Еле-еле передвигая ноги, такая слабость сковывала всё тело, маг добрёл таки до двери и открыл её нежданному (и весьма нетерпеливому) посетителю. Странно, охранное заклятие не действовало, и вломиться в видоизменившуюся комнату начальнику королевской стражи Брадеру помешала только слепая спешка – военный никак не мог сообразить, что дверь нужно попросту потянуть на себя. Вместо этого ратник самозабвенно молотил кулаками в мощную дубовую створку да ещё время от времени поддавал по ней ногами.
Чародей толкнул дверь, едва не приложив бравого военного по лбу, и с удивлением воззрился на едва переводящего дух блюстителя порядка.
– Золдан. – Впопыхах Брадер забыл не то что об официальных условностях, но и о всякой почтительности, – Там, на улице…
И он махнул рукой, призывая чародея следовать вниз.
Старый маг, не помня себя, ринулся за стражником. Волшебник мчался вниз, перепрыгивая через две ступеньки, и на бегу по-прежнему хлопал в ладоши, словно восхищённый зритель на балаганном представлении. Однако хлопки были тщетными и по винтовой лестнице оба мужчины спускались во мраке. Впрочем, королевский чародей, ещё не проснувшийся и едва стоящий на ногах от слабости, мало что осознавал. Он пытался одновременно постигнуть причину своего жуткого недомогания, причину, по которой пропало волшебство, расширившее башню, а вместе с этим ещё и гадал, уж не приснился ли ему визит Тороя? И если нет, то куда в таком случае делся непутёвый ученик?
За стенами башни мага и его спутника приняли в объятия молочно-белый туман и удушливая влажность. Под ногами захлюпала жидкая слякоть, а потом чародей разглядел в мешанине талого снега два странных холмика. Близоруко сощурившись, Золдан признал двух молодых стражников, которые обычно несли караул у подножия башни. Вояки должны были исправно стоять у входа, но вместо этого безжизненно лежали навзничь, уткнувшись лицами в ноздреватый сугроб. Постепенно истаивающий снег обнажал закоченевшие тела. Однако заполошный Брадер вовсе не смутился жутким зрелищем. Звонко чавкая сапогами в сугробах он спешил вперёд, даже не оглядываясь на престарелого чародея, что на слабых ногах еле-еле поспевал следом за стремительным военным.
– Довольно! – Волшебник запыхался, но всё-таки нашёл в себе силы властно вцепиться в плечо начальника стражи. – Докладывай, в чём дело. Или ты не военный уже, а испуганная баба? Говори по порядку!
Резкость тона, а самое главное – командный голос мага подействовали на Брадера отрезвляюще. И он начал сперва сбивчиво, а потом всё более и более внятно рассказывать о случившемся.
Оказалось, старый чародей продрых дольше всех в Мираре (и то верно, в самой-то высокой башне, где ничего не слышно). Собственно, если бы не дворцовая суматоха, не истерика королевы-матери, у которой замёрз на балконе любимый пуделёк, да не нервный срыв государя, выяснившего, что все птицы в оранжерее перемёрли, то добрались бы до волшебника раньше, а пока то да сё…
Едва первая паника мало помалу улеглась, Брадера отрядили за магом. Да только к тому времени у стен дворца уже собирались толпы испуганных и растерянных горожан. Люди стекались со всех концов столицы и приносили всё более неутешительные новости – в Фонтанной части города выгорел едва ли не целый квартал, во Дворцовой нашли уже двух замёрзших насмерть горожан и десятерых оружных стражников (это не считая караульных у стен дворца), бессчётно собак и кошек. Кое-где уже вовсю орудовали мародёры да выползшие из своих укрытий нищие и прочие лихие люди…
Золдан слушал, а сердце его холодело. Конечно, маг ещё не успел осознать, что тоже кое-чего лишился в качестве платы за крепкий и сладкий сон… Хлюпая ногами в снежной жиже, волшебник и начальник дворцовой стражи устремились туда, где в их советах и помощи нуждались более всего – во дворец к государю. Благо в покоях властителя уже собирались все чиновники и первые лица (надо сказать, весьма заспанные). Общими усилиями приняли решение успокоить людей, очистить улицы от погибших, разослать оружные патрули по соседним пределам, а также выдвинуть в город отряды военных, чтобы поддерживали порядок да не допускали паники и мародёрства…
Пока же старый волшебник, да власть предержащие вершили судьбы подданных, люди на улицах Мирара бегали в густом тумане от дома к дому, от улицы к улице. Каждому хотелось знать, что стряслось с его родными, не постигла ли кого страшная участь быть замёрзшим на холодных камнях мирарской мостовой или просто в собственном доме.
Ослеплённые паникой (а кто и радостью мародёрства), туманом и страхом горожане не сразу заприметили, что в толпах беспокойно мятущихся, носящихся от дома к дому горожан неторопливо двигались к городским воротам люди куда как спокойные, облачённые в чёрные хитоны…
Почтенная Клотильда, стараниями Тороя не замёрзшая за своей барной стойкой, пробудилась, как говорится «к шапочному разбору» – когда суматоха на улице достигла своего апогея. Припозднившийся посетитель «Перевёрнутой подковы» – гном – оказался на удивление живучим и не закоченел насмерть, хотя холод в питейной зале царил, словно в погребе. Низкорослый ремесленник в зелёном мятом кафтанчике и с аккуратно заплетённой в косу бородой, зябко растирал окоченевшие плечи и надсадно кашлял. Гном сотрясался всем телом и стыдливо прикрывал рот крохотной, едва ли не детской ладошкой. Клотильда выдала постояльцу бутыль хорошего бренди за счёт заведения, и теперь путешественник нет-нет прихлёбывал крепкий напиток «для сугреву».
А хозяйка таверны с ужасом смотрела в распахнутое окно. В проснувшемся городе царила паника. Клотильда собралась было тоже бежать из дому, стучаться в двери к соседям, узнавать, не нужна ли кому помощь… А потом сообразила, что и не побежишь больно-то – лихой народец, уже вышедший на промысел, мигом воспользуется паникой да заберётся в таверну. Благо в «Подкове» есть, чем поживиться – тут тебе и провизия, и выпивка и утварь, и мебель. Поэтому рачительная трактирщица заперла на засов и чёрный и парадный выходы и теперь с сожалением наблюдала в окно за мятущимися людьми.
Потому-то именно Клотильда, занявшая удобный наблюдательный пост, заметила в тумане одиноко стоящего посреди улицы мальчонку лет пяти. Паренёк был в одной пижаме, растерянный, заплаканный, с помятым со сна личиком. Жалостливая хозяйка «Перевёрнутой подковы» хотела уже выбежать за мальчуганом, да укрыть его, пока родители не найдутся, в таверне. Но тут из тумана вынырнул путник в чёрном хитоне. Он шёл неспешно, не таясь и не прячась, а потому без труда лавировал между суетливо бегающих туда-сюда мирарцев.
Колдун! Идёт себе бесстыдно по столице!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
Чародей толкнул дверь, едва не приложив бравого военного по лбу, и с удивлением воззрился на едва переводящего дух блюстителя порядка.
– Золдан. – Впопыхах Брадер забыл не то что об официальных условностях, но и о всякой почтительности, – Там, на улице…
И он махнул рукой, призывая чародея следовать вниз.
Старый маг, не помня себя, ринулся за стражником. Волшебник мчался вниз, перепрыгивая через две ступеньки, и на бегу по-прежнему хлопал в ладоши, словно восхищённый зритель на балаганном представлении. Однако хлопки были тщетными и по винтовой лестнице оба мужчины спускались во мраке. Впрочем, королевский чародей, ещё не проснувшийся и едва стоящий на ногах от слабости, мало что осознавал. Он пытался одновременно постигнуть причину своего жуткого недомогания, причину, по которой пропало волшебство, расширившее башню, а вместе с этим ещё и гадал, уж не приснился ли ему визит Тороя? И если нет, то куда в таком случае делся непутёвый ученик?
За стенами башни мага и его спутника приняли в объятия молочно-белый туман и удушливая влажность. Под ногами захлюпала жидкая слякоть, а потом чародей разглядел в мешанине талого снега два странных холмика. Близоруко сощурившись, Золдан признал двух молодых стражников, которые обычно несли караул у подножия башни. Вояки должны были исправно стоять у входа, но вместо этого безжизненно лежали навзничь, уткнувшись лицами в ноздреватый сугроб. Постепенно истаивающий снег обнажал закоченевшие тела. Однако заполошный Брадер вовсе не смутился жутким зрелищем. Звонко чавкая сапогами в сугробах он спешил вперёд, даже не оглядываясь на престарелого чародея, что на слабых ногах еле-еле поспевал следом за стремительным военным.
– Довольно! – Волшебник запыхался, но всё-таки нашёл в себе силы властно вцепиться в плечо начальника стражи. – Докладывай, в чём дело. Или ты не военный уже, а испуганная баба? Говори по порядку!
Резкость тона, а самое главное – командный голос мага подействовали на Брадера отрезвляюще. И он начал сперва сбивчиво, а потом всё более и более внятно рассказывать о случившемся.
Оказалось, старый чародей продрых дольше всех в Мираре (и то верно, в самой-то высокой башне, где ничего не слышно). Собственно, если бы не дворцовая суматоха, не истерика королевы-матери, у которой замёрз на балконе любимый пуделёк, да не нервный срыв государя, выяснившего, что все птицы в оранжерее перемёрли, то добрались бы до волшебника раньше, а пока то да сё…
Едва первая паника мало помалу улеглась, Брадера отрядили за магом. Да только к тому времени у стен дворца уже собирались толпы испуганных и растерянных горожан. Люди стекались со всех концов столицы и приносили всё более неутешительные новости – в Фонтанной части города выгорел едва ли не целый квартал, во Дворцовой нашли уже двух замёрзших насмерть горожан и десятерых оружных стражников (это не считая караульных у стен дворца), бессчётно собак и кошек. Кое-где уже вовсю орудовали мародёры да выползшие из своих укрытий нищие и прочие лихие люди…
Золдан слушал, а сердце его холодело. Конечно, маг ещё не успел осознать, что тоже кое-чего лишился в качестве платы за крепкий и сладкий сон… Хлюпая ногами в снежной жиже, волшебник и начальник дворцовой стражи устремились туда, где в их советах и помощи нуждались более всего – во дворец к государю. Благо в покоях властителя уже собирались все чиновники и первые лица (надо сказать, весьма заспанные). Общими усилиями приняли решение успокоить людей, очистить улицы от погибших, разослать оружные патрули по соседним пределам, а также выдвинуть в город отряды военных, чтобы поддерживали порядок да не допускали паники и мародёрства…
Пока же старый волшебник, да власть предержащие вершили судьбы подданных, люди на улицах Мирара бегали в густом тумане от дома к дому, от улицы к улице. Каждому хотелось знать, что стряслось с его родными, не постигла ли кого страшная участь быть замёрзшим на холодных камнях мирарской мостовой или просто в собственном доме.
Ослеплённые паникой (а кто и радостью мародёрства), туманом и страхом горожане не сразу заприметили, что в толпах беспокойно мятущихся, носящихся от дома к дому горожан неторопливо двигались к городским воротам люди куда как спокойные, облачённые в чёрные хитоны…
Почтенная Клотильда, стараниями Тороя не замёрзшая за своей барной стойкой, пробудилась, как говорится «к шапочному разбору» – когда суматоха на улице достигла своего апогея. Припозднившийся посетитель «Перевёрнутой подковы» – гном – оказался на удивление живучим и не закоченел насмерть, хотя холод в питейной зале царил, словно в погребе. Низкорослый ремесленник в зелёном мятом кафтанчике и с аккуратно заплетённой в косу бородой, зябко растирал окоченевшие плечи и надсадно кашлял. Гном сотрясался всем телом и стыдливо прикрывал рот крохотной, едва ли не детской ладошкой. Клотильда выдала постояльцу бутыль хорошего бренди за счёт заведения, и теперь путешественник нет-нет прихлёбывал крепкий напиток «для сугреву».
А хозяйка таверны с ужасом смотрела в распахнутое окно. В проснувшемся городе царила паника. Клотильда собралась было тоже бежать из дому, стучаться в двери к соседям, узнавать, не нужна ли кому помощь… А потом сообразила, что и не побежишь больно-то – лихой народец, уже вышедший на промысел, мигом воспользуется паникой да заберётся в таверну. Благо в «Подкове» есть, чем поживиться – тут тебе и провизия, и выпивка и утварь, и мебель. Поэтому рачительная трактирщица заперла на засов и чёрный и парадный выходы и теперь с сожалением наблюдала в окно за мятущимися людьми.
Потому-то именно Клотильда, занявшая удобный наблюдательный пост, заметила в тумане одиноко стоящего посреди улицы мальчонку лет пяти. Паренёк был в одной пижаме, растерянный, заплаканный, с помятым со сна личиком. Жалостливая хозяйка «Перевёрнутой подковы» хотела уже выбежать за мальчуганом, да укрыть его, пока родители не найдутся, в таверне. Но тут из тумана вынырнул путник в чёрном хитоне. Он шёл неспешно, не таясь и не прячась, а потому без труда лавировал между суетливо бегающих туда-сюда мирарцев.
Колдун! Идёт себе бесстыдно по столице!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151