Он вынул нож — широкий турецкий крис с истертой рукоятью и махнул им в сторону двери.
— Скажи спасибо, что ты здесь, — сказал он. — Кабы не гертрудин дом был, прямо тут порезали бы… А ну, кончай болтать. Пошли!
— А этого? — указал другой на Вильяма.
— А про него ниче не говорили.
— Лови! — вскричал Жуга и ничком рухнул на пол.
Шар взвился в воздух. Гертруда мигом скрылась за столом, рванула Вильяма за руку. Тот упал. Герман вытянул руку, поймал хрусталь и недоуменно на него воззрился. Поверхность шарика играла радужными бликами, искрилась, вихрилась яркими снежинками. Селедка полюбовался шариком и сунул его себе в карман.
— А ниче игрушка. — Поднял взгляд на травника. — И че? Сыграем в мячик?
— В ящик он сыграет, — снова сплюнул тот, что стоял у окна.
Двое остальных загоготали. Герман остался серьезен.
Жуга поднялся, несколько обескураженный. Помедлил и шагнул к двери.
— Постой, — Гертруда ухватила его за руку.
— Не надо, — бросил тот, высвобождая руку. — Лучше, если это будет… не здесь.
Трое расступились, пропуская травника вперед, и двинулись за ним. Селедка обернулся на пороге. Повел арбалетом.
— А вы сидите тихо. Слышь, Гертруда, че я говорю? Не лезь, куда не просят. Пояли? Пока.
Едва закрылась дверь, Вильям и Герта бросились к окну.
— Ах, сучий выкормыш! — Гертруда топнула ногой. Схватилась за оконную защелку, ударила кулаком. — Ах ты селедка вонючая! Чтоб тебе жопу разодрало… Вильям! Помоги открыть окно!
Вильям, не ожидавший от нее подобных выражений, покраснел, но бросился на помощь. Вдвоем они расковыряли шпингалет и распахнули створки. Травник и остальные как раз в этот момент проходили мимо беседки.
— Жуга! — истошно выкрикнула Герта. — Хрусталь! Не надо разбивать! Там…
Двое идущих обернулись на крик, и травник рванулся вперед.
Первым повалился тот, что шел слева. Второй взмахнул коротким тесаком. Жуга мгновенно уклонился, нож пробил толстый верблюжий плащ и там застрял. Жуга перехватил под руку нападавшего, вывернул, ударил локтем, закружил и короткой подсечкой бросил его на землю. Хрустнула кость, упавший вскрикнул коротко и страшно и обмяк. Меж тем, тот, что упал первым, что-то выхватил из сапога и бросился в атаку. Блеснула сталь. Жуга ударил, крутанулся вправо, влево, путаясь в своем плаще. Второй, размахивая крисом, прыгнул к травнику со спины. Ударил. Промахнулся. Ударил снова и попал. Плащ травника окрасился кровавым, он упал, и все трое смешались в свалке.
— В стороны, сукины дети, в стороны! — вопил Селедка, брызжа слюной и прыгая вокруг дерущихся. Арбалет в его руках дергался, выцеливая травника.
— Щас я его, падлу!..
Жуга рывком поднялся на колено, вывернул чью-то руку с зажатым в ней ножом, и коротко, два раза пнул лежащего в лицо. Перекатился на спину, лицом к другому нападавшему, согнул проворно ноги и опять ударил — теперь уже в грудь. Подброшенный ударом, бородач упал спиной на тумбу солнечных часов и замер там, проколотый как бабочка булавкой. Мгновение он удивленно пялился на штырь, торчащий из груди, попытался что-то сказать, но тут горлом хлынула кровь и он умолк. Крис выпал из его руки и воткнулся в снег.
Жуга перевел взгляд на Германа. Вытер губы рукавом и сплюнул.
Стрела смотрела ему в лицо.
— Ну, рыжий, — оскалился Селедка, — повезло тебе. Но теперь мой черед ходить.
— Нет, — глухо сказал Жуга. — Мой.
Вильям так и не понял, что произошло. Раздалось глухое «Бум!», живот у Германа вдруг лопнул красным месивом, кровавые ошметки разлетелись во все стороны на несколько шагов, а то, что от него осталось, дико воя, рухнуло на снег. Когда Гертруда с Вильямом выбежали во двор, Селедка был мертвее мертвого. Жуга сидел возле мраморной тумбы часов, поддерживая одной рукой другую. По виску и по плащу его стекала кровь.
— Куда тебя ранили? — Герта опустилась перед ним на колено.
— Жить буду, — травник поморщился. Повернул голову. — Как там эти?
— Один, вроде, жив, остальные дохлые, — Вильям приподнял одного, другого, шагнул к часам и замер, словно вкопанный.
— Жуга… — выдохнул он. — Посмотри!
Травник обернулся.
Снегопад уже давно прекратился. Солнце вышло из-за туч, и длинная кривая тень от гномона наискосок пересекла лицо распятого убийцы.
Сердце травника замерло.
Часы показывали нос и глаз.
Ран было три, из них лишь та, что на руке, внушала опасения. Крис, несмотря на малую величину, в умелых руках рубил не хуже сабли. Вся остальная кровь принадлежала Герману или кому-то из двоих других.
— Ты страшный боец, Жуга, — задумчиво сказал Вильям, помогая Гертруде перевязывать раны. — Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так дрался.
Травник поднял голову.
— А ты хотел бы, чтоб я дал себя убить?
Вильям ничего не ответил. Гертруда наматывала бинт плотно и тщательно. Кровь постепенно останавливалась.
— Как ты догадался, что делать с шаром? — спросила она. — Постой, не говори, я сама скажу. Сперва ты захотел его взорвать, но ничего не вышло, так? Потом, на улице, ты сообразил, что в прошлые разы шары взрывались, только если ты пытался выдать малый импульс…
— Герта… Ох! — Жуга уселся поудобнее и с укоризной покосился на гадалку из-под головной повязки. — Оставь свои ученые словечки, я их все равно не понимаю. Я и в первый раз хотел, чтоб грохнуло, а он вдруг взял и заиграл. Ну в смысле — засветился. Мне и подумалось: а ну, как это и есть проверка на магический талант? Ну, вот я его и тронул чуток… Ох, яд и пламя, третий шар в этом городе!
— Я так и думала, — Герта удовлетворенно кивнула. — Ты плохо различаешь цвета?
— Откуда ты знаешь? — встрепенулся тот.
— Иначе ты не обозвал бы мое платье серым. Похоже, что и в магии с тобой творится то же самое. Ошибка в восприятии. Ударное заклятие в твоем исполнении — не больше, чем забава, и наоборот. Ты раньше за собой подобного не замечал?
Жуга покраснел.
— Всякое бывало, — неловко буркнул он. Пошевелил рукой, поморщился. — Черт… Это надо же, как угораздило. Не повезло.
— Наоборот, повезло — легко отделался.
— Тоже верно…
— Что с трупами делать будем? — хмуро спросил Вильям. — Три человека, как-никак.
— Я скажу Золтану, за ними придут. И с этим тоже разберутся, — Герта кивнула в угол, где все еще лежал без чувств второй оставшийся в живых участник драки. — Ведь нарывались уже, а все не в прок.
— Нарывались? — поднял голову Вильям. — А… И что ты сделала с Германом в прошлый раз?
— Когда? А, это… Эхолайла. Я сделала так, что он стал повторять все звуки, которые слышал. Простейшее заклятие, не стоит разговора. Потом он умолк, и год молчал, как рыба. За это его, кстати говоря, селедкой и прозвали. — Она повернулась к травнику. — Как ты себя чувствуешь?
— Хреново, — тот поморщился. — Но это ерунда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
— Скажи спасибо, что ты здесь, — сказал он. — Кабы не гертрудин дом был, прямо тут порезали бы… А ну, кончай болтать. Пошли!
— А этого? — указал другой на Вильяма.
— А про него ниче не говорили.
— Лови! — вскричал Жуга и ничком рухнул на пол.
Шар взвился в воздух. Гертруда мигом скрылась за столом, рванула Вильяма за руку. Тот упал. Герман вытянул руку, поймал хрусталь и недоуменно на него воззрился. Поверхность шарика играла радужными бликами, искрилась, вихрилась яркими снежинками. Селедка полюбовался шариком и сунул его себе в карман.
— А ниче игрушка. — Поднял взгляд на травника. — И че? Сыграем в мячик?
— В ящик он сыграет, — снова сплюнул тот, что стоял у окна.
Двое остальных загоготали. Герман остался серьезен.
Жуга поднялся, несколько обескураженный. Помедлил и шагнул к двери.
— Постой, — Гертруда ухватила его за руку.
— Не надо, — бросил тот, высвобождая руку. — Лучше, если это будет… не здесь.
Трое расступились, пропуская травника вперед, и двинулись за ним. Селедка обернулся на пороге. Повел арбалетом.
— А вы сидите тихо. Слышь, Гертруда, че я говорю? Не лезь, куда не просят. Пояли? Пока.
Едва закрылась дверь, Вильям и Герта бросились к окну.
— Ах, сучий выкормыш! — Гертруда топнула ногой. Схватилась за оконную защелку, ударила кулаком. — Ах ты селедка вонючая! Чтоб тебе жопу разодрало… Вильям! Помоги открыть окно!
Вильям, не ожидавший от нее подобных выражений, покраснел, но бросился на помощь. Вдвоем они расковыряли шпингалет и распахнули створки. Травник и остальные как раз в этот момент проходили мимо беседки.
— Жуга! — истошно выкрикнула Герта. — Хрусталь! Не надо разбивать! Там…
Двое идущих обернулись на крик, и травник рванулся вперед.
Первым повалился тот, что шел слева. Второй взмахнул коротким тесаком. Жуга мгновенно уклонился, нож пробил толстый верблюжий плащ и там застрял. Жуга перехватил под руку нападавшего, вывернул, ударил локтем, закружил и короткой подсечкой бросил его на землю. Хрустнула кость, упавший вскрикнул коротко и страшно и обмяк. Меж тем, тот, что упал первым, что-то выхватил из сапога и бросился в атаку. Блеснула сталь. Жуга ударил, крутанулся вправо, влево, путаясь в своем плаще. Второй, размахивая крисом, прыгнул к травнику со спины. Ударил. Промахнулся. Ударил снова и попал. Плащ травника окрасился кровавым, он упал, и все трое смешались в свалке.
— В стороны, сукины дети, в стороны! — вопил Селедка, брызжа слюной и прыгая вокруг дерущихся. Арбалет в его руках дергался, выцеливая травника.
— Щас я его, падлу!..
Жуга рывком поднялся на колено, вывернул чью-то руку с зажатым в ней ножом, и коротко, два раза пнул лежащего в лицо. Перекатился на спину, лицом к другому нападавшему, согнул проворно ноги и опять ударил — теперь уже в грудь. Подброшенный ударом, бородач упал спиной на тумбу солнечных часов и замер там, проколотый как бабочка булавкой. Мгновение он удивленно пялился на штырь, торчащий из груди, попытался что-то сказать, но тут горлом хлынула кровь и он умолк. Крис выпал из его руки и воткнулся в снег.
Жуга перевел взгляд на Германа. Вытер губы рукавом и сплюнул.
Стрела смотрела ему в лицо.
— Ну, рыжий, — оскалился Селедка, — повезло тебе. Но теперь мой черед ходить.
— Нет, — глухо сказал Жуга. — Мой.
Вильям так и не понял, что произошло. Раздалось глухое «Бум!», живот у Германа вдруг лопнул красным месивом, кровавые ошметки разлетелись во все стороны на несколько шагов, а то, что от него осталось, дико воя, рухнуло на снег. Когда Гертруда с Вильямом выбежали во двор, Селедка был мертвее мертвого. Жуга сидел возле мраморной тумбы часов, поддерживая одной рукой другую. По виску и по плащу его стекала кровь.
— Куда тебя ранили? — Герта опустилась перед ним на колено.
— Жить буду, — травник поморщился. Повернул голову. — Как там эти?
— Один, вроде, жив, остальные дохлые, — Вильям приподнял одного, другого, шагнул к часам и замер, словно вкопанный.
— Жуга… — выдохнул он. — Посмотри!
Травник обернулся.
Снегопад уже давно прекратился. Солнце вышло из-за туч, и длинная кривая тень от гномона наискосок пересекла лицо распятого убийцы.
Сердце травника замерло.
Часы показывали нос и глаз.
Ран было три, из них лишь та, что на руке, внушала опасения. Крис, несмотря на малую величину, в умелых руках рубил не хуже сабли. Вся остальная кровь принадлежала Герману или кому-то из двоих других.
— Ты страшный боец, Жуга, — задумчиво сказал Вильям, помогая Гертруде перевязывать раны. — Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так дрался.
Травник поднял голову.
— А ты хотел бы, чтоб я дал себя убить?
Вильям ничего не ответил. Гертруда наматывала бинт плотно и тщательно. Кровь постепенно останавливалась.
— Как ты догадался, что делать с шаром? — спросила она. — Постой, не говори, я сама скажу. Сперва ты захотел его взорвать, но ничего не вышло, так? Потом, на улице, ты сообразил, что в прошлые разы шары взрывались, только если ты пытался выдать малый импульс…
— Герта… Ох! — Жуга уселся поудобнее и с укоризной покосился на гадалку из-под головной повязки. — Оставь свои ученые словечки, я их все равно не понимаю. Я и в первый раз хотел, чтоб грохнуло, а он вдруг взял и заиграл. Ну в смысле — засветился. Мне и подумалось: а ну, как это и есть проверка на магический талант? Ну, вот я его и тронул чуток… Ох, яд и пламя, третий шар в этом городе!
— Я так и думала, — Герта удовлетворенно кивнула. — Ты плохо различаешь цвета?
— Откуда ты знаешь? — встрепенулся тот.
— Иначе ты не обозвал бы мое платье серым. Похоже, что и в магии с тобой творится то же самое. Ошибка в восприятии. Ударное заклятие в твоем исполнении — не больше, чем забава, и наоборот. Ты раньше за собой подобного не замечал?
Жуга покраснел.
— Всякое бывало, — неловко буркнул он. Пошевелил рукой, поморщился. — Черт… Это надо же, как угораздило. Не повезло.
— Наоборот, повезло — легко отделался.
— Тоже верно…
— Что с трупами делать будем? — хмуро спросил Вильям. — Три человека, как-никак.
— Я скажу Золтану, за ними придут. И с этим тоже разберутся, — Герта кивнула в угол, где все еще лежал без чувств второй оставшийся в живых участник драки. — Ведь нарывались уже, а все не в прок.
— Нарывались? — поднял голову Вильям. — А… И что ты сделала с Германом в прошлый раз?
— Когда? А, это… Эхолайла. Я сделала так, что он стал повторять все звуки, которые слышал. Простейшее заклятие, не стоит разговора. Потом он умолк, и год молчал, как рыба. За это его, кстати говоря, селедкой и прозвали. — Она повернулась к травнику. — Как ты себя чувствуешь?
— Хреново, — тот поморщился. — Но это ерунда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171