Лайра подумала, что это скорее насилие, чем любовь. Лайра посмотрела на их демонов и увидела странную картину: снежный барс был напряжён, его когти впивались в плоть золотой обезьяны. Она же растянулась на снегу в полуобморочном расслабленном состоянии.
Госпожа Коултер отчаянно отклонялась от поцелуя, и сказала: «Нет, Азраэль – моё место в этом мире, не в другом…»
– Присоединяйся ко мне! – сказал он настойчиво своим властным голосом. – Присоединяйся и работай со мной.
– Ты и я, мы не можем быть вместе.
– Нет? Ты и я могли бы разобрать вселенную по частям и собрать её вновь, Мариса! Мы могли бы найти источник Пыли и сохранить его для себя навсегда! И ведь ты хочешь быть частью этого великого! Не пытайся обмануть меня. Лги о чём-нибудь ещё, о Коллегии Жертвенников, лги о своих любовниках – да, я знаю о Норде, и я не тревожусь об этом – лги о Церкви, лги даже о ребёнке, но не лги о том, что ты действительно хочешь…
Их рты соединились с мощной жадностью. В то время их демоны энергично играли; снежный барс перевернулся на спину, и мартышка прочёсывала его когтями мягкий мех на своей шее, и она поуркивала от удовольствия.
– Если я не соглашусь, то ты убьёшь меня, – сказала госпожа Коултер.
– Почему я должен хотеть твоей смерти? – сказал он смеясь, и свет другого мира сверкал вокруг его головы. – Иди и работай со мной и твоя жизнь или смерть будет моей заботой. Останься здесь и ты сразу потеряешь мой интерес к себе. Не льсти себе мыслью, что я дам тебе хотя бы секунду на размышление. Останься – и твоя работа твой источник огорчений в этом мире, или иди со мной
Госпожа Коултер колебалась; ее глаза закрылись, она, казалось, подрагивала, как если бы вот-вот и упадёт в обморок; но она удержалась и открыла глаза снова, с бесконечно красивой печалью в них.
– Нет, – сказала она. – Нет.
Их демоны снова были раздельно. Лорд Азраэль достиг низа и запустил свои сильные пальцы в мех снежного барса. Затем он развернул его и ушёл без единого слова. Золотая мартышка прыгала в руках у госпожи Коултер, издавая жалостливые звуки, не достигавшие снежного барса, шагавшего уже довольно далеко. Лицо госпожи Коултер было похоже на маску слёз. Лайра могла видеть их блеск, они были реальны.
Тогда её мать повернулась и, дрожа с тихими рыданиями, начала спускаться с горы уходя из поля зрения Лайры.
Лайра холодно пронаблюдала за ней, а за тем обратила свой взгляд к небу.
Такого хранилища чудес она ещё не видела.
Город, нависший там, был так тих и пуст, что казалось, как-будто он только построен, и ожидает когда его заселят, или спит в ожидании того, кто его пробудит. Свет солнца того мира проникал сюда, делая руки Лайры золотыми, тая лед на волчьей шерсти капюшона Роджера, делая его бледные щёки прозрачными,блестя в его открытых слепых глазах.
Она чувствовала тоску и отдельно сожаление. И гнев; сейчас она могла бы убить своего отца; если бы она могла, то вырвала бы ему сердце за то, что он сделал Роджеру. И ей: он обманул её. Как он посмел?
Она всё ещё держала тело Роджера. Пантелеймон что-то сказал, но она была слишко взволнована, чтобы что-либо слышать. Тогда он впился в её руку своими кошачьими когтями. Она вздрогнула.
– Что?
– Пыль, – сказал он.
– О чем ты говоришь?
– Пыль. Он собирается на йти источник Пыли и уничтожить его, не так ли?
– Это именно то, что он сказал.
– И Коллегия Жертвенников, и Церковь, и Болвангар, и госпожа Коултер – все они тоже хотят уничтожить его, не так ли?
– Да… Или остановить это, воздействуя на людей… Почему?
– Потому что если они все думают, что Пыль – это плохо, то это должно быть хорошо.
Она промолчала. В груди у неё заныло от волнения.
Пантелеймон продолжал:
– Мы слышали, что они все говорят о Пыли, и что они напуганы, ты знаешь чем. И мы верили им, верили, несмотря на то, что видели, что все их поступки безнравственны, злы и неправильны… Мы тоже думали, что Пыль – это плохо, потому что они уже взрослые и они сказали так. Но что если это не так? Что если…
– Да! Что если это действительно хорошая вещь, – сказала она затаив дыхание.
Она смотрела на него и видела его зелёные глаза горевшие от волнения охватывающего и её. Она чувствовала головокружение, как-будто целый мир разворачивался перед ней.
Если Пыль хорошая вещь… Если это так, то следовало найти её и беречь…
– Мы тоже могли бы искать её, Пан! – сказала она.
Именно это он и хотел услышать.
– Мы иогли бы добраться до неё быстрее, чем он, – продолжил он, – и…
Непреодолимость поставленной задачи заставила замолчать их обоих. Лайра посмотрела на сверкающее небо. Она осознала насколько ничтожны они были, она и её демон, по сравнению с величеством и необъятностью вселенной; и то, как мало они знают по сравнению с великими тайнами вселенной, намного превосходящими их разумение.
– Мы сможем, – настаивал Пантелеймон. – Ведь мы смогли пройти этот путь, не так ли? Мы сможем сделать и это.
– И тем не менее это было неправильно. Всё это было неправильно по отношению к Роджеру. Мы думали, что мы помогали ему… – она обняла Роджера и неуклюже поцеловала его несколько раз. – Это было неправильно… – сказала она.
– В следующий раз мы проверим и выясним всё, о чём только сможем подумать. В следующий раз мы сделаем лучше.
– И мы останемся одни. Йорек Барнисон больше не сможет следовать за нами чтобы помочь. Ни Фардер Корам, ни Серафина Пеккала или Ли Скорсби – никто.
– Ну значит тогда только мы. Не имеет значения. Ведь мы – это уже не один, так или иначе. Не так, как…
Она знала, что он подразумевал не так, как Тони Макариос; не так, как те бедные потерянные демоны у Болвангара; мы – всё же еще один; мы оба – один.
– И у нас есть алетиометр, – сказала она. – Да. Я думаю, что мы должны сделать это, Пан. Мы поднимемся туда и будем искать пыль, а когда найдём, то будем знать что делать.
Тело Роджера неподвижно лежало на её руках. Она осторожно опустила его на пол.
– Мы сделаем это, – сказала она.
Она отвернулась. Позади них лежала боль и смерть, впереди – сомнение, опасность и бездонные тайны. Но они были не одни.
Так Лайра и её демон отвергнутые миром, в котором были рождены, смотрели на солнце и шли к небу.
Об авторе
Филип Пулман (Philip Pullman) родился 19 октября 1946 года в Норвиче (Великобритания). В детские годы ему пришлось много поездить по миру – его родной отец, а потом и приемный служили в Королевских ВВС. Часть своего детства он провел в Австралии, а с 11 лет живет в Северном Уэльсе. Большое влияние на мальчика оказала его учительница английского языка, Энид Джонс. По окончании школы Филип Пулман учился в Оксфорде, в Эксетер-колледже, где изучал английскую филологию. Позже он вернулся в Оксфорд, где двенадцать лет работал учителем в различных школах, а потом преподавал в Вестминстер-колледже – вел курсы по викторианскому роману и фольклору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Госпожа Коултер отчаянно отклонялась от поцелуя, и сказала: «Нет, Азраэль – моё место в этом мире, не в другом…»
– Присоединяйся ко мне! – сказал он настойчиво своим властным голосом. – Присоединяйся и работай со мной.
– Ты и я, мы не можем быть вместе.
– Нет? Ты и я могли бы разобрать вселенную по частям и собрать её вновь, Мариса! Мы могли бы найти источник Пыли и сохранить его для себя навсегда! И ведь ты хочешь быть частью этого великого! Не пытайся обмануть меня. Лги о чём-нибудь ещё, о Коллегии Жертвенников, лги о своих любовниках – да, я знаю о Норде, и я не тревожусь об этом – лги о Церкви, лги даже о ребёнке, но не лги о том, что ты действительно хочешь…
Их рты соединились с мощной жадностью. В то время их демоны энергично играли; снежный барс перевернулся на спину, и мартышка прочёсывала его когтями мягкий мех на своей шее, и она поуркивала от удовольствия.
– Если я не соглашусь, то ты убьёшь меня, – сказала госпожа Коултер.
– Почему я должен хотеть твоей смерти? – сказал он смеясь, и свет другого мира сверкал вокруг его головы. – Иди и работай со мной и твоя жизнь или смерть будет моей заботой. Останься здесь и ты сразу потеряешь мой интерес к себе. Не льсти себе мыслью, что я дам тебе хотя бы секунду на размышление. Останься – и твоя работа твой источник огорчений в этом мире, или иди со мной
Госпожа Коултер колебалась; ее глаза закрылись, она, казалось, подрагивала, как если бы вот-вот и упадёт в обморок; но она удержалась и открыла глаза снова, с бесконечно красивой печалью в них.
– Нет, – сказала она. – Нет.
Их демоны снова были раздельно. Лорд Азраэль достиг низа и запустил свои сильные пальцы в мех снежного барса. Затем он развернул его и ушёл без единого слова. Золотая мартышка прыгала в руках у госпожи Коултер, издавая жалостливые звуки, не достигавшие снежного барса, шагавшего уже довольно далеко. Лицо госпожи Коултер было похоже на маску слёз. Лайра могла видеть их блеск, они были реальны.
Тогда её мать повернулась и, дрожа с тихими рыданиями, начала спускаться с горы уходя из поля зрения Лайры.
Лайра холодно пронаблюдала за ней, а за тем обратила свой взгляд к небу.
Такого хранилища чудес она ещё не видела.
Город, нависший там, был так тих и пуст, что казалось, как-будто он только построен, и ожидает когда его заселят, или спит в ожидании того, кто его пробудит. Свет солнца того мира проникал сюда, делая руки Лайры золотыми, тая лед на волчьей шерсти капюшона Роджера, делая его бледные щёки прозрачными,блестя в его открытых слепых глазах.
Она чувствовала тоску и отдельно сожаление. И гнев; сейчас она могла бы убить своего отца; если бы она могла, то вырвала бы ему сердце за то, что он сделал Роджеру. И ей: он обманул её. Как он посмел?
Она всё ещё держала тело Роджера. Пантелеймон что-то сказал, но она была слишко взволнована, чтобы что-либо слышать. Тогда он впился в её руку своими кошачьими когтями. Она вздрогнула.
– Что?
– Пыль, – сказал он.
– О чем ты говоришь?
– Пыль. Он собирается на йти источник Пыли и уничтожить его, не так ли?
– Это именно то, что он сказал.
– И Коллегия Жертвенников, и Церковь, и Болвангар, и госпожа Коултер – все они тоже хотят уничтожить его, не так ли?
– Да… Или остановить это, воздействуя на людей… Почему?
– Потому что если они все думают, что Пыль – это плохо, то это должно быть хорошо.
Она промолчала. В груди у неё заныло от волнения.
Пантелеймон продолжал:
– Мы слышали, что они все говорят о Пыли, и что они напуганы, ты знаешь чем. И мы верили им, верили, несмотря на то, что видели, что все их поступки безнравственны, злы и неправильны… Мы тоже думали, что Пыль – это плохо, потому что они уже взрослые и они сказали так. Но что если это не так? Что если…
– Да! Что если это действительно хорошая вещь, – сказала она затаив дыхание.
Она смотрела на него и видела его зелёные глаза горевшие от волнения охватывающего и её. Она чувствовала головокружение, как-будто целый мир разворачивался перед ней.
Если Пыль хорошая вещь… Если это так, то следовало найти её и беречь…
– Мы тоже могли бы искать её, Пан! – сказала она.
Именно это он и хотел услышать.
– Мы иогли бы добраться до неё быстрее, чем он, – продолжил он, – и…
Непреодолимость поставленной задачи заставила замолчать их обоих. Лайра посмотрела на сверкающее небо. Она осознала насколько ничтожны они были, она и её демон, по сравнению с величеством и необъятностью вселенной; и то, как мало они знают по сравнению с великими тайнами вселенной, намного превосходящими их разумение.
– Мы сможем, – настаивал Пантелеймон. – Ведь мы смогли пройти этот путь, не так ли? Мы сможем сделать и это.
– И тем не менее это было неправильно. Всё это было неправильно по отношению к Роджеру. Мы думали, что мы помогали ему… – она обняла Роджера и неуклюже поцеловала его несколько раз. – Это было неправильно… – сказала она.
– В следующий раз мы проверим и выясним всё, о чём только сможем подумать. В следующий раз мы сделаем лучше.
– И мы останемся одни. Йорек Барнисон больше не сможет следовать за нами чтобы помочь. Ни Фардер Корам, ни Серафина Пеккала или Ли Скорсби – никто.
– Ну значит тогда только мы. Не имеет значения. Ведь мы – это уже не один, так или иначе. Не так, как…
Она знала, что он подразумевал не так, как Тони Макариос; не так, как те бедные потерянные демоны у Болвангара; мы – всё же еще один; мы оба – один.
– И у нас есть алетиометр, – сказала она. – Да. Я думаю, что мы должны сделать это, Пан. Мы поднимемся туда и будем искать пыль, а когда найдём, то будем знать что делать.
Тело Роджера неподвижно лежало на её руках. Она осторожно опустила его на пол.
– Мы сделаем это, – сказала она.
Она отвернулась. Позади них лежала боль и смерть, впереди – сомнение, опасность и бездонные тайны. Но они были не одни.
Так Лайра и её демон отвергнутые миром, в котором были рождены, смотрели на солнце и шли к небу.
Об авторе
Филип Пулман (Philip Pullman) родился 19 октября 1946 года в Норвиче (Великобритания). В детские годы ему пришлось много поездить по миру – его родной отец, а потом и приемный служили в Королевских ВВС. Часть своего детства он провел в Австралии, а с 11 лет живет в Северном Уэльсе. Большое влияние на мальчика оказала его учительница английского языка, Энид Джонс. По окончании школы Филип Пулман учился в Оксфорде, в Эксетер-колледже, где изучал английскую филологию. Позже он вернулся в Оксфорд, где двенадцать лет работал учителем в различных школах, а потом преподавал в Вестминстер-колледже – вел курсы по викторианскому роману и фольклору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98