А врыт-де тот сруб сбоку гумна, три шага от огу-
речной гряды, отметка - кол из можжухи, а на колу - лапоть. Обливаясь
потом от жары, пошли продовольственники к Фетинье, хлеб из сруба погру-
зили на телегу бесспорно, тихим ладком. И уже направлял-было Васятка
Лызлов телегу с хлебом на ссыпной пункт, где принимал хлеб приехавший
третьего дня комиссар, как вдруг сглупа надоумилась Фетинья на Рахлеевс-
кую избу показать: у Рахлеева-де Савелья на пять подвод хватит. Расска-
зывая во всех подробностях, имела в виду Фетинья, что за ее указку с нее
самой разверстку скостят. Хлеб Фетиньин, однако, Васятка увез, а Петя
Грохотов, бывший и на этот раз для придания себе духа бодрости под лег-
чайшим хмельком, не выдержал и укорил бабу в ябеде с пьяной прямотой:
- Экая ты, Фетинья, душевредная. Язык-то у тебя без совести!
- А ты на мене, кобель, не щетинься! Гусак леший, неблагодарный!..
В Пете моментально взыграл хмелевой его задор, и если бы не перехва-
тил во-время злого короткого взгляда Фетиньина мужа, мужика, похожего на
железный шкворень, вымазанный дегтем, может быть и стукнул бы Петя в
загривок сварливую бабу за обиду.
В нескладное время подошли исполкомщики к Рахлеевскому двору. Хозяева
сидели за обедом. Близился полдень. Докашивать на Среднее поле спешил
Семен. Он, обжигаясь, глотал пустенькие щи, сидя спиной к раскрытому ок-
ну и обсушиваясь от пота. Когда обнажалось днище второй плошки, сказала
Анисья изменившимся голосом:
- К нам идут.
- Со звездой путешествуют! - кротко захохотал Савелий, намекая на
значок, прицепленный к Грохотовской груди.
Семен выглянул в окно. Разверстщики всходили на крыльцо, и уже
подъезжала к дому, скрипя в несмазанной оси, исполкомская обширканная
телега. Один из красноармейцев имел за поясом топор. Семен встал из-за
стола и отошел в угол, под полати.
Первым вошел Грохотов.
- Упарился, - вздохом надул он щеки, обросшие пухом, и грузно сел на
лавку. - Ей-ей, ровно с самовара текет. Даже сапоги взопрели, хоть выжи-
май!
Усевшись, он оглядел всех, наклонился пощупать носок сапога, расстег-
нул черную тужурку, застегнутую наглухо, и засмеялся, поглядывая на мол-
чащих хозяев.
- А мы к вам в гости пришли, - с добродушной хитротцой произнес он
Анисье, которая дрожащей рукой переставляла с места на место крынки мо-
лока.
- Другого-те времени нельзя было выбрать?.. - тихо спросил Семен. -
Поесть не дадите, ходите...
- Нельзя, товарищ, - строго пояснил Грохотов, но строгость не шла к
простецкому его лицу. - Вас-то много, а я один всего! - и он показал Се-
мену свой мизинец, остальные пальцы он прижал к ладони, будто их и не
было.
- Это действительно, немного вас! - вслух подумал Семен и нароч-
но-грубо кашлянул.
- Немного, немного, товарищ, - согласился Грохотов. - А нет ли, тет-
ка, попить чего? - он подмигнул настороженной Анисье. - Кваску там с мя-
той, наварили небось... к Петрову-то дню!
- Было бы что варить-те! - проворчала Анисья, не сводя глаз с крынки
молока. - Хлеб-те до последней колосины весь изъели... Прожились совсем!
- Чего и не было, все прожили! - загрохотал Петя и переглянулся с
Лызловым, стоявшим у порога. - Ну, что ж, пойдем, поищем, - и встал.
Он постучал о печку согнутым пальцем, притворившись, будто прислуши-
вается:
- Тут нет ли... Ты как полагаешь, Матвей Максимыч?
- Ищите, где хотите, больше нету... - сказала Анисья и сухо поджала
губы. - Снесла вам четыре пуда. Нету больше...
- Нету?.. - в притворной задумчивости повторил Грохотов. - Ну, мо-
лись, бабка, Федору Студиту... - и, быстро перейдя сени, Грохотов вошел
в горену.
Тут было заметно прохладней, не было мух, пахло скиснувшим молоком и
лежалым мужиковским скарбом. Молоко стояло в каморке направо.
- Послушь, братишка, - остановил Грохотова Семен. - Говорит мать -
нету. Почему не веришь?
Петя не ответил, постоял с полминуты, принюхиваясь, и вдруг указал
красноармейцам на пол горены, простеленный домотканной пестрой дерюжкой.
- Вскрывай пол! - сердито приказал он, но обернулся взглянуть на
Анисью.
- Зубов-то не скаль, - со злом за мать сказал Семен. - Ты ломай, раз
тебе приказано ломать. А зубов не показывай!..
- Не вяжись... - добродушно огрызнулся Грохотов, следя за работой
красноармейцев. - Все равно, братишка, сейчас драться не стану. Жарко...
вот потом, по холодку!..
А те уж делали свое дело быстро и ловко, без особых повреждений;
чувствовался навык в их точных и уверенных движеньях. Отняв топором бо-
ковой плинтус, шедший во всю длину горены, один легко, как спичку, при-
поднял топором половицу. Другой попридержал ее и с колен заглянул вов-
нутрь, почти касаясь щекой чисто выметенного пола.
- ...есть! - сказал он без всякого оживления, даже со скукой.
Подошел заглянуть и Матвей Лызлов. Заглянув, покачал головой и отошел
назад.
- Много?.. - лениво спросил Грохотов.
- Да найдется, - отвечал за Лызлова другой красноармеец, рыжева-
тенький, работая уже над третьей половицей. - Соломой тут укрыто, не ви-
дать.
- А клейно работают, - восхитился Савелий их работе. - Я как заклады-
вал так трое суток заколачивал, пра-а...
Некоторое время только и слышно было поскрипыванье дерева, потом пых-
тенье рыжеватенького, выворачивавшего мешки из подполья. Шесть мешков
были уже вынесены самим Лызловым и погружены на подводу. На спину ему
накладывал рыжеватенький. Когда же рыжеватенький спрятался в подполье,
Лызлов просто попросил Семена поднять мешок, и Семен не отказался.
- Скоро, что ли? - появился Васятка в дверях. - Лошадь не стоит.
- Два еще! - прокряхтел голос рыжеватенького из глубины подполья. -
Запиханы далеко.
- Ты подвяжи лошадь-те к палисадничку, - посоветовал Лызлов сыну,
выглядывая в окно и вытирая полой рубахи обильный пот.
И в самом деле, лошадь вся была облеплена паутами и слепнями. Она
напрасно дергала кожей и била хвостом. Улица заволакивалась полуденным
зноем. Каждый камень горел исступленным теплом, насыщая жаром и без того
накаленный воздух. Чьи-то колеса прозвучали сверху, и тотчас же, подымая
ленивую, затяжелевшую пыль, хромая в колеях, прокатились вниз Брыкинские
колесны, управляемые им самим.
- Эй, Егор Брыкин, Егор Брыкин!.. - закричал ему Лызлов, наполовину
высунувшись из окна. - Ты куда катишь?..
- В лес поехал, - остановился тот, сильно придерживая неспокойную по
жаре свою кобылку. - Вот по твому мандату сучки еду собирать!..
- Ты б не ездил, - крикнул Лызлов. - Мы сейчас к тебе придем, только
вот у Савелья управимся.
- Там бабы у меня остались! - отвечал Брыкин и, подхлестнув кобылку,
быстро покатился вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99