А ты не просто их прошел, ты их уничтожил. Разломал. Впитал энергию как губка. Я понимаю, это не так страшно слушать, но… Как бы это объяснить… — Теперь уже она потерла лоб. — Представь себе, что ты поставил на врагов капкан и самострел, развесил сети, посадил на цепь собаку… А потом приходишь и видишь, что капкан погнут, изломан и валяется в углу, от сетей остались одни обрывки, собаку пристрелили из того же самострела, да еще и обглодали до костей. Ты войдешь после этого в этот дом?
Жуга молчал, ошеломленный.
— Это… действительно… выглядит так? — проговорил он наконец. Та не ответила. — Как это могло случиться?
— Послушай, Жуга, пойми меня правильно. Я вижу, что случилось, но это не значит, что я понимаю.
— Тогда зачем я тебе нужен?
— Каждый мастер должен оставить после себя ученика. Я не простила бы себе, если бы прошла мимо такого таланта, как ты.
Теплилась свеча. Густое красное вино в голубоватой глубине фаянсовых кружек казалось почти черным. В голове у травника слегка шумело и почему-то неистово чесалась левая ладонь. Поленья в очаге уже разгорелись как следует, Жуга наклонился, загремел ведерком и подбросил угля. Гертруда одобрительно кивнула, и после вынужденной паузы заговорила вновь. Ее негромкий, не мужской, не женский, а какой-то средний голос заполнил маленькую кухню.
— Ты очень сильный чародей, Жуга, я тебе это уже говорила, но твоя сила совершенно бесконтрольна. Возможно, причиной тому та путаница в цвете, а может, то, что я прочистила твою ауру… Зло причинить легко, даже не желая этого. Я хочу помочь убрать все лишнее, научить тебя, как ограничивать свои заклятия, как делать так, чтобы они не ударяли по тебе же. Вот почему я хочу плыть с вами.
— А Телли? — травник поднял взгляд. — У него ведь тоже есть магический талант. Почему бы тебе не взять в ученики его?
Зашуршав юбками, Гертруда обернулась. Лицо ее посветлело.
— Тил? — сказала она задумчиво. — Нет. Его я ничему не смогу обучить. Он Светлый, а магия эльфов, она… иная. Это часть их жизни, это для них так же естественно, как ходить или дышать. Скажем так: вот мы с тобой все видим в цвете… Ой, прости.
— Я не обиделся, — быстро сказал Жуга, — не бери в голову. Продолжай.
— Ну, все равно. Так вот. Мы видим мир цветным, а кто-нибудь другой, допустим, нет. Простейшим заклинанием я могу сделать так, чтобы и он сумел различать цвета. Но для него это будет чудом, а мы все видим и так. Подобным образом мы применяем магию в то время, как для эльфа это естественно само по себе. Взять к примеру то, как он общается со своим драконом… Ну, не важно. Поверь, я знаю о них много больше, чем другие, но все равно не знаю ничего. Он сам вспомнит все.
— Ладно, сдаюсь, — травник поднял руки. — Нельзя, так нельзя. Как ты только вообще догадалась, что он ситха… Я вот, например, ни сном, ни духом. Правда, Золтан тоже его распознал. По волосам, что ли?
— Золтан? Нисколько, знаешь ли, не удивляюсь. Двести лет тому назад мир был другим. Прошли времена, когда Светлых узнавали на улице. Да и людская кровь разбавилась, кого только нынче не встретишь… Он очень отличается от нас, и волосы тут не главное. Надбровные дуги. Форма носа и ушей. Движения. Зубы. Наконец, физиология.
— Физия… что?
— Ну, это сложно, я не буду сейчас объяснять. Они долгожители, у них более гибкие хрящи и кости, а мышцы работают экономнее, раны быстрее заживают, яды в организме распадаются… А еще, кстати, глаза, особенно — разрез и цвет. В старину среди ситхи существовал обычай красть детей и подбрасывать людям своих подменышей. Зачем — никто не знает. Чаще всего их отличали именно по глазам. Помнится, была даже такая колыбельная-страшилка:
Черные птицы из детских глаз
Выклюют черным клювом алмаз,
Алмаз унесут в черных когтях,
Оставив в глазах черный угольный страх.
— Да… — Травник залпом допил вино, протянул пустую кружку. Гертруда неодобрительно покачала головой и отодвинула кувшин.
— Тебе уже хватит. Так ты согласен, чтобы я плыла?
Тот потупился. Повертел в руках бокал. Вздохнул.
— Мне нужно подумать, — буркнул он.
— Некогда думать. На дворе декабрь. Идут метели. Если мы не выйдем до конца недели, то не выйдем вообще. А что касается удобств на корабле… Не волнуйся, выдержу. Случалось мне бывать в местах и похуже.
— Скажи мне, Герта, — перебил ее Жуга, — ты хочешь плыть… или ты просто не можешь остаться?
Гадалка прищурилась и откинулась на спинку стула. Покачала вино в кружке, быстро глянула на травника и опустила глаза.
— Так вот что тебя интересует… Думаешь, я могу быть фигурой противника?
— Всякое бывает. Я слишком глубоко увяз, чтоб доверять всем встречным-поперечным. Хватит с меня того, что Нора оказалась воином черных.
— Зря ты так. Ведь я и Золтан тебе помогли. Вряд ли мы на доске. К тому же, есть еще причина. Быть может, ты не поверишь, но я хочу вырваться отсюда. Хотя бы раз. Я ненавижу этот дом. Если б ты знал, сколько раз я хотела уйти и больше не возвращаться! Все, что дала мне Хедвига, все мое умение не стоит тех лет, что я…
— Ладно. Не злись. Я понимаю, — Жуга примирительно тронул ее за руку. — Может, даже лучше, чем кто другой понимаю. Я был в подвале. Извини.
— В подвале?! — ахнула Герта и побледнела. Бросила быстрый взгляд на крышку люка. — Господь Всевышний, как… Там же «Черная Паника»!
— Ах, вот оно что, — Жуга потер небритый подбородок. — То-то мне там было как-то не по себе… А что она должна было со мною сделать?
— Да что угодно! Ты мог убиться, покалечиться! Сойти с ума!
Тот усмехнулся:
— Всего-то?
В корабельном трюме было тесно и темно. Повсюду громоздились ящики и бочки, ощутимо попахивало чем-то дохлым. Сверху то и дело слышались шаги, на голову сыпалась пыль, под ногами плескалась вода.
— А-а, задери тебя Фенрир… — чертыхнулся Яльмар, с трудом протискиваясь между бочек. Оттолкнул мешок с углем и вытер руки о штаны. Огляделся. — Так… Тут у нас что?
— Где? — травник поднял голову.
— Вон тут, в бочонке.
— Уксус винный.
— Ад и буря! Уксус-то зачем? Для пива места не хватает, а он уксус грузит! На хрена нам уксус?
— Гертруда посоветовала в воду добавлять, чтоб понос не прошиб.
— Почему нельзя было взять просто вина? Винный уксус! Придумывают невесть что, совсем с ума сошли… А это еще что за мешок?
— Там лук, не трогай: я его повыше положил, чтоб не промок.
— А лук-то для чего?! Опять, чтоб не было поноса? Якорь мне в корму, набрали всякой дряни крысам на поживу, лишний ящик запихнуть некуда… Так. Окорока… Тут яблоки, капуста… Здесь… Хм, это что?
— Тархоня.
Яльмар выпучил глаза.
— Это что еще за хренотень?!
— Такая штука, ну, протертая на зернышки. Сушеная, из теста. Турки придумали. Вроде хлеба, только приготовить проще. Бросаешь в кипяток, она разваривается и…
— Где?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
Жуга молчал, ошеломленный.
— Это… действительно… выглядит так? — проговорил он наконец. Та не ответила. — Как это могло случиться?
— Послушай, Жуга, пойми меня правильно. Я вижу, что случилось, но это не значит, что я понимаю.
— Тогда зачем я тебе нужен?
— Каждый мастер должен оставить после себя ученика. Я не простила бы себе, если бы прошла мимо такого таланта, как ты.
Теплилась свеча. Густое красное вино в голубоватой глубине фаянсовых кружек казалось почти черным. В голове у травника слегка шумело и почему-то неистово чесалась левая ладонь. Поленья в очаге уже разгорелись как следует, Жуга наклонился, загремел ведерком и подбросил угля. Гертруда одобрительно кивнула, и после вынужденной паузы заговорила вновь. Ее негромкий, не мужской, не женский, а какой-то средний голос заполнил маленькую кухню.
— Ты очень сильный чародей, Жуга, я тебе это уже говорила, но твоя сила совершенно бесконтрольна. Возможно, причиной тому та путаница в цвете, а может, то, что я прочистила твою ауру… Зло причинить легко, даже не желая этого. Я хочу помочь убрать все лишнее, научить тебя, как ограничивать свои заклятия, как делать так, чтобы они не ударяли по тебе же. Вот почему я хочу плыть с вами.
— А Телли? — травник поднял взгляд. — У него ведь тоже есть магический талант. Почему бы тебе не взять в ученики его?
Зашуршав юбками, Гертруда обернулась. Лицо ее посветлело.
— Тил? — сказала она задумчиво. — Нет. Его я ничему не смогу обучить. Он Светлый, а магия эльфов, она… иная. Это часть их жизни, это для них так же естественно, как ходить или дышать. Скажем так: вот мы с тобой все видим в цвете… Ой, прости.
— Я не обиделся, — быстро сказал Жуга, — не бери в голову. Продолжай.
— Ну, все равно. Так вот. Мы видим мир цветным, а кто-нибудь другой, допустим, нет. Простейшим заклинанием я могу сделать так, чтобы и он сумел различать цвета. Но для него это будет чудом, а мы все видим и так. Подобным образом мы применяем магию в то время, как для эльфа это естественно само по себе. Взять к примеру то, как он общается со своим драконом… Ну, не важно. Поверь, я знаю о них много больше, чем другие, но все равно не знаю ничего. Он сам вспомнит все.
— Ладно, сдаюсь, — травник поднял руки. — Нельзя, так нельзя. Как ты только вообще догадалась, что он ситха… Я вот, например, ни сном, ни духом. Правда, Золтан тоже его распознал. По волосам, что ли?
— Золтан? Нисколько, знаешь ли, не удивляюсь. Двести лет тому назад мир был другим. Прошли времена, когда Светлых узнавали на улице. Да и людская кровь разбавилась, кого только нынче не встретишь… Он очень отличается от нас, и волосы тут не главное. Надбровные дуги. Форма носа и ушей. Движения. Зубы. Наконец, физиология.
— Физия… что?
— Ну, это сложно, я не буду сейчас объяснять. Они долгожители, у них более гибкие хрящи и кости, а мышцы работают экономнее, раны быстрее заживают, яды в организме распадаются… А еще, кстати, глаза, особенно — разрез и цвет. В старину среди ситхи существовал обычай красть детей и подбрасывать людям своих подменышей. Зачем — никто не знает. Чаще всего их отличали именно по глазам. Помнится, была даже такая колыбельная-страшилка:
Черные птицы из детских глаз
Выклюют черным клювом алмаз,
Алмаз унесут в черных когтях,
Оставив в глазах черный угольный страх.
— Да… — Травник залпом допил вино, протянул пустую кружку. Гертруда неодобрительно покачала головой и отодвинула кувшин.
— Тебе уже хватит. Так ты согласен, чтобы я плыла?
Тот потупился. Повертел в руках бокал. Вздохнул.
— Мне нужно подумать, — буркнул он.
— Некогда думать. На дворе декабрь. Идут метели. Если мы не выйдем до конца недели, то не выйдем вообще. А что касается удобств на корабле… Не волнуйся, выдержу. Случалось мне бывать в местах и похуже.
— Скажи мне, Герта, — перебил ее Жуга, — ты хочешь плыть… или ты просто не можешь остаться?
Гадалка прищурилась и откинулась на спинку стула. Покачала вино в кружке, быстро глянула на травника и опустила глаза.
— Так вот что тебя интересует… Думаешь, я могу быть фигурой противника?
— Всякое бывает. Я слишком глубоко увяз, чтоб доверять всем встречным-поперечным. Хватит с меня того, что Нора оказалась воином черных.
— Зря ты так. Ведь я и Золтан тебе помогли. Вряд ли мы на доске. К тому же, есть еще причина. Быть может, ты не поверишь, но я хочу вырваться отсюда. Хотя бы раз. Я ненавижу этот дом. Если б ты знал, сколько раз я хотела уйти и больше не возвращаться! Все, что дала мне Хедвига, все мое умение не стоит тех лет, что я…
— Ладно. Не злись. Я понимаю, — Жуга примирительно тронул ее за руку. — Может, даже лучше, чем кто другой понимаю. Я был в подвале. Извини.
— В подвале?! — ахнула Герта и побледнела. Бросила быстрый взгляд на крышку люка. — Господь Всевышний, как… Там же «Черная Паника»!
— Ах, вот оно что, — Жуга потер небритый подбородок. — То-то мне там было как-то не по себе… А что она должна было со мною сделать?
— Да что угодно! Ты мог убиться, покалечиться! Сойти с ума!
Тот усмехнулся:
— Всего-то?
В корабельном трюме было тесно и темно. Повсюду громоздились ящики и бочки, ощутимо попахивало чем-то дохлым. Сверху то и дело слышались шаги, на голову сыпалась пыль, под ногами плескалась вода.
— А-а, задери тебя Фенрир… — чертыхнулся Яльмар, с трудом протискиваясь между бочек. Оттолкнул мешок с углем и вытер руки о штаны. Огляделся. — Так… Тут у нас что?
— Где? — травник поднял голову.
— Вон тут, в бочонке.
— Уксус винный.
— Ад и буря! Уксус-то зачем? Для пива места не хватает, а он уксус грузит! На хрена нам уксус?
— Гертруда посоветовала в воду добавлять, чтоб понос не прошиб.
— Почему нельзя было взять просто вина? Винный уксус! Придумывают невесть что, совсем с ума сошли… А это еще что за мешок?
— Там лук, не трогай: я его повыше положил, чтоб не промок.
— А лук-то для чего?! Опять, чтоб не было поноса? Якорь мне в корму, набрали всякой дряни крысам на поживу, лишний ящик запихнуть некуда… Так. Окорока… Тут яблоки, капуста… Здесь… Хм, это что?
— Тархоня.
Яльмар выпучил глаза.
— Это что еще за хренотень?!
— Такая штука, ну, протертая на зернышки. Сушеная, из теста. Турки придумали. Вроде хлеба, только приготовить проще. Бросаешь в кипяток, она разваривается и…
— Где?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171