бы не так разговаривал.
От ворот крепости и до самого лагеря стеной стояли янычары. Они так шумно приветствовали венгерских вельмож и маленького короля, что беседу пришлось прервать.
Посольство проезжало между шатрами и рядами солдат. Воздух был пропитан пылью и смрадом. Через несколько минут показалась блистательная группа беев и пашей, выехавших встречать короля.
Взгляни кто-нибудь сверху на это шествие, мог бы подумать, что на большом цветущем лугу идут навстречу друг другу ряды разноцветных тюльпанов.
Люди встретились, остановились, поклонились друг другу, потом, смешавшись, двинулись дальше по берегу Дуная, на север, туда, где среди всех остальных выделялся зеленый тройной шатер, напоминавший дворец.
19
Султан стоял перед своим шатром. Лицо его, как всегда, было нарумянено. Он с улыбкой кивнул головой, когда монах Дердь вынес из экипажа синеглазого пухлого младенца.
Хозяин и гости проследовали в шатер.
По пятам за своим господином вошел и Гергей. В шатре стояла приятная прохлада и пахло розами. Сюда не проникал лагерный смрад, от которого в знойный день становилось почти дурно. Страж не пропустил в шатер остальных членов свиты.
Султан был в длинном, до полу, кафтане цвета черешни, перехваченном в талии белым шнурком. Кафтан сшили из такого легкого шелка, что сквозь него даже проступали очертания рук. И подумать только, что от мановения этих тощих рук дрожала в ту пору вся Европа!
В шатре султан взял ребенка на руки и начал разглядывать его с заметным удовольствием. Мальчик засмеялся и схватил его за бороду. Падишах с улыбкой поцеловал малыша.
Вельможи вздохнули с облегчением. Да неужто это и есть кровавый Сулейман? Ведь это добродушный отец семейства! Взгляд его чист, улыбка дружелюбна. Вот ребенок потянулся за алмазной звездой, сверкавшей на тюрбане. Султан отдал ему звезду.
— На, поиграй ею! Сразу видно, что ты королем родился.
Балинт и Гергей поняли, что он говорит.
Султан обернулся к своим сыновьям.
— Поцелуйте маленького венгерского короля!
Сыновья султана, улыбаясь, поцеловали малыша, тот весело засмеялся.
— Примете вы его своим братом? — спросил султан.
— Конечно, — ответил Селим. — Ведь этот ребенок так мил, будто в Стамбуле родился.
Гергей оглядел шатер. Что за роскошные синие шелка! А на полу плотные узорчатые синие ковры. В стене шатра круглые окна без стекол. В одно из них султану виден остров Маргит. Внизу, возле стенки шатра, разложены большие подушки для сидения.
В шатре не было никого, кроме трех венгерских вельмож: монаха Дердя, Вербеци и Балинта Терека, да еще няни и Гергея, которого по роскошному наряду придверник мог принять за пажа самого короля. Тут же стояли и сыновья султана, двое пашей и толмач.
Султан вернул младенца-короля няне, но, продолжая им любоваться, похлопывал его по щечкам, гладил головку.
— Какой красивый, здоровенький! — приговаривал он.
А толмач так разъяснял его слова по-латыни:
— Милостивый султан соизволил сказать, что ребенок очарователен, как ангелочек, и цветет, как распустившаяся на заре восточная роза.
— Я рад, что повидал его, — заговорил снова султан. — Везите малыша обратно к королеве. Передайте, что я заменю ему отца и сабля моя будет охранять маленького короля и его страну во веки веков.
— Его величество так рад, — объяснял толмач, — словно видит собственного своего ребенка. Он усыновляет его и простирает над ним могучие крылья своей власти, господствующей над всем миром. Передайте это ее величеству королеве, а также передайте ей самый благосклонный привет падишаха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143