), собственная сукновальня, стеклодувный цех, уйма постоялых дворов, трактиров с выпивкой и девками и всякое другое прочее, что можно отыскать в портовом городе. Дома по большей части здесь стояли каменные. А выше по реке и на ручьях расположились мельницы, запруды, лесопилки, все с войной пришедшее в негодность, но уже частично перестроенное заново.
Странник побродил по улицам, послушал бой часов возле собора (богатый магистрат мог позволить себе часы с механическим боем), выпил пива в погребке, названия которого не стал запоминать, и наконец забрел на южную окраину, больше других пострадавшую от осады.
Здесь было малолюдно. Многие дома лежали в развалинах, а уцелевшие стояли, покосившись. Лавки все были заколочены или разграблены. Неподалеку находилась башня (не Горелая, другая) и ворота, но ворота горожане заложили камнем в три ряда во время штурма (для надежности, да и вообще), а разобрать покамест руки не дошли. И вот, как отсыхает ветка дерева, лишаясь соков от корней, так пересохли жизнь и суета без притока торговых обозов — путь здесь им был перекрыт. Зато зловредные османы попусту сломали об ворота три бревна и отступились, потеряв под южной башней три, а то и четыре десятка солдат. Все это страннику поведал в кабаке за кружкой пива разговорчивый парнишка из приезжих, который если и приврал, то самую малость, в чем странник мог теперь убедиться сам. Некоторое время он пробирался сквозь завалы из горелых бревен, битой черепицы, поломанных бочек и прочего хлама, пока не оказался на какой-то улочке, почти не тронутой осадой и обстрелом. Четыре двухэтажных дома справа и еще три слева — вот и все, что на ней уцелело. Здесь было темновато. Фасады верхних этажей у четырех крайних домов заметно выдавались вперед, нависая над узкой улочкой и почти смыкаясь сверху. В одном месте для прочности был даже перекинут между ними маленький декоративный мостик, крытый красной черепицей — узкая дорожка городского трубочиста. А возле следующего дома возвышалось старое раскидистое дерево. Листва с него уже облетела. Мостовая здесь тоже была почти вся разобрана, дома зияли черными дырами разбитых оконных проемов. На арке мостика висел на цепи проржавевший, и тоже без стекол, железный фонарь.
— Что ж, неплохо, — пробормотал, остановившись под фонарем, рыжий странник. — Зато дрова под боком. Надеюсь, хоть к весне ворота разберут… Эй, есть тут кто живой?
Ответом ему было молчание. Он сделал шаг, другой и снова остановился.
— Здесь никто не живет, — сказал вдруг кто-то за его спиной. — Только Руди, старьевщик, но он сумасшедший.
Странник обернулся.
На куче битого кирпича стоял давешний белобрысый мальчишка. Оттопыренное ухо сияло красным фонарем, от чего его худая физиономия смахивала издали на чайник для заварки. У ног его свился тугими кольцами дракончик Рик.
— Ты что, за мной шел?
Телли кивнул.
— Это улица Синей Сойки, — сказал он.
— Звучит красиво. А где же сама сойка?
— Кабак сгорел, а названье осталось… Слышь, — Телли поднял взгляд, — а почему Рик тогда тебя послушался? Он никого к себе не подпускает, а за тобой пошел. Слышь, рыжий? А?
— А ты вот у него возьми и спроси. Может, глянулся я ему… Тебе еще чего-то надо от меня?
— Да это… — замялся тот. — Я так. Я спросить хотел. Зачем ты за меня бутылку отдал?
— Пожалел дурака. Да и дракошку твоего поближе рассмотреть хотелось. Никогда доселе не видал.
— А, Рик! Я сам его высидел, — заявил Телли с такой комичной серьезностью, что странник невольно усмехнулся. — Что, не веришь? Ну и ладно, черт с тобой… Я, может, помочь хотел, а ты… такой же, как и все!
Он повернулся, спрыгнул и быстрым шагом направился прочь. Дракон последовал за ним.
— Постой, погоди! — пряча улыбку, окликнул его странник, но тот уже скрылся за углом. Зашуршали, осыпаясь, камешки, присвистнул Рик, и все затихло. Странник постоял, пожал плечами и принялся стучаться в двери уцелевших домов.
В первом доме и втором царила гробовая тишина. Из третьего, что рядом с деревом, в ответ на долгий стук наконец-то послышался шорох шагов.
— Чего надо? — глухо спросили за дверью.
— Хозяина надо, — ответил странник.
— На хрена тебе хозяин?
— Дело есть, раз пришел… Открыл бы, а то какой через дверь разговор.
После некоторой паузы с той стороны лязгнул засов. Зеленая дверь в неровной мозаике облупившейся краски медленно отворилась, являя взору темноту прихожей и белое пятно лица.
— Это ты Рудольф?
— Ну, я, — серые, чуть с желтизной глаза старика смерили пришельца долгим и недружелюбным взглядом. — Чего надо?
Рудольф был худой и очень сутулый, странник не сразу понял, какой он высокий — почти на целую голову выше его. Жидкие пряди седых волос свисали до плеч, лицо было бледное, чуть с желтизной, под кожей остро выпирали скулы. Из глубины открывшейся двери тянуло сыростью и плесенью. В руках старьевщика была пузатая бутылка в ивовой оплетке, явно не пустая.
— Не продаю, — угрюмо пробурчал Рудольф, не дожидаясь ответа на свой вопрос, — не покупаю. Ничего. Проваливай.
— Мне нужна комната, — сказал странник. — В наем. Я знаю, что ты живешь один…
— Ступай на постоялый двор, там будет тебе и комната, и вино, и хлеб, и девка на ночь.
Дверь заскрипела, закрываясь. Странник поспешно шагнул вперед и вклинил ногу между ней и косяком.
— Постоялый двор мне не подходит, — покачал он головой. — Мне нужно место, чтоб обосноваться здесь надолго. Здешняя окраина как раз то, что мне нужно. Я мог бы помочь тебе с ремонтом и вообще… О цене договоримся, не обижу.
— Мне не нужны жильцы, — Рудольф безуспешно силился закрыть дверь. — Мне вообще никто не нужен! Мало, что ли, в городе домов? Уходи, а не то стражу кликну.
Угроза позвать стражников в устах Рудольфа прозвучала просто нелепо, но пришелец предпочел не спорить и ногу свою убрал. Дверь закрылась. Странник молча покачал головой и зашагал обратно, постепенно возвращаясь в центр города.
День выдался не по осеннему теплый. Рынок шумел совсем близко, но идти туда совершенно не хотелось. Решив попозже подыскать себе гостиницу, странник заглянул в лавку аптекаря, где за три талера купил бутылку водки местной перегонки, вдвое меньшую, чем та, что он отдал на откуп за мальчишку, после чего направился в ближайшую корчму, нацелясь выпить пива и чего-нибудь поесть — два башмака и кружка на вывеске обещали по крайней мере первое, если только под ней не работал какой-нибудь охочий до выпивки сапожник.
Погребок был самый обычный, может, разве, чуть почище других. Расшвыривая прелую солому, странник подошел к стойке и огляделся. Стол здесь был один, большой и длинный, для надежности прибитый к полу. Негромким гулом рокотали голоса — несколько человек у окошка что-то обсуждали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
Странник побродил по улицам, послушал бой часов возле собора (богатый магистрат мог позволить себе часы с механическим боем), выпил пива в погребке, названия которого не стал запоминать, и наконец забрел на южную окраину, больше других пострадавшую от осады.
Здесь было малолюдно. Многие дома лежали в развалинах, а уцелевшие стояли, покосившись. Лавки все были заколочены или разграблены. Неподалеку находилась башня (не Горелая, другая) и ворота, но ворота горожане заложили камнем в три ряда во время штурма (для надежности, да и вообще), а разобрать покамест руки не дошли. И вот, как отсыхает ветка дерева, лишаясь соков от корней, так пересохли жизнь и суета без притока торговых обозов — путь здесь им был перекрыт. Зато зловредные османы попусту сломали об ворота три бревна и отступились, потеряв под южной башней три, а то и четыре десятка солдат. Все это страннику поведал в кабаке за кружкой пива разговорчивый парнишка из приезжих, который если и приврал, то самую малость, в чем странник мог теперь убедиться сам. Некоторое время он пробирался сквозь завалы из горелых бревен, битой черепицы, поломанных бочек и прочего хлама, пока не оказался на какой-то улочке, почти не тронутой осадой и обстрелом. Четыре двухэтажных дома справа и еще три слева — вот и все, что на ней уцелело. Здесь было темновато. Фасады верхних этажей у четырех крайних домов заметно выдавались вперед, нависая над узкой улочкой и почти смыкаясь сверху. В одном месте для прочности был даже перекинут между ними маленький декоративный мостик, крытый красной черепицей — узкая дорожка городского трубочиста. А возле следующего дома возвышалось старое раскидистое дерево. Листва с него уже облетела. Мостовая здесь тоже была почти вся разобрана, дома зияли черными дырами разбитых оконных проемов. На арке мостика висел на цепи проржавевший, и тоже без стекол, железный фонарь.
— Что ж, неплохо, — пробормотал, остановившись под фонарем, рыжий странник. — Зато дрова под боком. Надеюсь, хоть к весне ворота разберут… Эй, есть тут кто живой?
Ответом ему было молчание. Он сделал шаг, другой и снова остановился.
— Здесь никто не живет, — сказал вдруг кто-то за его спиной. — Только Руди, старьевщик, но он сумасшедший.
Странник обернулся.
На куче битого кирпича стоял давешний белобрысый мальчишка. Оттопыренное ухо сияло красным фонарем, от чего его худая физиономия смахивала издали на чайник для заварки. У ног его свился тугими кольцами дракончик Рик.
— Ты что, за мной шел?
Телли кивнул.
— Это улица Синей Сойки, — сказал он.
— Звучит красиво. А где же сама сойка?
— Кабак сгорел, а названье осталось… Слышь, — Телли поднял взгляд, — а почему Рик тогда тебя послушался? Он никого к себе не подпускает, а за тобой пошел. Слышь, рыжий? А?
— А ты вот у него возьми и спроси. Может, глянулся я ему… Тебе еще чего-то надо от меня?
— Да это… — замялся тот. — Я так. Я спросить хотел. Зачем ты за меня бутылку отдал?
— Пожалел дурака. Да и дракошку твоего поближе рассмотреть хотелось. Никогда доселе не видал.
— А, Рик! Я сам его высидел, — заявил Телли с такой комичной серьезностью, что странник невольно усмехнулся. — Что, не веришь? Ну и ладно, черт с тобой… Я, может, помочь хотел, а ты… такой же, как и все!
Он повернулся, спрыгнул и быстрым шагом направился прочь. Дракон последовал за ним.
— Постой, погоди! — пряча улыбку, окликнул его странник, но тот уже скрылся за углом. Зашуршали, осыпаясь, камешки, присвистнул Рик, и все затихло. Странник постоял, пожал плечами и принялся стучаться в двери уцелевших домов.
В первом доме и втором царила гробовая тишина. Из третьего, что рядом с деревом, в ответ на долгий стук наконец-то послышался шорох шагов.
— Чего надо? — глухо спросили за дверью.
— Хозяина надо, — ответил странник.
— На хрена тебе хозяин?
— Дело есть, раз пришел… Открыл бы, а то какой через дверь разговор.
После некоторой паузы с той стороны лязгнул засов. Зеленая дверь в неровной мозаике облупившейся краски медленно отворилась, являя взору темноту прихожей и белое пятно лица.
— Это ты Рудольф?
— Ну, я, — серые, чуть с желтизной глаза старика смерили пришельца долгим и недружелюбным взглядом. — Чего надо?
Рудольф был худой и очень сутулый, странник не сразу понял, какой он высокий — почти на целую голову выше его. Жидкие пряди седых волос свисали до плеч, лицо было бледное, чуть с желтизной, под кожей остро выпирали скулы. Из глубины открывшейся двери тянуло сыростью и плесенью. В руках старьевщика была пузатая бутылка в ивовой оплетке, явно не пустая.
— Не продаю, — угрюмо пробурчал Рудольф, не дожидаясь ответа на свой вопрос, — не покупаю. Ничего. Проваливай.
— Мне нужна комната, — сказал странник. — В наем. Я знаю, что ты живешь один…
— Ступай на постоялый двор, там будет тебе и комната, и вино, и хлеб, и девка на ночь.
Дверь заскрипела, закрываясь. Странник поспешно шагнул вперед и вклинил ногу между ней и косяком.
— Постоялый двор мне не подходит, — покачал он головой. — Мне нужно место, чтоб обосноваться здесь надолго. Здешняя окраина как раз то, что мне нужно. Я мог бы помочь тебе с ремонтом и вообще… О цене договоримся, не обижу.
— Мне не нужны жильцы, — Рудольф безуспешно силился закрыть дверь. — Мне вообще никто не нужен! Мало, что ли, в городе домов? Уходи, а не то стражу кликну.
Угроза позвать стражников в устах Рудольфа прозвучала просто нелепо, но пришелец предпочел не спорить и ногу свою убрал. Дверь закрылась. Странник молча покачал головой и зашагал обратно, постепенно возвращаясь в центр города.
День выдался не по осеннему теплый. Рынок шумел совсем близко, но идти туда совершенно не хотелось. Решив попозже подыскать себе гостиницу, странник заглянул в лавку аптекаря, где за три талера купил бутылку водки местной перегонки, вдвое меньшую, чем та, что он отдал на откуп за мальчишку, после чего направился в ближайшую корчму, нацелясь выпить пива и чего-нибудь поесть — два башмака и кружка на вывеске обещали по крайней мере первое, если только под ней не работал какой-нибудь охочий до выпивки сапожник.
Погребок был самый обычный, может, разве, чуть почище других. Расшвыривая прелую солому, странник подошел к стойке и огляделся. Стол здесь был один, большой и длинный, для надежности прибитый к полу. Негромким гулом рокотали голоса — несколько человек у окошка что-то обсуждали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171