– Ясно. И ты уже исходила всю крышу…
– Еще не всю. На здание Шелдона забраться нельзя, потому что, чтобы добраться туда, придется прыгать с Башни Пилигримов на большое расстояние. На этой крыше есть застекленный участок, который открывается наружу, но я недостаточно высокая, чтобы достать до него.
– Так ты была уже на всех крышах, кроме здания Шелдона. А что насчет подземелий?
– Подземелий?
– Под землей колледжа столько же, сколько и над землей. Странно, что ты до сих пор этого не обнаружила. Что ж, через минуту я ухожу. Ты выглядишь здоровой девочкой. Держи!
Он запустил руку в карман и вынул пригоршню монет, из которых дал ей пять золотых долларов.
– Тебя не научили говорить “спасибо”? – спросил он.
– Спасибо, – пробормотала она.
– Ты слушаешься Мастера?
– О, да!
– А Мудрецов ты уважаешь?
– Да.
Демон лорда Азраэля мягко рассмеялась. Это был первый звук, который она издала, и Лайра покраснела.
– Ладно, иди, играй, – сказал лорд Азраэль.
Лайра развернулась и с облегчением устремилась к двери, запоздало оглянувшись и выпалив: “До свидания!”.
Такой была жизнь Лайры до того дня, когда она приняла решение спрятаться в Комнате Уединения и впервые услыхала про Пыль.
И, разумеется, Библиотекарь ошибался, говоря Мастеру, что ее это не заинтересует. Сейчас она с увлечением выслушала бы любого, кто бы мог рассказать ей что-нибудь об этой Пыли. В ближайшие месяцы ей предстояло узнать об этом гораздо больше, а, в конечном счете, о Пыли она узнает больше кого бы то ни было во всем мире; но в данный момент ее окружала насыщенная жизнь колледжа Джордан.
В любом случае, было еще кое-что, о чем стоило поразмыслить. В последние несколько недель по улицам поползли слухи – кто-то над ними посмеивался, кто-то умолкал, как некоторые люди боятся привидений, а другие – нет. По причинам, которые никто не мог объяснить, начали пропадать дети…
* * *
Происходит все примерно так.
Проследуем на восток вдоль широкой магистрали реки Изис, где толпятся неповоротливые груженые камнями баржи, везущие асфальт судна и танкеры с зерном, вниз по течению мимо Хенли и Мейденхеда в Теддингтона, чьих берегов достигают приливы Германского Океана, и даже еще дальше: к Мортлейку, мимо обиталища великого колдуна – доктора Ди; мимо Фалькесхолла, прекрасные сады которого днем сверкают фонтанами и вывесками, а ночью – фонарями и фейерверками; мимо Уайт Холла, где каждую неделю король собирает правительственные совещания; мимо Стрелковой Башни, непрестанно роняющей дробинки расплавленного свинца в чаны с темной водой; и еще дальше, туда, где река, становясь широкой и мутной, делает широкий поворот на юг.
А вот и Лаймхауз, и здесь живет малыш, которому суждено исчезнуть.
Его имя Тони Макария. Мать полагает, что ему девять, но память у нее скудна и затуманена выпивкой; и ему, может быть, лет восемь, или все десять. А фамилия у него – Грек, но, также как и в случае с его возрастом, это не более, чем предположение его матери, потому что он больше смахивает на китайца, а еще от матери он унаследовал кровь ирландцев, скраелингов и ласкаров. Парень он неброский, но в нем все же есть какая-то застенчивая нежность, иногда заставляющая его крепко и грубовато обнять маму и запечатлеть на ее щеке горячий поцелуй. Несчастная женщина обычно слишком пьяна, чтобы делать такое по собственной инициативе; но подчас она отвечает довольно тепло – когда в состоянии понять, что происходит.
В данный момент Тони ошивается на Пирожковой Улице. Он голоден. Сейчас ранний вечер, а дома его не накормят. У него в кармане лежит шиллинг, который дал один солдат за доставку письма любимой девушке, но Тони не собирается тратить его на еду, когда и без этого можно многое достать бесплатно.
Поэтому он шныряет по рынку между лавками старьевщиков, ларьками с лотерейными билетами, торговками фруктами и жареной рыбой со своим демоном на плече – воробьихой, озирающейся по сторонам; и когда хозяйка лавки и ее демон оба куда-то засматриваются, раздается отрывистое чириканье, рука Тони быстро вытягивается и возвращается в просторный рукав рубахи с яблоком, парой орехов, и, наконец, с горячим пирожком.
Хозяйка лавки замечает это и начинает кричать, а ее кот совершает прыжок, но воробьиха Тони слишком высоко, а сам Тони уже успевает пробежать пол-улицы. Вслед ему еще некоторое время несется брань и оскорбления. Останавливается он у молельни Святой Катерины, где усаживается на ступени и вынимает свою горячую, помятую награду, оставляющую на рубашке жирные пятна.
За ним наблюдают. В дверях молельни, в полудюжине ступеней над ним, стоит дама в длинном желто-красном плаще, отделанном мехом лисицы – красивая молодая леди с ниспадающими темными волосами, нежно сияющими под отороченным мехом капюшоном. Должно быть, служба как раз заканчивается, потому что за спиной ее виден свет, и изнутри доносятся звуки орга на, а дама держит украшенный камнями требник.
Тони ничего этого не замечает. Он сидит, сведя босые пятки и загнув пальцы ног, и увлечённо жуёт, а его демон в это время превращается в мышь и принимается охорашивать свои усы.
Из-под плаща юной дамы показывается демон. У него обличье обезьяны, но обезьяны необычной: его шерсть длинная, густая и шелковистая, и имеет глянцевито-золотистый цвет. Он осторожно спускается на крыльцо к мальчику и усаживается ступенькой выше него.
Что-то почувствовав, мышь снова превращается в воробьиху, вертя по сторонам головой, и прыгает через одну-две ступеньки.
Обезьяна внимательно смотрит на воробьиху; воробьиху – на обезьяну.
Демон-обезьяна медленно протягивает маленькую черную руку с безупречными коготками, его движения ласковые и манящие. И воробьишка не в силах сопротивляться. Она прыгает все ближе и ближе, и, наконец, вспархивает на руку обезьяны.
Обезьяна поднимает ее и пристально рассматривает, а затем и поворачивается к хозяйке и взбирается наверх, забирая воробьишку с собой. Дама склоняет свою благоухающую голову и что-то шепчет демону.
И тут Тони оборачивается. Ничего поделать он уже не может.
«Крысятина!» – встревожившись, восклицает он с полным ртом.
Воробей чирикает. Кажется, угрозы нет. Тони проглатывает еду и пялится на незнакомку.
– Здравствуй! – говорит красавица. – Как тебя зовут?
– Тони.
– А где ты живешь, Тони?
– На Аллее Клариссы.
– Что в твоем пироге?
– Жареная говядина.
– А хочешь шоколада?
– Хочу!
– Так получилось, что сейчас у меня больше шоколада, чем я могу выпить. Может быть, ты сходишь со мной, и мы выпьем его вместе?
Тони совсем растерян. Растерян с того самого момента, когда его тупоголовая демонша вспрыгнула на руку обезьяне. Он идет вслед за женщиной с обезьяной по Денмарк-стрит, затем вдоль Пристани Палача, и спускается по Лестнице Короля Георга к маленькой зеленой двери в стене какого-то высокого склада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98