Мне, привыкшему быть стройным и подвижным, было трудно управлять своим громадным телом. Мне приходилось рассчитывать каждое движение так же, как все свои дела. Как ни странно, это тоже доставляло удовлетворение. Я использовал знания, приобретенные на занятиях инженерным делом. Когда отец послал меня возвести каменную стену вокруг загона для свиней, я представил себе, что строю военное укрепление. Сначала я выложил ровное широкое основание, затем шли сужающиеся кверху ряды. Я бы испытал от своих достижений большую радость, если бы их одобрил хоть кто-нибудь, кроме меня и вороны, наблюдавшей за мной целый день. Отец редко удосуживался посмотреть на то, что мне удалось сделать, он вычеркнул меня из своей жизни как неудачное вложение вроде персиковых деревьев, листья которых пожухли и пострадали от насекомых. Росс тоже не пытался со мной увидеться, и я отвечал ему тем же. Для своей семьи я стал невидимкой. Если я встречал мать, я с ней здоровался, но с сестрами заговорить не пробовал, и они тоже упорно хранили молчание. Я убедил себя, что меня это не волнует.
Простая жизнь, состоящая из подъемов, работы и возвращения в постель, заключала в себе своего рода покой. Ежедневный физический труд оказался не таким тяжелым, как мои занятия в Академии. Иногда я спрашивал себя, как живут другие люди. Неужели они тоже встают, работают, едят, ложатся спать и практически ни о чем не думают? Должен признаться, что такая простая жизнь меня даже привлекала.
Когда прошла неделя, а я так и не услышал никаких новостей от сержанта Дюрила, однажды ближе к вечеру я зашел к нему. Он открыл дверь на мой стук и первым делом выпалил:
- Ты не сказал, что тебя вышвырнули из Академии из-за того, что ты жирный!
Я не мог понять, что его разозлило - несправедливость по отношению ко мне или что я об этом умолчал.
- Потому что это неправда, - спокойно ответил я.
Он молча смотрел на меня.
- Меня отчислили из Академии по настоянию доктора Амикаса. Никто меня не вышвыривал. Он пришел к выводу, что в своем нынешнем состоянии я не смогу служить в королевской кавалле. Если мне удастся вернуться в прежнюю форму, я смогу продолжить занятия.
Я не был в этом уверен, но мне оставалось лишь цепляться за надежду, чтобы не утонуть в отчаянии.
Дюрил отошел от двери и поманил меня внутрь. День стоял жаркий, и в комнате было душно, несмотря на открытую дверь. Я занял место за его столом.
Сержант медленно сел напротив меня.
- Я был горд тем, что ты учишься в Академии, - проговорил он. - Для меня было очень важно, что ты стал одним из них, что ты там, что ты знаешь не меньше, чем любой из этих расфуфыренных городских мальчишек, и я приложил к этому руку.
Его слова меня удивили. Мне даже в голову не приходило, что мой успех может означать личную победу для сержанта Дюрила.
- Мне очень жаль, - тихо проговорил я. - Я справлялся, пока со мной не случилось это. Когда я вернусь в прежнее состояние и продолжу учиться, обещаю тебе, ты сможешь мной гордиться.
Словно его первое признание приоткрыло прежде запертую дверь, он вдруг добавил:
- Ты не писал мне. А я вроде как надеялся получить от тебя весточку.
Эти слова удивили меня еще сильнее.
- Мне казалось, ты не умеешь читать! - сказал я и поморщился - так резко прозвучали мои слова.
- Я мог попросить кого-нибудь прочитать его мне, - раздраженно ответил он и, помолчав, добавил: - Я отправил тебе письмо. Когда узнал, что ты заболел и едва не умер.
- Я знаю. Оно пришло перед самым моим отъездом домой. Спасибо.
- Всегда пожалуйста, - сдержанно ответил он и, отвернувшись, проговорил: - Я необразованный человек, Невар. Как тебе известно, я даже не настоящий сын-солдат, рожденный для службы в армии. Я всему учился сам, и это было совсем не просто, но я постарался передать тебе свои знания. Я хотел, чтобы ты стал офицером, который, ну… понимает, что на самом деле значит быть солдатом. Не из тех, кто сидит в своей палатке и приказывает другим пойти и сделать то, что он не может или не хочет делать сам. Кем-то, кто знает, как прожить несколько дней без воды для себя и своей лошади, кто сам почувствовал, что такое солдатские пот и соль. Ты мог бы стать хорошим офицером.
Вот еще один человек, чьих ожиданий я не оправдал. У меня сжалось сердце, но я постарался не показать, как мне больно.
- Ты не зря тратил время, сержант. Я не собираюсь отказываться от военной карьеры. Даже если мне придется пойти в армию простым солдатом, я сделаю все, чтобы подняться до офицера. Я так решил.
Договорив, я вдруг с удивлением понял, насколько я серьезен.
Он искоса посмотрел на меня.
- Ну, думаю, большего я просить не могу, Невар. - Неожиданно он улыбнулся, довольный собой. - И думаю, ты не можешь просить от меня большего, чем я уже для тебя сделал. Как насчет прогулки верхом?
- Не против, а куда мы поедем? - спросил я.
Его улыбка стала еще шире.
- Увидишь.
Он прошел в другую комнату и вскоре вернулся с набитыми седельными сумками, перекинутыми через плечо. Я хотел спросить, что в них, но знал, что он наслаждается постепенными объяснениями, и промолчал.
Я уже довольно давно не садился на Гордеца. Он всегда отличался резвым нравом и с удовольствием дал себя оседлать. Дюрил взял себе серого мерина. Затянув подпруги, мы переглянулись и одновременно сделали знак «Держись крепко». Я боялся, что скоро это станет пустым ритуалом, наделенным не большей силой, чем желуди, которые некоторые солдаты носят с собой в надежде, что те помогут им в конце дня найти тень для отдыха. Мы сели в седла, Дюрил направился вперед, я последовал за ним.
Мы выбрались на дорогу, идущую вдоль реки, и некоторое время ехали на восток, пока Дюрил не свернул на пыльную разъезженную тропу. Мы поднялись на невысокий холм, и я увидел вдалеке деревушку беджави. Скальный выступ давал ей хоть какое-то укрытие от степного ветра. Рядом с камнем росли кусты и даже несколько деревьев. Отец сам выбрал это место для деревни, его люди построили дюжину домов, стоящих двумя ровными рядами. Примерно в два раза больше обычных для беджави шатров окружало здания.
- Мы туда едем? В деревню беджави.
Дюрил, не сводя с меня глаз, молча кивнул.
- Зачем?
- Поговорить с кидона.
- В деревне беджави? Что им там делать? Кидона и беджави - исконные враги. Кроме того, кидона не живут в деревнях. Беджави поселились здесь лишь потому, что отец построил ее для них, а им было некуда идти.
- И это был потрясающий успех, верно? - не без иронии проговорил Дюрил.
Я знал, что он имел в виду, и все равно был слегка потрясен тем, что он позволил себе сказать об отце что-то неодобрительное, пусть и в очень мягкой форме.
До того как Герния начала расширять свои владения, жители равнин были кочевниками. Разные племена следовали разным обычаям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212