Утраченную красоту? Ведь дело вовсе не в тщеславии, мама! Я попался в западню этого неуклюжего тела, и что бы я ни делал, все без толку. Я не могу надеть сапоги или встать с кровати, не вспомнив о нем. Ты даже представить себе не можешь, что это значит - сделаться пленником собственного тела.
Она несколько мгновений молча смотрела на меня, затем улыбка мелькнула на ее губах.
- Ты был слишком маленьким, чтобы запомнить, как я вынашивала Ванзи и Ярил. Возможно, ты забыл, как я выглядела до рождения своих младших детей.
Она подняла руки, словно предлагая мне рассмотреть ее. Я взглянул на нее и тут же отвернулся. Время и роды изменили ее тело, сделали не таким изящным, как в молодости, но она была моей матерью. Она и должна так выглядеть. Я смутно помнил ее, когда она была моложе и стройнее и мы играли с ней в догонялки в молодом саду, едва поселившись в Широкой Долине. И я помнил ее последнюю беременность, когда она ждала Ярил, и как она с трудом передвигалась по нашему дому на болезненно распухших ногах.
- Но это совсем не то же самое, - возразил я. - Эти изменения, тогда и сейчас, они естественны. А то, что случилось со мной, - противоестественно. Мне кажется, будто я застрял в дурацком карнавальном костюме для праздника Темного Вечера и не могу его снять. Вас всех настолько занимает мое тело, что все вы - отец, Ярил и даже ты - не в состоянии разглядеть, что внутри я остался тем же Неваром! Изменилось только мое тело. Но вы со мной обращаетесь так, словно я и есть эти стены из жира, а не человек, запертый в них.
- Похоже, ты очень зол на нас, Невар, - немного помолчав, заметила мать.
- Конечно же! А кто не был бы зол в подобных обстоятельствах?
Она снова немного помолчала, а потом благоразумным тоном сказала:
- Возможно, тебе следует направить этот гнев против твоего настоящего врага и сильнее укрепить свою волю, чтобы вернуть себе прежний вид.
- Мою волю? - Я снова начал закипать. - Мама, это не имеет никакого отношения к силе воли. Я не забыл о дисциплине. Я работаю с рассвета до заката, а ем меньше, чем в детстве, но продолжаю становиться все толще. Разве отец не рассказал тебе о письме доктора Амикаса? Доктор считает, что моя неестественная полнота вызвана чумой. А если это так, что я могу поделать? Если бы я переболел оспой, никто не упрекнул бы меня за шрамы на лице. Если бы из-за чумы спеков я стал тощим и едва держался на ногах, все вокруг сочувствовали бы мне. Со мной случилось ровно то же самое, но меня почему-то все презирают.
Мне было невыносимо больно, что даже мать не понимает меня. Я надеялся, что отец объяснит моим родным и семье Карсины, что причиной моего состояния стала болезнь, но он никому ничего не сказал. Неудивительно, что Ярил не испытывает ко мне никакого сочувствия. Если же меня оставит мать, мой самый надежный и старый союзник, я останусь лицом к лицу со своей судьбой в полном одиночестве.
Она прибегла к последнему средству - заговорила со мной так, как будто мне семь лет и она поймала меня на очевидной лжи:
- Невар, я видела, как ты ел на свадьбе Росса. Как же ты можешь говорить, что теперь ты ешь меньше, чем в детстве? Ты съел столько, сколько хватило бы взрослому мужчине на неделю.
- Но… - Мне показалось, будто из меня вышибли дыхание.
Мать спокойно и так мягко смотрела прямо мне в глаза.
- Я не знаю, что произошло с тобой в Академии, сынок. Но ты не можешь спрятаться от этого за стеной жира. Мне ничего не известно про письмо от доктора твоему отцу. Но я знаю одно - я видела, как ты ешь, и это может изменить подобным образом любого.
- Неужели ты думаешь, что я ем так каждый раз?
Она продолжала сохранять спокойствие.
- Не кричи на меня, Невар! Я все еще твоя мать. А почему еще ты стал бы прятаться от семьи во время каждой трапезы, если не из-за стыда за свое обжорство? И это хорошо. Стыд - это добрый признак. Но вместо того, чтобы скрывать свою слабость, ты должен сражаться с ней, милый.
Я резко вскочил на ноги - и впервые увидел тревогу на лице матери, когда она взглянула на меня снизу вверх. Она знала, что я могу раздавить ее.
Я заговорил медленно, обдумывая каждое свое слово:
- Я не обжора, мама, и не сделал ничего, чтобы заслужить такую судьбу. Это медицинское расстройство, и ты не права, думая обо мне так плохо. Ты меня оскорбляешь.
Со всем возможным достоинством я отвернулся и пошел прочь.
- Невар.
Прошло много лет с тех пор, как она произносила мое имя таким тоном. Он подействовал на мой гнев, словно холодное железо на магию равнин. Несмотря на свою решимость, я повернулся к ней и увидел, что ее глаза блестят от слез и гнева.
- Только что ты сказал, здесь нет ничего, способного тебя спасти. Ты ошибаешься. Ты мой сын, и я тебя спасу. Что бы ни стало причиной перемены в тебе, я буду сражаться с твоим врагом. Я не отступлю, не стану бежать от трудностей и никогда от тебя не откажусь. Я твоя мать и, пока мы оба живы, останусь ею. Верь в меня, сын, потому что я верю в тебя. И я не позволю тебе разрушить свою жизнь. И сколько бы раз ты от меня ни отвернулся, я всегда буду рядом. Я тебя не подведу, верь мне, сын.
Я посмотрел на нее. Она сидела выпрямившись, словно меч, и, несмотря на слезы, катившиеся по ее щекам, от нее исходило ощущение силы. Мне хотелось верить, что она сможет меня спасти. Сколько раз, когда я был маленьким, она становилась между мной и гневом отца. Сколько раз утешала и направляла в жизни. Но я мог ответить ей только одно…
- Я попытаюсь, мама.
Я развернулся и ушел, оставив ее наедине с благовониями, ароматным дымом и добрым богом.
Выходя из комнаты, я знал, что я по-прежнему один. Невзирая на добрые намерения матери, мне придется в одиночестве вести сражение за прежнюю жизнь. Она моя мать и очень сильна, но магия заразила мою кровь, словно болезнь. И что бы она ни делала, ей меня не излечить. Магия захватила меня, и я должен сражаться с ней сам. Я отправился в свою комнату.
Однако и там я не нашел утешения. Отброшенные письма по-прежнему лежали на столе. Мне отчаянно хотелось сесть и погрузиться в них, но у меня было неподходящее настроение, чтобы на них отвечать. Кровать жалобно застонала, когда я лег на нее, и я посмотрел на голые стены, простую мебель и одинокое окно. Моя комната всегда была суровой, лишенной уюта, комната, которая должна подготовить мальчика к жизни солдата. Сейчас же она превратилась в голую тюремную камеру, где мне суждено жить до конца дней. Каждую ночь я буду ложиться в одиночестве в постель, каждое утро вставать, чтобы выполнять приказы отца, а когда он умрет - Росса. Что еще может меня ждать? Неожиданно я задумался о побеге. Я представил, как мчусь галопом верхом на Гордеце, направляясь на восток, туда, где заканчивается Королевский тракт и начинаются горы. Эта мысль меня захватила настолько, что я едва не собрался встать с кровати и отправиться в путь этой же ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212
Она несколько мгновений молча смотрела на меня, затем улыбка мелькнула на ее губах.
- Ты был слишком маленьким, чтобы запомнить, как я вынашивала Ванзи и Ярил. Возможно, ты забыл, как я выглядела до рождения своих младших детей.
Она подняла руки, словно предлагая мне рассмотреть ее. Я взглянул на нее и тут же отвернулся. Время и роды изменили ее тело, сделали не таким изящным, как в молодости, но она была моей матерью. Она и должна так выглядеть. Я смутно помнил ее, когда она была моложе и стройнее и мы играли с ней в догонялки в молодом саду, едва поселившись в Широкой Долине. И я помнил ее последнюю беременность, когда она ждала Ярил, и как она с трудом передвигалась по нашему дому на болезненно распухших ногах.
- Но это совсем не то же самое, - возразил я. - Эти изменения, тогда и сейчас, они естественны. А то, что случилось со мной, - противоестественно. Мне кажется, будто я застрял в дурацком карнавальном костюме для праздника Темного Вечера и не могу его снять. Вас всех настолько занимает мое тело, что все вы - отец, Ярил и даже ты - не в состоянии разглядеть, что внутри я остался тем же Неваром! Изменилось только мое тело. Но вы со мной обращаетесь так, словно я и есть эти стены из жира, а не человек, запертый в них.
- Похоже, ты очень зол на нас, Невар, - немного помолчав, заметила мать.
- Конечно же! А кто не был бы зол в подобных обстоятельствах?
Она снова немного помолчала, а потом благоразумным тоном сказала:
- Возможно, тебе следует направить этот гнев против твоего настоящего врага и сильнее укрепить свою волю, чтобы вернуть себе прежний вид.
- Мою волю? - Я снова начал закипать. - Мама, это не имеет никакого отношения к силе воли. Я не забыл о дисциплине. Я работаю с рассвета до заката, а ем меньше, чем в детстве, но продолжаю становиться все толще. Разве отец не рассказал тебе о письме доктора Амикаса? Доктор считает, что моя неестественная полнота вызвана чумой. А если это так, что я могу поделать? Если бы я переболел оспой, никто не упрекнул бы меня за шрамы на лице. Если бы из-за чумы спеков я стал тощим и едва держался на ногах, все вокруг сочувствовали бы мне. Со мной случилось ровно то же самое, но меня почему-то все презирают.
Мне было невыносимо больно, что даже мать не понимает меня. Я надеялся, что отец объяснит моим родным и семье Карсины, что причиной моего состояния стала болезнь, но он никому ничего не сказал. Неудивительно, что Ярил не испытывает ко мне никакого сочувствия. Если же меня оставит мать, мой самый надежный и старый союзник, я останусь лицом к лицу со своей судьбой в полном одиночестве.
Она прибегла к последнему средству - заговорила со мной так, как будто мне семь лет и она поймала меня на очевидной лжи:
- Невар, я видела, как ты ел на свадьбе Росса. Как же ты можешь говорить, что теперь ты ешь меньше, чем в детстве? Ты съел столько, сколько хватило бы взрослому мужчине на неделю.
- Но… - Мне показалось, будто из меня вышибли дыхание.
Мать спокойно и так мягко смотрела прямо мне в глаза.
- Я не знаю, что произошло с тобой в Академии, сынок. Но ты не можешь спрятаться от этого за стеной жира. Мне ничего не известно про письмо от доктора твоему отцу. Но я знаю одно - я видела, как ты ешь, и это может изменить подобным образом любого.
- Неужели ты думаешь, что я ем так каждый раз?
Она продолжала сохранять спокойствие.
- Не кричи на меня, Невар! Я все еще твоя мать. А почему еще ты стал бы прятаться от семьи во время каждой трапезы, если не из-за стыда за свое обжорство? И это хорошо. Стыд - это добрый признак. Но вместо того, чтобы скрывать свою слабость, ты должен сражаться с ней, милый.
Я резко вскочил на ноги - и впервые увидел тревогу на лице матери, когда она взглянула на меня снизу вверх. Она знала, что я могу раздавить ее.
Я заговорил медленно, обдумывая каждое свое слово:
- Я не обжора, мама, и не сделал ничего, чтобы заслужить такую судьбу. Это медицинское расстройство, и ты не права, думая обо мне так плохо. Ты меня оскорбляешь.
Со всем возможным достоинством я отвернулся и пошел прочь.
- Невар.
Прошло много лет с тех пор, как она произносила мое имя таким тоном. Он подействовал на мой гнев, словно холодное железо на магию равнин. Несмотря на свою решимость, я повернулся к ней и увидел, что ее глаза блестят от слез и гнева.
- Только что ты сказал, здесь нет ничего, способного тебя спасти. Ты ошибаешься. Ты мой сын, и я тебя спасу. Что бы ни стало причиной перемены в тебе, я буду сражаться с твоим врагом. Я не отступлю, не стану бежать от трудностей и никогда от тебя не откажусь. Я твоя мать и, пока мы оба живы, останусь ею. Верь в меня, сын, потому что я верю в тебя. И я не позволю тебе разрушить свою жизнь. И сколько бы раз ты от меня ни отвернулся, я всегда буду рядом. Я тебя не подведу, верь мне, сын.
Я посмотрел на нее. Она сидела выпрямившись, словно меч, и, несмотря на слезы, катившиеся по ее щекам, от нее исходило ощущение силы. Мне хотелось верить, что она сможет меня спасти. Сколько раз, когда я был маленьким, она становилась между мной и гневом отца. Сколько раз утешала и направляла в жизни. Но я мог ответить ей только одно…
- Я попытаюсь, мама.
Я развернулся и ушел, оставив ее наедине с благовониями, ароматным дымом и добрым богом.
Выходя из комнаты, я знал, что я по-прежнему один. Невзирая на добрые намерения матери, мне придется в одиночестве вести сражение за прежнюю жизнь. Она моя мать и очень сильна, но магия заразила мою кровь, словно болезнь. И что бы она ни делала, ей меня не излечить. Магия захватила меня, и я должен сражаться с ней сам. Я отправился в свою комнату.
Однако и там я не нашел утешения. Отброшенные письма по-прежнему лежали на столе. Мне отчаянно хотелось сесть и погрузиться в них, но у меня было неподходящее настроение, чтобы на них отвечать. Кровать жалобно застонала, когда я лег на нее, и я посмотрел на голые стены, простую мебель и одинокое окно. Моя комната всегда была суровой, лишенной уюта, комната, которая должна подготовить мальчика к жизни солдата. Сейчас же она превратилась в голую тюремную камеру, где мне суждено жить до конца дней. Каждую ночь я буду ложиться в одиночестве в постель, каждое утро вставать, чтобы выполнять приказы отца, а когда он умрет - Росса. Что еще может меня ждать? Неожиданно я задумался о побеге. Я представил, как мчусь галопом верхом на Гордеце, направляясь на восток, туда, где заканчивается Королевский тракт и начинаются горы. Эта мысль меня захватила настолько, что я едва не собрался встать с кровати и отправиться в путь этой же ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212