Бессмертный обиженно вращал глазами (один из которых изрядно заплыл) и силился разрушить чары волшебника. Однако слабые попытки оставались безуспешными.
Элукс, обычно безучастный ко всему, кроме своих рисунков и карандашей, замер возле порога и принялся беззвучно плакать, сотрясаясь всем телом.
– О, Сила Всемогущая! – Выругался Торой. – Ну, что ещё?
Рисовальщик подрагивающим пальцем указал в направлении балконной двери – здесь в хаосе валялись раздавленные баночки с красками, сломанные карандаши и кисти. На роскошном ковре подсыхали отпечатки подмёток Алеховых сапог, удачно измазанных в белилах.
– Здесь такой беспорядок… – Проскулил мальчишка, глотая слёзы, и добавил, – Элукс не виноват.
Торой покачал головой:
– Конечно, нет. – И тут же уважительно поинтересовался, – Илан, твоя была идея?
Паренёк довольно кивнул.
– Молодец, – похвалил волшебник. – Толково придумано.
Алех болезненно дёрнулся, видимо, припоминая своё сокрушительное падение, и принялся обиженно рассматривать испачканный в белилах сапог.
– Помоги Элуксу навести порядок. – Попросил волшебник Илана.
Маг отвернулся от мальчишек, которые принялись ползать по полу, собирая уцелевшие карандаши и краски. Юный рисовальщик обиженно всхлипывал, а Илан вполголоса уговаривал его не расстраиваться. Внучок зеркальщика вообще занял по отношению к слабоумному художнику эдакую покровительственно заступническую позицию – взросло хмурился, качал головой и с самым серьёзным видом о чём-то увещевал. Впрочем, Торою было не до ребят. Мрачный, словно нависшая за окном туча, маг повернулся к Алеху и повторил то неуловимое движение, которое заставило бессмертного замолчать.
– Говори. – Это милостивое позволение прозвучало, как приказ.
Волшебнику было странно видеть эльфа таким растерянным и испуганным, из-за этого казалось, будто остроухий ведьмак и не нелюдь вовсе, а самый обыкновенный человек, да ещё и по возрасту младше Тороя.
– Что говорить-то? – Просипел со своего места Алех. – Видишь, не в голосе я, простыл.
Маг снисходительно усмехнулся и от щедрот своих вручил эльфу стакан горячего вина. Люция с интересом наблюдала за происходящим, кутаясь в плед.
– Это друг моего наставника, Люция. – Пояснил чародей. – Его зовут Алех.
Ведьма учтиво кивнула (жалкие остатки бабкиного воспитания) и вежливо сказала совершеннейшую нелепицу:
– Очень приятно познакомиться.
– Не могу согласиться. – Обиженно буркнул эльф и снова уткнулся в чашу с вином. – Мне приятно не было. Чего вы на меня набросились? Да ещё эту вашу, когтястую, натравили.
И нелюдь безо всякой приязни кивнул на равнодушно умывающуюся кошку. Торой с удивлением смотрел на Алеха, который, мягко говоря, вёл себя едва ли умнее Элукса.
– Алех, – напомнил о себе маг, – я слушаю тебя. Как ты посмел напугать Люцию и почему вообще ты за ней гнался?
Бессмертный отбросил со лба мокрую прядь и ответил, преображаясь из взъерошенного пленника в исполненного достоинства аристократа:
– Видишь ли, Торой, я явился сюда после достаточно тяжёлой болезни, совершенно охрипшим. И вовсе не думал кого-то преследовать или пугать, просто искал вас, а когда нашёл и подумать не мог, что мой вид нагонит этакого страха. Я вообще надеялся, что вы спите, думал, отыщу, зайду в покой и тихонько разбужу. А вы почему-то не спали, испугались и кинулись наутёк, да так бойко, что я бегом ни в жизни бы не догнал. Пытался крикнуть вслед, чтобы остановились, но ничего толкового не вышло – почитай четвёртый день еле хриплю.
Он и впрямь не говорил, а жалко и натужно сипел.
Люция в ответ на оправдательную речь согласно закивала:
– Правда, правда, он что-то там бурчал, но я только ещё сильнее испугалась. – Она подтянула плед к подбородку и добавила. – Нас разбудила кошка, она его в окно заприметила.
И тут же пожаловалась:
– Торой, он превратился в огромную летучую мышь!
Маг приподнял брови и снова повернулся к нелюдю:
– Алех?
Эльф пригубил горячего вина и уже с меньшей хрипотцой в голосе, столь ему не шедшей, сказал:
– А как ещё мне было за вами угнаться? Ладно, Торой, давай по существу – Гелинвир опустел, маги погибли…
– Откуда, – зарычал волшебник, вцепившись в плечи эльфа, – Откуда тебе это известно?!
Алех, столь непривычный к насилию, захлопал красивым, не подбитым глазом и, по возможности отстранясь от пышущего гневом собеседника, ответил:
– Да оттуда, что, кроме тебя, больше не осталось ни одного волшебника! – Он выкрикнул это сипло и отчаянно. – Ни одного!
Маг отпустил плечи бессмертного и отступил назад, открывая и закрывая рот, но не произнося при этом ни единого звука.
– Оглядись вокруг, Торой, – продолжил тем временем эльф, подавшись вперёд. – Ты понимаешь, что произошло?! Я был в Кин-Чиане, когда всё случилось. Над тамошними землями разразились невиданные дожди, потом пришла лихорадка, я заболел так же, как и прочие, два дня провалялся в бреду, а когда поправился, понял, что как маг ничего не могу, даже волшебный огонёк сотворить! Жители королевства переболели и выздоровели, умерших почти не было, ну так, пара десятков человек, а вот волшебники – все до одного лишились Силы. Да посмотри же на меня!
И он яростно топнул ногой. Торой не стал спрашивать, почему Алех не удивлён тому, что ученик его друга, некогда низложенный, вдруг снова обрёл свои способности. Он вообще ничего не спросил и не сказал. Промолчал. Лишь посмотрел на Алеха внутренним взором, нащупывая вероятную ложь. Эльф не противился. Хотя и мог бы. Волшебник явственно увидел уверенные сполохи колдовской Силы над головой бессмертного. Определённо перед Тороем сидел ведьмак. Очень сильный, но всё-таки ведьмак, а не чародей. Сполохи горели уверенным прозрачно-синим светом и среди них не было ни единой тревожной нотки лжи.
– Ты ведьмак. – Спокойно констатировал Торой. – Ай-ай-ай… Как нехорошо – ведьмак в составе Великого Магического Совета… Алех, как же ты дошёл до такой низкой лжи, не говоря уже о низкой магии?
Люция испуганно распахнула глаза. Ведьмак? Эльф? Да ещё и представитель Совета? Девушка залпом допила своё вино. Ну и дела…
– Да, ведьмак. – Спокойно ответил Алех. – А ты чернокнижник и некромант.
Торой усмехнулся:
– Ну, я-то этого никогда не скрывал, в отличие от тебя. Потому и поплатился.
Эльф удивлённо покачал головой и спросил:
– Разве ты не понимаешь, что я… был твоим хранителем? Неужели нужно объяснять такие прописные истины, а? – Он в сердцах хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. – Ты ведь уже видел меня, ну… когда очнулся в теле Рогона? И неужели не догадался, что именно Рогон поручил мне всеми правдами и неправдами попасть в состав Совета и дождаться твоего рождения? А я, между прочим, всегда был больше ведьмаком, чем магом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
Элукс, обычно безучастный ко всему, кроме своих рисунков и карандашей, замер возле порога и принялся беззвучно плакать, сотрясаясь всем телом.
– О, Сила Всемогущая! – Выругался Торой. – Ну, что ещё?
Рисовальщик подрагивающим пальцем указал в направлении балконной двери – здесь в хаосе валялись раздавленные баночки с красками, сломанные карандаши и кисти. На роскошном ковре подсыхали отпечатки подмёток Алеховых сапог, удачно измазанных в белилах.
– Здесь такой беспорядок… – Проскулил мальчишка, глотая слёзы, и добавил, – Элукс не виноват.
Торой покачал головой:
– Конечно, нет. – И тут же уважительно поинтересовался, – Илан, твоя была идея?
Паренёк довольно кивнул.
– Молодец, – похвалил волшебник. – Толково придумано.
Алех болезненно дёрнулся, видимо, припоминая своё сокрушительное падение, и принялся обиженно рассматривать испачканный в белилах сапог.
– Помоги Элуксу навести порядок. – Попросил волшебник Илана.
Маг отвернулся от мальчишек, которые принялись ползать по полу, собирая уцелевшие карандаши и краски. Юный рисовальщик обиженно всхлипывал, а Илан вполголоса уговаривал его не расстраиваться. Внучок зеркальщика вообще занял по отношению к слабоумному художнику эдакую покровительственно заступническую позицию – взросло хмурился, качал головой и с самым серьёзным видом о чём-то увещевал. Впрочем, Торою было не до ребят. Мрачный, словно нависшая за окном туча, маг повернулся к Алеху и повторил то неуловимое движение, которое заставило бессмертного замолчать.
– Говори. – Это милостивое позволение прозвучало, как приказ.
Волшебнику было странно видеть эльфа таким растерянным и испуганным, из-за этого казалось, будто остроухий ведьмак и не нелюдь вовсе, а самый обыкновенный человек, да ещё и по возрасту младше Тороя.
– Что говорить-то? – Просипел со своего места Алех. – Видишь, не в голосе я, простыл.
Маг снисходительно усмехнулся и от щедрот своих вручил эльфу стакан горячего вина. Люция с интересом наблюдала за происходящим, кутаясь в плед.
– Это друг моего наставника, Люция. – Пояснил чародей. – Его зовут Алех.
Ведьма учтиво кивнула (жалкие остатки бабкиного воспитания) и вежливо сказала совершеннейшую нелепицу:
– Очень приятно познакомиться.
– Не могу согласиться. – Обиженно буркнул эльф и снова уткнулся в чашу с вином. – Мне приятно не было. Чего вы на меня набросились? Да ещё эту вашу, когтястую, натравили.
И нелюдь безо всякой приязни кивнул на равнодушно умывающуюся кошку. Торой с удивлением смотрел на Алеха, который, мягко говоря, вёл себя едва ли умнее Элукса.
– Алех, – напомнил о себе маг, – я слушаю тебя. Как ты посмел напугать Люцию и почему вообще ты за ней гнался?
Бессмертный отбросил со лба мокрую прядь и ответил, преображаясь из взъерошенного пленника в исполненного достоинства аристократа:
– Видишь ли, Торой, я явился сюда после достаточно тяжёлой болезни, совершенно охрипшим. И вовсе не думал кого-то преследовать или пугать, просто искал вас, а когда нашёл и подумать не мог, что мой вид нагонит этакого страха. Я вообще надеялся, что вы спите, думал, отыщу, зайду в покой и тихонько разбужу. А вы почему-то не спали, испугались и кинулись наутёк, да так бойко, что я бегом ни в жизни бы не догнал. Пытался крикнуть вслед, чтобы остановились, но ничего толкового не вышло – почитай четвёртый день еле хриплю.
Он и впрямь не говорил, а жалко и натужно сипел.
Люция в ответ на оправдательную речь согласно закивала:
– Правда, правда, он что-то там бурчал, но я только ещё сильнее испугалась. – Она подтянула плед к подбородку и добавила. – Нас разбудила кошка, она его в окно заприметила.
И тут же пожаловалась:
– Торой, он превратился в огромную летучую мышь!
Маг приподнял брови и снова повернулся к нелюдю:
– Алех?
Эльф пригубил горячего вина и уже с меньшей хрипотцой в голосе, столь ему не шедшей, сказал:
– А как ещё мне было за вами угнаться? Ладно, Торой, давай по существу – Гелинвир опустел, маги погибли…
– Откуда, – зарычал волшебник, вцепившись в плечи эльфа, – Откуда тебе это известно?!
Алех, столь непривычный к насилию, захлопал красивым, не подбитым глазом и, по возможности отстранясь от пышущего гневом собеседника, ответил:
– Да оттуда, что, кроме тебя, больше не осталось ни одного волшебника! – Он выкрикнул это сипло и отчаянно. – Ни одного!
Маг отпустил плечи бессмертного и отступил назад, открывая и закрывая рот, но не произнося при этом ни единого звука.
– Оглядись вокруг, Торой, – продолжил тем временем эльф, подавшись вперёд. – Ты понимаешь, что произошло?! Я был в Кин-Чиане, когда всё случилось. Над тамошними землями разразились невиданные дожди, потом пришла лихорадка, я заболел так же, как и прочие, два дня провалялся в бреду, а когда поправился, понял, что как маг ничего не могу, даже волшебный огонёк сотворить! Жители королевства переболели и выздоровели, умерших почти не было, ну так, пара десятков человек, а вот волшебники – все до одного лишились Силы. Да посмотри же на меня!
И он яростно топнул ногой. Торой не стал спрашивать, почему Алех не удивлён тому, что ученик его друга, некогда низложенный, вдруг снова обрёл свои способности. Он вообще ничего не спросил и не сказал. Промолчал. Лишь посмотрел на Алеха внутренним взором, нащупывая вероятную ложь. Эльф не противился. Хотя и мог бы. Волшебник явственно увидел уверенные сполохи колдовской Силы над головой бессмертного. Определённо перед Тороем сидел ведьмак. Очень сильный, но всё-таки ведьмак, а не чародей. Сполохи горели уверенным прозрачно-синим светом и среди них не было ни единой тревожной нотки лжи.
– Ты ведьмак. – Спокойно констатировал Торой. – Ай-ай-ай… Как нехорошо – ведьмак в составе Великого Магического Совета… Алех, как же ты дошёл до такой низкой лжи, не говоря уже о низкой магии?
Люция испуганно распахнула глаза. Ведьмак? Эльф? Да ещё и представитель Совета? Девушка залпом допила своё вино. Ну и дела…
– Да, ведьмак. – Спокойно ответил Алех. – А ты чернокнижник и некромант.
Торой усмехнулся:
– Ну, я-то этого никогда не скрывал, в отличие от тебя. Потому и поплатился.
Эльф удивлённо покачал головой и спросил:
– Разве ты не понимаешь, что я… был твоим хранителем? Неужели нужно объяснять такие прописные истины, а? – Он в сердцах хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. – Ты ведь уже видел меня, ну… когда очнулся в теле Рогона? И неужели не догадался, что именно Рогон поручил мне всеми правдами и неправдами попасть в состав Совета и дождаться твоего рождения? А я, между прочим, всегда был больше ведьмаком, чем магом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151