В самом конце боя привстал тихонько Эпафродит Иваныч и сказал посреди
всеобщей тишины:
- Виноват. Не дозволите ли вы теперь, Иван Андреич, моего гусачка к
вашему подпустить. Гусачек мой имеет китайскую породу бойцовую. Богдыха-
ны таких выводят трудами всей жизни, чем и прославлены. Очень любопытно,
как Нерон с ним расправится.
Иван Андреич подусники себе расправил и одобрительно засмеялся. Осо-
бенностью Ивана Андреича было говорить одними согласными:
- Пжалст, - говорит. - Сделт эдлжение, Пфродит Ванч! Как вшему щлкпе-
ру прзванье?
- А прозванье моему щелкоперу Сифунли... пушистенький, в первый год
два фунта перьев одних дал, да пуху полфунта...
- Что ж ты его, щипваешь? - загудел Свинулин. - Пдушки нбиваешь?
- Нет... а это я только так, из интересу к породе!
На другой день, после ранней обеденки, и увидели гости китайца Сифун-
ли. Тоже полу-лебедь, светлосерый с прочернью, - темно-бурые полоски ук-
рашали ему тыльную часть. Голос имел Сифунли грубый, - мяса на Сифунли
не так уж значительно, зато на носу черная шишка размером небольшого яб-
лока. В яблоке этом и находилось средоточие гусиной ярости. Но, что сра-
зу же отметили все присутствующие, позвоночник у Сифунли были еле при-
метно искривлен, в виде буквы S. Эпафродит Иваныч гусаковых качеств не
утаивал и с веселой готовностью сообщил, что это нарочно так богдыханы
делают, чтоб придать разнообразие бойцовскому удару, - один в упор, а
другой как бы и плашмя.
Нерон, выпущенный к Сифунли, очень ерепенился, глядел на урода с нас-
мешкой, - по крайней мере одна мелкопоместная утверждала, якобы видела,
как усмешка пробежала поперек гусиного лица. Китайский же противник его
даже как будто зевал со всей китайской спесью, выражая этим неохоту свою
состязаться со Свинулинским франтом. Бой начался. Оба огромные, они схо-
дились как две тучи. Целых два часа, считая перерывы, длился бой. Китаец
сердился, а Нерон с ним шутил, клевал его и справа и слева, и даже, пе-
рескочив на другую сторону, клюнул ему в совсем непредвиденное место.
На такое глядя, гости замолкли. Только Свинулин и Титкин, сидя рядом,
синели от приступов хохота, подъелдыкивая друг друга.
- Что эт-ты крхтишь, Пфродит Ванч?
- А это я кашель, извините, задерживаю!..
В это самое время Сифунли налез на Нерона вплотную на средине сита и
ударил его семью мелкими ударами. Нерон упал замертво. Его унесли чуть
всего не переломанного, негодного даже к столу. На могиле его впос-
ледствии посажен был тюльпан Свинулинской выводки, очень похожий на по-
койного Нерона.
Иван Андреич стал страдать от тоски по Нероне и однажды унизился до
того, что собственнолично поехал к Титкину за Мочиловку, на его непутные
бугры. Там он предложил купить китайского гусака, хотя бы и за большие
деньги, хотя бы и серебром.
- Стрдаю... - вздохнул Свинулин.
- Живот пучит?.. - ехидно переспросил Титкин.
- Нет, от Нерона. Прдай китайца!
Титкин засуетился:
- Для соседа - в сражение готов итти! - вскричал он и помахал ла-
донью. - А гусачек у самого у меня гвоздем в сердце сидит... Глазунью из
китайских яиц могу сделать, очень, знаете, стихийно выйдет, то-есть
вкусно! А продать не могу...
- Прдай, Пфродит, - молил Свинулин.
- Не могу-с. А вот оборотец один могу предложить!
- Гври, - просипел Свинулин.
Титкин погладил Свинулинское колено.
- Голикову пустошь нужно мне заселить, а мужичков у меня нету. Не да-
дите ли мне сотенку на вывод, а я вам за это Сифунли с тремя Сифунлихами
на собственных руках предоставлю! Пользуйтесь тогда хоть пареным, хоть
жареным, хоть живьем...
Свинулин только посвистел, но уже за порог не мог выступить без Си-
фунли. Кстати: у Свинулина мужик водился в тысячах, зажиточный и плодо-
витый. При подобной игре сердца сотня мужиков была Свинулину не расчет.
Завтра же разделил Иван Андреич село Архангел пополам и половину, разо-
ренную, ревущую, послал к барину Титкину заселять Голикову пустошь.
Иван Андреич, будучи человеком высочайших чувств, чтил Сифунли как
живого человека, содержа в гусиной роскоши. Через год, на Никольские же
бои, привезла та, мелкопоместная, простого арзамасского гусачка-белячка,
с обыкновенными оранжевыми плюснами. Захватила с собой барыня не сильно-
го, но и не слабого, чтоб вдоволь поиздевался над ним Сифунли, прежде
чем лишить жизни. Этим хотела она подольститься к Свинулину, через пос-
редство обширных связей которого положила она устроить карьеру сына сво-
его, Петюши. На второй день боев выступил Сифунли против захудалого ар-
замасца и поплыл на него, стоящего в недоумении, как огромный, затейли-
вый корабль. Сифунли зашипел, расправил крылья, а Свинулин даже пошутил:
- Меня, дрнь, пердрзнивает!..
Только когда уж некуда стало арзамасцу отступать, взъершился арзама-
сец, выкинул шею вперед, да клювом попридержав китайца за шишку, хватил
его наотмашь и всторчь тяжелым своим крылом. Барыня, владелица арзамас-
ца, закричала и повалилась на пол, подражая в этом Сифунли, убитому на-
повал. Свинулин стал после того чахнуть и умер в одногодье.
Особых вредов от его смерти никому не случилось, а сынок на отцовских
похоронах даже потирал руки и прищелкивал языком. Поминки по отце справ-
лял он Сифунлихами. Но не в Свинулине и не в Сифунлихах тут дело.
Титкинские земли, а следовательно, и Голикова пустошь примыкали с
востока к владеньям Свинулина, именно - к огромному Свинулинскому лугу,
назывался луг - Зинкин луг. Граница между владеньями шла по Мочиловке
реке. После шестьдесят первого года весь тот луг отошел к селу Архангел,
ибо было такое стремление - наделять мужиков из помещичьих земель. Про-
данные же Титкину получили и Титкинские земли: кувырки да бугры да овра-
ги, перелесицы да жидкие, нежилые места. От Зинкина же луга не получили
Титкинские ни вершка, хоть и лежал луг всего в полуторых верстах от их
села, прямо под окнами. Выходила явная несправедливость, потуже затянул-
ся Свинулинский узелок.
Тут как-то, лет через десять после освобожденья, послали Титкинские
мужики к бывшим Свинулинским людей с ходатайством: не отдадут ли миром
хотя бы третинку заветного луга, хотя бы и не даром. На Свинулинских да-
же смехота напала:
- Нет, - говорят, - не дадим. Вы - Титкинские. На Титкинских землях.
Не видать вам Зинкина луга!
Посланные люди говорили сперва со смирением:
- Нехорошо, землячки. Из одного села, из Архангела, повелись мы с ва-
ми. Не наша воля, а злая барская, что выкинули нас на комариные пустоша.
Уступите хоть пустяковинку. От нас всего полторы версты, а от вас пят-
надцать цельных!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99