Я подумывал о том, чтобы привязывать себя за запястье к кровати, как некогда советовал мне сержант в Академии, но решил, что это не поможет. Теперь я жил двумя жизнями и с равнодушием наблюдателя ждал, пока одна из них одержит вверх.
Я не понимал Оликею. Она слишком неожиданно и основательно ворвалась в мою жизнь. Каждую ночь она поджидала меня на опушке. Каждую ночь она заманивала меня в чащу и там, в древнем лесу, объявляла, что я принадлежу ей. Я не мог смотреть на нее без вожделения. Она всегда приносила мне пищу, потребную великим, чтобы усилить их магию. И отвергнуть я ее не мог, так же как и благосклонность Оликеи. Но я не был уверен в том, что и то и другое хорошо для меня. Я едва ли не чувствовал, как после каждой трапезы становлюсь толще - и дело было не в количестве еды, просто всегда эта пища казалась мне прекрасной и именно той, какую я желал этим вечером.
Как женщина, она удовлетворяла мое тело так, что я не в силах был это вообразить. Она была невероятно изобретательной, дерзкой и совершенно бесстыдной. Она наслаждалась нашими соитиями с пылом, какого я не мог бы ожидать от женщины. Она держалась со мной почти по-мужски, настойчиво и без колебаний давая мне понять, что принесет ей наибольшее наслаждение. Она шумно выражала восторг, а я терял разум от наслаждения.
Неловко, виновато я ухаживал за ней. Маленькие подарки, которые я приносил ей, радовали ее несообразно их цене. Яркие леденцы, латунные браслеты, коричные палочки, стеклянные бусы - все это она принимала, словно бесценные дары, а мне казалось, будто я покупаю ее безделушками.
Днем я переживал, что она так сильно меня любит. Я понимал, что в будущем ничего, кроме горя, наши отношения принести не могут. Она никогда не станет мне женой в моем мире. Как-то раз Оликея отвела меня туда, где между двумя деревьями повесила своеобразные качели. Они были низкими и очень большими, и, прежде чем я успел что-либо понять, она показала мне, как с их помощью можно совершенно по-новому совокупляться. Позже, когда я полулежа отдыхал в них, Оликея устроилась рядом, прижавшись ко мне всем телом. Ночь выдалась благоуханной и безветренной, а от ее тела исходило тепло. Внезапная сентиментальность охватила меня. Оликея заслуживала большего, чем обычные плотские утехи.
И я решился объяснить ей все это. Я был негодяем, использовавшим ее и позволившим ей привязаться ко мне, в то время как сам ничего не мог ей предложить. Я пытался попросить у нее прощения за то, что дал ей увлечься мной. Более достойный мужчина, без сомнения, отверг бы ее предложение.
Однако мои объяснения лишь сбили Оликею с толку. Я смотрел на черное переплетение ветвей на фоне звездного неба и искал слова, звучания которых на ее языке я не знал.
- Я недостоин твоей любви, Оликея, - просто сказал я наконец. - Боюсь, у тебя есть планы и мечты о будущем, которого не может быть.
- Любое будущее может быть! - посмеявшись надо мной, ответила она. - Если бы было иначе, если бы будущее было определено, оно бы превратилось в прошлое. Ты говоришь глупости. Как будущее может быть невозможным? Неужели в твоих руках сила богов?
- Нет. Но я говорю о вещах, которые не смогу или не захочу сделать, Оликея. - Теперь, когда я решил с ней поговорить, эти слова звучали еще холоднее и жестче, но куда хуже было бы позволить ей заблуждаться насчет нашего светлого будущего. - Оликея, мой отец выгнал меня из дома. Я сомневаюсь, что смогу когда-нибудь вернуться туда как признанный сын, а иначе я туда не вернусь никогда. Но даже если бы это случилось, я бы не смог взять тебя с собой. Он бы не принял тебя. Ты понимаешь, о чем я говорю?
- Я не понимаю, с чего ты взял, что я захочу туда отправиться. - Оликея была искренне озадачена. - Или с чего бы я позволила тебе «взять» меня туда. Разве я мешок, который можно унести с собой?
Я понял, что должен выражаться еще откровеннее.
- Я никогда не смогу на тебе жениться, Оликея. Ты не сможешь стать моей… - Я попытался вспомнить спекское слово и понял, что мне оно неизвестно. Тогда я воспользовался гернийским: - Женой. Ты никогда не станешь моей женой.
Она облокотилась мне на грудь и сверху вниз заглянула мне в лицо.
- Что это такое? Жена?
Я печально улыбнулся.
- Жена - это женщина, которая будет жить со мной до конца моей жизни. Женщина, которая разделит со мной дом и судьбу. Женщина, которая родит моих детей.
- О, я рожу моих детей, - спокойно заверила меня Оликея и снова улеглась рядом со мной. - Надеюсь, девочку. Но мне не нравится твой дом в пустых землях. Ты можешь оставить его себе. Что до судьбы, то у меня есть своя судьба, так что твоя мне не нужна. Ее ты тоже можешь оставить себе.
Ее спокойная уверенность в том, что у нее будет мой ребенок, вывела меня из равновесия.
- Я не люблю тебя, Оликея, - выпалил я. - Ты красивая и соблазнительная, ты добра ко мне. Но я не думаю, что мы действительно знаем друг друга. Что нам есть что разделить, кроме сиюминутной страсти.
- Я разделила с тобой еду, - резонно указала Оликея, потянулась и устроилась поудобнее рядом со мной. - Еда. Спаривание. - Она с довольным видом вздохнула. - Если женщина дает эти вещи мужчине, значит, ему повезло и не следует просить о большем. Потому что, - добавила она тоном, в котором звучало поддразнивание и предупреждение сразу, - большего он все равно не получит. Разве что ее неудовольствие, если будет просить. Последние слова были явным предупреждением. Я позволил этому разговору закончиться. Ее голова покоилась на моем плече, а от волос пахло пряно и сладко. Я решил, что между нашими народами существуют огромные различия, о которых я прежде не догадывался. Однако я должен был выяснить еще одну вещь.
- А если у тебя будет мой ребенок, Оликея? Что тогда?
- Твой ребенок? Твой? - Она рассмеялась. - Мужчины не имеют детей. Женщины имеют. Твой ребенок. - Она вновь фыркнула. - Когда у меня будет мой ребенок и если это будет девочка, я буду праздновать и вознагражу тебя. А если будет мальчик, - она коротко выдохнула, - я попытаюсь еще раз.
Ее слова дали мне богатую пищу для размышлений на несколько ночей. Я вспомнил отцовскую поговорку: «Не меряй мое пшено своей мерой». Он говорил так в тех случаях, когда наши мнения так сильно расходились, что я не мог предсказать, как он поступит. Мне вдруг показалось, что именно этим я и занимаюсь с Оликеей. У спеков необычно расставлены приоритеты, и я понял, что совсем ничего о них не знаю, хотя и продолжаю иметь с ними дело.
И все же я знал, что с каждым проходящим днем я приближаюсь к принятию решения. Происходили события, часть из которых я привел в движение. Рано или поздно мне придется прекратить балансировать на стене между мирами и сделать выбор. Иногда я страшился одной мысли, что может прийти письмо от Ярил, а порой с нетерпением ждал его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212
Я не понимал Оликею. Она слишком неожиданно и основательно ворвалась в мою жизнь. Каждую ночь она поджидала меня на опушке. Каждую ночь она заманивала меня в чащу и там, в древнем лесу, объявляла, что я принадлежу ей. Я не мог смотреть на нее без вожделения. Она всегда приносила мне пищу, потребную великим, чтобы усилить их магию. И отвергнуть я ее не мог, так же как и благосклонность Оликеи. Но я не был уверен в том, что и то и другое хорошо для меня. Я едва ли не чувствовал, как после каждой трапезы становлюсь толще - и дело было не в количестве еды, просто всегда эта пища казалась мне прекрасной и именно той, какую я желал этим вечером.
Как женщина, она удовлетворяла мое тело так, что я не в силах был это вообразить. Она была невероятно изобретательной, дерзкой и совершенно бесстыдной. Она наслаждалась нашими соитиями с пылом, какого я не мог бы ожидать от женщины. Она держалась со мной почти по-мужски, настойчиво и без колебаний давая мне понять, что принесет ей наибольшее наслаждение. Она шумно выражала восторг, а я терял разум от наслаждения.
Неловко, виновато я ухаживал за ней. Маленькие подарки, которые я приносил ей, радовали ее несообразно их цене. Яркие леденцы, латунные браслеты, коричные палочки, стеклянные бусы - все это она принимала, словно бесценные дары, а мне казалось, будто я покупаю ее безделушками.
Днем я переживал, что она так сильно меня любит. Я понимал, что в будущем ничего, кроме горя, наши отношения принести не могут. Она никогда не станет мне женой в моем мире. Как-то раз Оликея отвела меня туда, где между двумя деревьями повесила своеобразные качели. Они были низкими и очень большими, и, прежде чем я успел что-либо понять, она показала мне, как с их помощью можно совершенно по-новому совокупляться. Позже, когда я полулежа отдыхал в них, Оликея устроилась рядом, прижавшись ко мне всем телом. Ночь выдалась благоуханной и безветренной, а от ее тела исходило тепло. Внезапная сентиментальность охватила меня. Оликея заслуживала большего, чем обычные плотские утехи.
И я решился объяснить ей все это. Я был негодяем, использовавшим ее и позволившим ей привязаться ко мне, в то время как сам ничего не мог ей предложить. Я пытался попросить у нее прощения за то, что дал ей увлечься мной. Более достойный мужчина, без сомнения, отверг бы ее предложение.
Однако мои объяснения лишь сбили Оликею с толку. Я смотрел на черное переплетение ветвей на фоне звездного неба и искал слова, звучания которых на ее языке я не знал.
- Я недостоин твоей любви, Оликея, - просто сказал я наконец. - Боюсь, у тебя есть планы и мечты о будущем, которого не может быть.
- Любое будущее может быть! - посмеявшись надо мной, ответила она. - Если бы было иначе, если бы будущее было определено, оно бы превратилось в прошлое. Ты говоришь глупости. Как будущее может быть невозможным? Неужели в твоих руках сила богов?
- Нет. Но я говорю о вещах, которые не смогу или не захочу сделать, Оликея. - Теперь, когда я решил с ней поговорить, эти слова звучали еще холоднее и жестче, но куда хуже было бы позволить ей заблуждаться насчет нашего светлого будущего. - Оликея, мой отец выгнал меня из дома. Я сомневаюсь, что смогу когда-нибудь вернуться туда как признанный сын, а иначе я туда не вернусь никогда. Но даже если бы это случилось, я бы не смог взять тебя с собой. Он бы не принял тебя. Ты понимаешь, о чем я говорю?
- Я не понимаю, с чего ты взял, что я захочу туда отправиться. - Оликея была искренне озадачена. - Или с чего бы я позволила тебе «взять» меня туда. Разве я мешок, который можно унести с собой?
Я понял, что должен выражаться еще откровеннее.
- Я никогда не смогу на тебе жениться, Оликея. Ты не сможешь стать моей… - Я попытался вспомнить спекское слово и понял, что мне оно неизвестно. Тогда я воспользовался гернийским: - Женой. Ты никогда не станешь моей женой.
Она облокотилась мне на грудь и сверху вниз заглянула мне в лицо.
- Что это такое? Жена?
Я печально улыбнулся.
- Жена - это женщина, которая будет жить со мной до конца моей жизни. Женщина, которая разделит со мной дом и судьбу. Женщина, которая родит моих детей.
- О, я рожу моих детей, - спокойно заверила меня Оликея и снова улеглась рядом со мной. - Надеюсь, девочку. Но мне не нравится твой дом в пустых землях. Ты можешь оставить его себе. Что до судьбы, то у меня есть своя судьба, так что твоя мне не нужна. Ее ты тоже можешь оставить себе.
Ее спокойная уверенность в том, что у нее будет мой ребенок, вывела меня из равновесия.
- Я не люблю тебя, Оликея, - выпалил я. - Ты красивая и соблазнительная, ты добра ко мне. Но я не думаю, что мы действительно знаем друг друга. Что нам есть что разделить, кроме сиюминутной страсти.
- Я разделила с тобой еду, - резонно указала Оликея, потянулась и устроилась поудобнее рядом со мной. - Еда. Спаривание. - Она с довольным видом вздохнула. - Если женщина дает эти вещи мужчине, значит, ему повезло и не следует просить о большем. Потому что, - добавила она тоном, в котором звучало поддразнивание и предупреждение сразу, - большего он все равно не получит. Разве что ее неудовольствие, если будет просить. Последние слова были явным предупреждением. Я позволил этому разговору закончиться. Ее голова покоилась на моем плече, а от волос пахло пряно и сладко. Я решил, что между нашими народами существуют огромные различия, о которых я прежде не догадывался. Однако я должен был выяснить еще одну вещь.
- А если у тебя будет мой ребенок, Оликея? Что тогда?
- Твой ребенок? Твой? - Она рассмеялась. - Мужчины не имеют детей. Женщины имеют. Твой ребенок. - Она вновь фыркнула. - Когда у меня будет мой ребенок и если это будет девочка, я буду праздновать и вознагражу тебя. А если будет мальчик, - она коротко выдохнула, - я попытаюсь еще раз.
Ее слова дали мне богатую пищу для размышлений на несколько ночей. Я вспомнил отцовскую поговорку: «Не меряй мое пшено своей мерой». Он говорил так в тех случаях, когда наши мнения так сильно расходились, что я не мог предсказать, как он поступит. Мне вдруг показалось, что именно этим я и занимаюсь с Оликеей. У спеков необычно расставлены приоритеты, и я понял, что совсем ничего о них не знаю, хотя и продолжаю иметь с ними дело.
И все же я знал, что с каждым проходящим днем я приближаюсь к принятию решения. Происходили события, часть из которых я привел в движение. Рано или поздно мне придется прекратить балансировать на стене между мирами и сделать выбор. Иногда я страшился одной мысли, что может прийти письмо от Ярил, а порой с нетерпением ждал его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212