- резко спросил я.
- Ну, Невар, - заявил Кеси. - Мы знаем, что это неправда. В тебе такого нет.
- Я уж надеюсь. Но я не понимаю, откуда мог взяться этот слух и почему столько людей в него верят.
- Ну, дело в том, какой ты, - весомо изрек Кеси. - Живешь тут один, рядом с лесом. Да еще такой большой. Никто о тебе ничего не знает. Из-за этого им легче что-то о тебе вообразить. Тебе стоило бы почаще заезжать в город, выпивать с парнями, показать им, что ты вовсе не такой уж и странный.
- Хороший совет, но запоздалый, - проворчал я. - Не то чтобы у меня когда-то были деньги на пьянки с парнями. А теперь меня только что не изгнали прочь, а сегодня едва не забили камнями.
- Что? - с ужасом спросил Эбрукс.
Они выслушали мою историю, мрачно кивая. Когда я описал человека, который пробирался ко мне сквозь толпу, Эбрукс кивнул.
- Это, должно быть, Дейл Харди, - пояснил он. - Он новенький. Дай ему месяц в Геттисе - и он поутихнет. Станет такой же, как все.
Мы поговорили еще немного, а потом они ушли, пообещав принести мне завтра еды из столовой. Все это не слишком меня утешило. Я ничего не ел весь день, и терпеть голод становилось все труднее. Неожиданно у меня в голове кое-что связалось. Прошлой ночью я воспользовался магией, чтобы согреться. Сегодня мой голод соответственно усилился. Магия, по-видимому, требовала больше пищи, чем физические усилия. Я задумался, удастся ли мне потратить достаточно магии, чтобы избавиться от стены жира вокруг моего тела. Скорее, решил я, это пробудит во мне такой аппетит, что я сойду с ума прежде, чем добьюсь успеха.
Я вышел из дома в сгущающихся сумерках, чтобы поискать чего-нибудь съедобного. Ружье я прихватил с собой, хотя и уговаривал себя, что мне нет нужды беспокоиться. Если бы толпа хотела выследить меня и вздернуть, они бы уже это сделали. Верно?
На огороде еще ничего не успело вырасти. Я зашел в стойло к Утесу и смущенно забрал из его кормушки меру зерна. Оно было грубым, твердым и не слишком чистым, но я промыл его и положил отмокать в горшке возле огня. Моя бочка с водой почти опустела; я взял ведро и направился к ручью.
Как и в самый первый день, меня преследовало ощущение, что кто-то за мной наблюдает. Я услышал шелест перьев над головой, торопливо взглянул вверх и увидел стервятника, опустившегося на ветви дерева на опушке леса. Очертания деревьев и птицы четко выделялись на фоне медленно тускнеющего неба. Неожиданно она каркнула, и по спине у меня побежали мурашки Я вскочил на ноги, плеснув себе в сапог холодной воды.
- Невар. - Тихий голос доносился из леса.
Казалось, он идет со стороны дерева, послужившего насестом стервятнику. Хотя голос был женским и я узнал интонации Оликеи, первой моей мыслью было, что это смерть зовет меня по имени. Однако следом за ней пришли жаркие воспоминания об Оликее. Все мои чувства резко обострились. Я вглядывался в сумрачный лес, но не различал ничего и никого, пока она не пошевелилась. И тогда я перестал понимать, почему не заметил ее раньше. Она вышла из-за деревьев, но все еще оставалась в лесу.
Неожиданно я увидел корзину, которую она несла на сгибе локтя. Она протянула руку и поманила меня. Я медленно шагнул в ее сторону, пытаясь заставить себя мыслить трезво. Хочу ли я вновь войти в ее мир? Она сжала руку в кулак, и мои ноздри наполнил аромат раздавленного плода.
- Невар, - нежно позвала она снова и сделала шаг назад, к лесу.
Я выронил ведро и поспешил за ней. Она рассмеялась и бросилась бежать.
Я последовал за ней в лес. Она останавливалась и снова бежала, уворачивалась, пряталась, а потом появлялась вновь, а я бездумно преследовал ее, как собака, которая выслеживает белку, перескакивающую с дерева на дерево. Она свела всего меня к двум простейшим побуждениям - пище и влечению. Достоинство, ум, рассудочность осыпались с меня, пока я гнался за Оликеей по сумрачному лесу.
Под пологом сплетенных ветвей сгущалась ночь. Мои глаза привыкли к сумраку, а нос стал надежным союзником. Оликея не пыталась всерьез от меня отделаться, просто оставалась как раз за пределами досягаемости, смеясь, стоило мне подобраться поближе, а потом вновь ускользая и прячась в обманчивых вечерних сумерках.
Я и не заметил, как мы оказались у границы настоящего древнего леса. И тут она помчалась по-настоящему, корзинка запрыгала у нее на руке, ягодицы так и мелькали. Она больше не пыталась прятаться от меня, и я бежал, тяжело дыша, но, словно собака, взявшая след, упорно и без устали.
Догнал ли я ее или она сама обернулась и поймала меня в объятия? Не могу ответить. Знаю лишь, что у родника эта игра закончилась нашей общей победой. Она по колено забежала в воду, брызги летели во все стороны. Я последовал за ней, она обернулась, охотно и без робости. Я поцеловал ее - казалось, это удивило и заинтриговало ее. Она отпрянула и рассмеялась.
- Тебе не нужно есть меня, великий. Я принесла правильную пищу для тебя, эта пища восстановит твои силы и поможет тебе раскрыться. У меня есть ягоды путешествующих во сне и кора полета глаз. И еще всегда-лечи и не-устань. Я принесла тебе все, в чем нуждаются великие.
Она взяла меня за руки и вывела на берег. Она не позволила мне ничего делать самому. Оликея кормила меня с рук, даже воду мне пришлось пить из ее сложенных ладоней. Она сняла с меня одежду, а потом предложила еще еды и себя. Вкус мягкого тонкокожего плода смешивался с игрой ее теплого влажного языка - она одновременно кормила и целовала меня. Она быстро училась. Оликея брала грибы зубами и предлагала мне, отказываясь выпускать, так что мне приходилось откусывать их у самых ее губ. Ее руки стали липкими от раздавленных плодов, и, когда она проводила ладонями по моему телу, аромат фруктового сока смешивался с запахами наших тел.
Позднее я счел это распущенностью. Но в тот миг это было вожделением и обжорством, утоляемыми единым, великолепным, самозабвенным наслаждением. Луна успела подняться высоко в небо, прежде чем наше пиршество закончилось. Я лежал на спине в глубоком мягком мху, полностью удовлетворенный во всех возможных смыслах. Она наклонилась надо мной, и мое лицо окутало горячее пьянящее дыхание.
- Ты счастлив, великий? - тихо спросила она и погладила мой живот. - Я порадовала тебя?
Это было чем-то куда большим, чем радость. Но меня тревожил ее первый вопрос. Был ли я счастлив? Нет. Все это преходяще. Завтра я вернусь в свой дом и вновь буду опасаться выйти в город, буду рыть ямы в земле, чтобы хоронить незнакомых мне людей, и строить ограду, чтобы не пускать на кладбище мир, которым я сейчас наслаждаюсь. Я не ответил ни на один из ее вопросов.
- Оликея, ты очень добра.
- Я так же добра к тебе, как, надеюсь, ты будешь добр ко мне, - засмеялась она. - Ты будешь так добр, чтобы пойти со мной в мою деревню?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212
- Ну, Невар, - заявил Кеси. - Мы знаем, что это неправда. В тебе такого нет.
- Я уж надеюсь. Но я не понимаю, откуда мог взяться этот слух и почему столько людей в него верят.
- Ну, дело в том, какой ты, - весомо изрек Кеси. - Живешь тут один, рядом с лесом. Да еще такой большой. Никто о тебе ничего не знает. Из-за этого им легче что-то о тебе вообразить. Тебе стоило бы почаще заезжать в город, выпивать с парнями, показать им, что ты вовсе не такой уж и странный.
- Хороший совет, но запоздалый, - проворчал я. - Не то чтобы у меня когда-то были деньги на пьянки с парнями. А теперь меня только что не изгнали прочь, а сегодня едва не забили камнями.
- Что? - с ужасом спросил Эбрукс.
Они выслушали мою историю, мрачно кивая. Когда я описал человека, который пробирался ко мне сквозь толпу, Эбрукс кивнул.
- Это, должно быть, Дейл Харди, - пояснил он. - Он новенький. Дай ему месяц в Геттисе - и он поутихнет. Станет такой же, как все.
Мы поговорили еще немного, а потом они ушли, пообещав принести мне завтра еды из столовой. Все это не слишком меня утешило. Я ничего не ел весь день, и терпеть голод становилось все труднее. Неожиданно у меня в голове кое-что связалось. Прошлой ночью я воспользовался магией, чтобы согреться. Сегодня мой голод соответственно усилился. Магия, по-видимому, требовала больше пищи, чем физические усилия. Я задумался, удастся ли мне потратить достаточно магии, чтобы избавиться от стены жира вокруг моего тела. Скорее, решил я, это пробудит во мне такой аппетит, что я сойду с ума прежде, чем добьюсь успеха.
Я вышел из дома в сгущающихся сумерках, чтобы поискать чего-нибудь съедобного. Ружье я прихватил с собой, хотя и уговаривал себя, что мне нет нужды беспокоиться. Если бы толпа хотела выследить меня и вздернуть, они бы уже это сделали. Верно?
На огороде еще ничего не успело вырасти. Я зашел в стойло к Утесу и смущенно забрал из его кормушки меру зерна. Оно было грубым, твердым и не слишком чистым, но я промыл его и положил отмокать в горшке возле огня. Моя бочка с водой почти опустела; я взял ведро и направился к ручью.
Как и в самый первый день, меня преследовало ощущение, что кто-то за мной наблюдает. Я услышал шелест перьев над головой, торопливо взглянул вверх и увидел стервятника, опустившегося на ветви дерева на опушке леса. Очертания деревьев и птицы четко выделялись на фоне медленно тускнеющего неба. Неожиданно она каркнула, и по спине у меня побежали мурашки Я вскочил на ноги, плеснув себе в сапог холодной воды.
- Невар. - Тихий голос доносился из леса.
Казалось, он идет со стороны дерева, послужившего насестом стервятнику. Хотя голос был женским и я узнал интонации Оликеи, первой моей мыслью было, что это смерть зовет меня по имени. Однако следом за ней пришли жаркие воспоминания об Оликее. Все мои чувства резко обострились. Я вглядывался в сумрачный лес, но не различал ничего и никого, пока она не пошевелилась. И тогда я перестал понимать, почему не заметил ее раньше. Она вышла из-за деревьев, но все еще оставалась в лесу.
Неожиданно я увидел корзину, которую она несла на сгибе локтя. Она протянула руку и поманила меня. Я медленно шагнул в ее сторону, пытаясь заставить себя мыслить трезво. Хочу ли я вновь войти в ее мир? Она сжала руку в кулак, и мои ноздри наполнил аромат раздавленного плода.
- Невар, - нежно позвала она снова и сделала шаг назад, к лесу.
Я выронил ведро и поспешил за ней. Она рассмеялась и бросилась бежать.
Я последовал за ней в лес. Она останавливалась и снова бежала, уворачивалась, пряталась, а потом появлялась вновь, а я бездумно преследовал ее, как собака, которая выслеживает белку, перескакивающую с дерева на дерево. Она свела всего меня к двум простейшим побуждениям - пище и влечению. Достоинство, ум, рассудочность осыпались с меня, пока я гнался за Оликеей по сумрачному лесу.
Под пологом сплетенных ветвей сгущалась ночь. Мои глаза привыкли к сумраку, а нос стал надежным союзником. Оликея не пыталась всерьез от меня отделаться, просто оставалась как раз за пределами досягаемости, смеясь, стоило мне подобраться поближе, а потом вновь ускользая и прячась в обманчивых вечерних сумерках.
Я и не заметил, как мы оказались у границы настоящего древнего леса. И тут она помчалась по-настоящему, корзинка запрыгала у нее на руке, ягодицы так и мелькали. Она больше не пыталась прятаться от меня, и я бежал, тяжело дыша, но, словно собака, взявшая след, упорно и без устали.
Догнал ли я ее или она сама обернулась и поймала меня в объятия? Не могу ответить. Знаю лишь, что у родника эта игра закончилась нашей общей победой. Она по колено забежала в воду, брызги летели во все стороны. Я последовал за ней, она обернулась, охотно и без робости. Я поцеловал ее - казалось, это удивило и заинтриговало ее. Она отпрянула и рассмеялась.
- Тебе не нужно есть меня, великий. Я принесла правильную пищу для тебя, эта пища восстановит твои силы и поможет тебе раскрыться. У меня есть ягоды путешествующих во сне и кора полета глаз. И еще всегда-лечи и не-устань. Я принесла тебе все, в чем нуждаются великие.
Она взяла меня за руки и вывела на берег. Она не позволила мне ничего делать самому. Оликея кормила меня с рук, даже воду мне пришлось пить из ее сложенных ладоней. Она сняла с меня одежду, а потом предложила еще еды и себя. Вкус мягкого тонкокожего плода смешивался с игрой ее теплого влажного языка - она одновременно кормила и целовала меня. Она быстро училась. Оликея брала грибы зубами и предлагала мне, отказываясь выпускать, так что мне приходилось откусывать их у самых ее губ. Ее руки стали липкими от раздавленных плодов, и, когда она проводила ладонями по моему телу, аромат фруктового сока смешивался с запахами наших тел.
Позднее я счел это распущенностью. Но в тот миг это было вожделением и обжорством, утоляемыми единым, великолепным, самозабвенным наслаждением. Луна успела подняться высоко в небо, прежде чем наше пиршество закончилось. Я лежал на спине в глубоком мягком мху, полностью удовлетворенный во всех возможных смыслах. Она наклонилась надо мной, и мое лицо окутало горячее пьянящее дыхание.
- Ты счастлив, великий? - тихо спросила она и погладила мой живот. - Я порадовала тебя?
Это было чем-то куда большим, чем радость. Но меня тревожил ее первый вопрос. Был ли я счастлив? Нет. Все это преходяще. Завтра я вернусь в свой дом и вновь буду опасаться выйти в город, буду рыть ямы в земле, чтобы хоронить незнакомых мне людей, и строить ограду, чтобы не пускать на кладбище мир, которым я сейчас наслаждаюсь. Я не ответил ни на один из ее вопросов.
- Оликея, ты очень добра.
- Я так же добра к тебе, как, надеюсь, ты будешь добр ко мне, - засмеялась она. - Ты будешь так добр, чтобы пойти со мной в мою деревню?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212