Я не узнал ничего из предложенного угощения. Я видел, что это были грибы, корни, мясистые листья, алые ломти фруктов, сладких, как мед, и обжигающе-терпких. Почти все это было просто собрано и никак не приготовлено. Кроме завернутых в листья плоских золотистых лепешек. Я уловил вкус меда, но остального не распробовал. Я знал лишь, что они принесли мне наибольшее удовлетворение, словно именно такую пищу я давно уже искал.
Корзина была размером с сумку для книг. Когда я закончил, то сел, едва не застонав от восхитительного чувства насыщения. Кожа на моем животе туго натянулась. Я не помнил, когда ослабил пояс, но явно успел это сделать. Мой здравый смысл зудел, что я вел себя как жадный глупец, съев все это; еда вполне могла быть отравлена. Во время путешествия и в Геттисе жизненные обстоятельства уберегали меня от обжорства. Низкое жалованье не позволяло мне наслаждаться обильными трапезами, а гордость не давала переедать в столовой, у всех на виду. Впервые за долгое время я получил в свое распоряжение пищу, которую не требовалось растягивать на недели, пищу, которую я мог поглотить наедине с собой. Раньше я считая, что способен себя сдерживать. Только что я доказал, что это не так.
Но все укоры совести заглушал удовлетворенный голос моего тела. Впервые за много месяцев я чувствовал сытость. Волны довольства прокатывались по мне одна за другой. Все мои сомнения куда-то исчезли, их заглушило внезапно нахлынувшее желание спать - а точнее, впасть в спячку. Я поспешил к постели, задержавшись, лишь чтобы запереть дверь на щеколду, и на ходу сбрасывая с себя одежду. Забравшись под одеяло, я тут же закрыл глаза. И заснул тем глубоким сном без сновидений, который обычно не посещает взрослых людей.
И так же - между одним вдохом и другим - я проснулся отдохнувшим и бодрым. Несколько долгих мгновений я лежал, наслаждаясь уютом постели и бледным светом зари, пробравшимся в дом сквозь неплотно прикрытые ставни. На меня не давил длинный список повседневных дел. Да и обычные неприятные мысли - о том, что я толст, одинок и лишен надежд на будущее, что я бросил в беде сестру и даже не успокоил ее тревог обо мне, что моя жизнь настолько отлична от моих мечтаний, насколько это вообще возможно, - короче говоря, все то, что неизменно отравляло мне утро тоской и отчаянием, вдруг бесследно исчезло.
Я сел и спустил босые ноги на деревянный пол. И все эти мысли все же вернулись ко мне, но уже без прежней остроты. Да, моя жизнь оказалась совсем не такой, как я рассчитывал. Точнее, поправил я сам себя, не такой, как рассчитывал мой отец. Но тем не менее это было жизнью. Даже мысль о том, что Ярил считает меня мертвым, уже не терзала меня, как прежде. Я для нее все равно что мертв, поскольку в любом случае не могу привезти ее в место, подобное Геттису. Да, отец будет всячески давить на Ярил, но из ее писем к Эпини я понял, что сестра сможет противостоять ему, когда поймет, что другого выбора у нее нет. Возможно, тогда она начнет сама управлять своей жизнью, не рассчитывая на спасение со стороны.
Что до меня самого, я могу встать и, не обременяя себя одеждой или любыми другими оковами, уйти, оставив за спиной эту смехотворную жизнь, полную предписаний и ожиданий. Я могу пойти в лес и жить на свободе, учась служить магии и своему народу.
Я встал, чтобы уйти.
И тут реальная жизнь захлестнула меня, словно огромная волна. Тоска, печаль и разочарование встали, подобно стенам, вокруг меня, отрезая от спокойствия и воодушевления, которыми я так недолго наслаждался. Я попытался с ними бороться. Было ли это уныние вызвано чарами, которые якобы чувствовала Эпини или же яркая манящая мечта оказалась всего лишь иллюзией не способной противостоять свету дня? Миг я колебался на грани, разделяющей две реальности, почти как если бы мог выбрать, которую из них принять. Почти.
Привычка заставила меня наклониться и поднять с пола поношенные штаны. И вместе с ними я надел обычную жизнь. Я с кряхтением натянул их, выругав себя за вчерашнюю невоздержанность, когда они с трудом сошлись у меня на животе. Когда я оделся, заварил чай и решил наказать себя отказом от завтрака, уже стало слышно, как подъезжают Эбрукс и Кеси. Они будут ждать приглашения зайти в дом. Я не хотел их видеть. Слишком уж они противоречили миру, который я на краткое время посетил, и слишком соответствовали тому, в котором я оказался заперт. Я сорвал куртку с гвоздя и поспешил к двери. Когда появились Эбрукс и Кеси, я успел приладить сумку с инструментами к седлу Утеса и уже повел его в сторону леса.
- Куда это ты собрался? - спросил Эбрукс.
В его голосе слышалось разочарование. Выпить вместе по чашке горячего чая или кофе перед работой уже становилось для нас своего рода традицией.
- В лес! - откликнулся я. - Сегодня собираюсь начать строительство ограды.
- А, ну конечно! - насмешливо крикнул Кеси. - Будем ждать тебя еще до полудня.
Я не ответил ему. Весьма возможно, он был прав. Сегодня лес источал темную смесь ужаса и уныния. Я взял себя в руки и повел Утеса вперед.
Мы начали подниматься по склону холма сквозь молодой лес. И сразу же пришло ощущение, что за мной наблюдают враждебные глаза. Я глубоко вдохнул и попытался сосредоточиться на том, что мне нужно сделать. Мне требовалось прочное прямое дерево, которое я мог бы распилить на шесты для моей ограды. Я решил, что сначала поставлю стойки, а уже потом свяжу их более короткими поперечинами.
Чем дальше я углублялся в лес, тем более тщетными казались мне мои усилия. Уйдут годы на то, чтобы заготовить достаточно шестов даже для одной стороны кладбища. Здесь растут лишь деревья с мягкой древесиной. Мои шесты сгниют очень быстро. Зачем я вызвался на столь бессмысленную работу? Ни одно из деревьев не казалось мне подходящим. Это слишком тонкое, то слишком толстое, это с развилкой, а то кривое. Отчаявшись, я выбрал первое попавшееся и сказал себе, что, когда я его срублю и освобожу от ветвей, Утес вытащит его из леса, и я, по крайней мере, избавлюсь от темного воздействия лесной магии.
Я достал топор, выбрал, где я начну рубить, и поднял его над головой.
- Что ты делаешь?
Голос меня не напугал. Обернувшись, я увидел того же спека, что и днем ранее.
- Рублю это дерево. Собираюсь построить ограду вокруг кладбища, чтобы наши мертвецы могли покоиться с миром.
- Ограду, - с трудом повторил он незнакомое слово.
- Куски деревьев, выстроенные в ряд. С ветвями, перегораживающими проход. А вокруг вырастут всякие другие растения, - попытался я подобрать слова на языке спеков, чтобы описать свои действия.
Я не собирался скрывать, что намерен строить ограду. Он нахмурился, медленно воспринимая смысл моих слов. Затем на лице его забрезжила широкая улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212