- А пока подержи вот шубу же-
нишку... Может, и на чай отвалит, коли не скуп! - и он хвастливо подмиг-
нул приглядывавшемуся ко всему с лисьей осторожностью невзрачному.
Сеня взял шубу из рук жениха и растянул ее в руках, придерживая...
Настя окаменело глядела на него, настрого сдвинув брови. Держа кашнэ в
зубах, жених полез руками в рукава, но тут-то и случилось событие, по-
вернувшее всю торжественность помолвки в один непристойный для купечес-
кого дома ералаш...

XVIII. Катина родинка.

Сене отперла сама Катя.
- А Насти у нас нет!.. - сказала она, удивившись позднему его прихо-
ду. Впрочем, тотчас же тень какой-то догадки скользнула у нее в губах. -
Да что же вы на пороге-то стоите... входите!.. - она делала вид, что не
замечает странной Сениной скомканности. Глаза у него были красны, веки
падали вниз, - стоило большого труда удержать их.
Сеня все так же, без объясненья своего прихода, вошел в переднюю. Су-
дя по тому, как он оглядывался, можно было предположить, что тут только
он сообразил, куда завлек его хмель.
- Она обещала притти? Вы разве не знаете, мы с ней немножко рассори-
лись! Из-за вас вышло... - добавила она тихо.
Катина блузка была смята, а волосы растрепаны, - очевидно, дремала,
когда раздался резкий Сенин звонок. Она размахивала книжкой, значит с
книжкой и дремала.
- Ну... не в передней же стоять! Пойдемте ко мне, что ли?.. - объяви-
ла Катя и непринужденно потянулась. - Где это вы так?.. - она искала
слово, идя сзади Сени и все время копошась с блузкой. - Какой-то вы чуд-
ной... Я напугалась даже.
Сеня заговорил не раньше, чем вошел в комнату и сел на стул. Но сел
уже не робко, как прежде, а всем телом, в развалку.
- Ты что, спала, что ли? - грубо спросил Сеня, не справляясь с кося-
щим взглядом.
- Нет, нет... ты сиди, сиди! - тоже на ты перешла Катя. - Я ведь все
одна сижу!..
- Жениха сейчас обидел, - жестко сказал Сеня и сделал неопределенное
движение рукой.
- Настина жениха? - заинтересовалась Катя. Она расположилась-было по-
удобней на смятых подушках, но тут с любопытством приподнялась. - Как же
ты его... так что-ли? - она наотмашь махнула рукой.
- Не... - нехотя отвечал тот, встал и скинул на пол плохонькое свое
пальтецо. - Жарко! - сказал он и оттянул ворот рубашки, впившийся в
смуглую, раскрасневшуюся мякоть шеи. Потом он взял попавшийся ему на
глаза Катин гребень и запустил его себе в волоса, но завитки спутались и
не давали гребню прохода.
- Положи... сломаешь! - вскользь заметила Катя. - Так ты, значит, на
квартиру к ним приходил?
- Дай воды сперва попить...
- Вон там в графине, на подоконнике, возьми... Ну и как?
Сеня не спеша налил стакан. Рука его дрожала и расплескивала воду. Он
выпил весь его в два глотка и опять сел, тупо уставляясь перед собою.
- Настькин отец говорит: "подержи шубу", - начал рассказывать он.
- Кому? - воззрилась, замирая от любопытства, Катя.
- Жениху, конечно! А я его поднял вот этак!.. не тяжеле мешка, да
ка-ак брошу, с шубой вместе. Уж больно я на себя озлился, что шубу ему
стал подавать... - опять попался на глаза гребень, и опять стал расчесы-
вать Сеня волосы, но гребень хрустнул, и кусок его, выскользнув из во-
лос, упал на пол.
- Ну, вот, видишь? Я говорила, что сломаешь! - объявила безо всякой
досады Катя.
- ... я за нее по кусочку бы себя отдал тогда... - продолжал Сеня, и
по всем мускулам его пробежала некая смятенная волна. - Зачем она отцу в
глаза не вцепилась?..
- А Настя что? - допрашивала Катя, закладывая руки за голову.
- Она меня выгнала... как щенка пихнула!
- А ты и ушел?..
- Ушел, а тебе что?
- Хорош, нечего сказать! - Катя тихо засмеялась. Смех ее был ровный,
щекочущий, осторожный как кошачья походка. - Значит, Настьку-то с руками
этому воробью отдал! Ребят-то не нанимали няньчить?.. - и Катя насмешли-
во поиграла острым, как язык, кончиком ботинка.
- Не дразнись, - сказал он, опуская голову. - Зачем меня дразнишь?
Катя лежала с закинутыми руками, головой на подушке, вышитой тяжкими
шерстяными розанами.
- А, может, я тебя утешить хочу?.. - и опять смешок ее, обжигающий
Сенино самолюбие, прозвучал коротко и смолк. - Ты вот злишься, а, может,
я слезы тебе хочу утереть... Я ведь добрая!
- Говорят тебе, не дразни, - повторил с еще большим упрямством Семен.
Они помолчали минуту, как бы давая друг другу обдумать ходы начавшей-
ся игры.
- Сними-ка вот...
- Что снять? - прищурился он.
- Ботинок сними вот этот, - однообразно воркотала Катя. - Левый...
Жмет очень!
- Может, и еще что снять?.. - и Сеня грубо захохотал.
- Дурак! - отчетливо сказала Катя, не меняя положения.
- Дурак, так я уйду! - и встал.
- Куда? К Настьке пойдешь? Там тебя отец собаками затравит. Тебя и
затравить-то, так простят. Много ли стоишь?! Кисельное блюдо!..
- А я тебе сказал в третий раз... не трожь меня! - Сеня угрожающе по-
дошел к Катину диванчику и глядел на нее немигающими глазами. - Смотри,
мое слово коротко!..
- А мое длинно! - дразнила Катя. - Ты сильный... Ты вон какой, а тебя
девчонка выгнала, так ты и реветь готов.
У Кати в комнате горела лампа с узорчатым абажуром. Катино лицо лежа-
ло вне круга света и само мерцало смутными блесками.
- Ты не гляди на меня так, - смешливо заговорила она. - Я ведь одна
дома. Ты смотри, не испугай меня... - вдруг Катино лицо разжалось, рас-
пустилось. - Садись вот тут, - приказала она и подвинулась к стенке,
чтоб дать место Семену. - Шаль-то скинь на стул и садись!
Тот молчал, побеждаемый в поединке. Голову обволакивал какой-то чу-
гунный хмель. Вдруг ему представилось, что все вещи стали звенеть, каж-
дая по своему, - звон дурманил.
- Что ж, я и сяду! - сказал Семен и нескладно присел на стул.
- Нет, вот сюда садись, - и указала место рядом.
- Ладно, - и сел туда, куда указывала.
Катины, с обгрызанными ногтями, пальцы играючи бегали по блузке.
- Смотри, - сказала Катя, распахивая верх блузки. - Видишь?
- Ну, вижу. Ну!
- Родинку видишь?.. Нравится?..
- Ничего себе. Махонькая... - определил Сеня, тяжело уставляясь на
Катю. Немного вверх, над грудью, где кожа припухла странной мерцающей
голубизной, томилось в безвестности маленькое темное пятнышко, ласковое
и жалкое, темный глазок греха.
- Настьку хочешь обидеть... - сказал Семен, глядя в глаза Кате. Ему
стало невыносимо душно в Катиной комнате, насыщенной чуждыми запахами,
заставленной сотнями мелких и глупых вещей. В пальцах кровь билась так,
словно сердце захлебывалось кровью и пальцы двигались сами собою.
- ... Сейчас отец придет, - вслух думала Катя, все еще с раскрытой
блузкой. - В десятом собирался вернуться...
- Настьку хочешь обидеть, - с упрямством повторил Семен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99