дырочки, как выяснилось, были сделаны нарочно, чтоб сочился свежий воздух. Вильям еле слышно пощипывал струны лютни, Хансен дремал, привалившись к бугристой стене. Дракон занял весь дальний угол и хорошо хоть вылезать оттуда не особенно стремился. Остальные разлеглись кто где, подложив под ребра одеяла и охапки старого сухого дерна, в изобилии наваленного в хижине. Гномы спорили о чем-то на своем гортанном языке, спорили негромко, но с жаром — Жуга успел увидеть, как Орге сделал странный жест, как будто указывал одновременно на землю и на небо, потом плюнул в костер и умолк, отвернувшись и нахохлившись, словно большой неряшливый воробей. Из груды одеял сердито поблескивали его маленькие выцветшие глазки. Завидев травника, все с облегчением задвигались и помаленьку сгрудились вокруг котла, а когда с едой было покончено, стали располагаться ко сну.
В хижине был маленький светильник, слепленный из глины, но все масло из него путешественники выжгли еще в первый день, когда пытались развести костер. Жуга подбросил дров в огонь и смерил взглядом кучу сложенного рядом плавника. Нахмурился. Запас топлива не внушал опасений, но под утро могло похолодать. К тому же ветер сегодня был особенно силен. Жуга помедлил и потянул с потолочной перекладины свою меховую куртку.
— Ты куда? — вскинулся Хансен. — Не нагулялся, что ли?
— Пойду дров пособираю, — сказал Жуга. — А ну, как до утра не хватит.
— Не надо, — Арне вдруг помотал головой. Все посмотрели на него. — Хватит с нас той сырости, которую вы принесли. Все равно под утро выйдем в путь. Соберем дров для тех, кто будет ночевать здесь после нас, и сразу пойдем.
— Под утро? В путь? — воскликнул бард. — В такую-то бурю? Ты с ума сошел!
— Ветер утихнет.
Вильям с сомнением поскреб в отросшей бороде. Поймал блоху, поморщился и щелкнул ею меж ногтей. Потряс рукой.
— Что-то верится с трудом, — сказал он. — Уж больно здорово завывает. Откуда знаешь?
— Нам еще долго идти? — перебил его Жуга. — Где он, этот Гейзер?
Мальчишка перевел свой взгляд на травника.
— День, — он помедлил. — Может, два. Ветер утихнет. Если присматривать за костром, до утра дров хватит.
— Я присмотрю, — сказал Ашедук.
Усталость брала свое. Жуга кивнул, повесил куртку обратно и заерзал, раскладывая на полу мозаику пружинящих пластов сухой травы, стараясь, чтоб комья глины не так сильно врезались в бока. Стянул с ног меховые сапоги, подложил под голову свой мешок, закутался в одеяло и закрыл глаза.
Холод и усталость притупили острый коготок тревоги.
Если гном брался поддерживать огонь, за костер можно было быть спокойным…
Спокойным…
Проснулся травник от того, что кто-то тряс его за плечо. Открыл глаза и разглядел склонившийся над ним неясный силуэт. Волосы у человека были белые.
— Тил, ты?
— Вставай, — угрюмо сказал Телли вместо ответа.
Травник сел и огляделся. В хижине было темно — маленький эльф растолкал травника задолго до утра. Костер почти погас, светились только несколько угольков. Фигуры спящих можно было различить с трудом.
— Что случилось?
— Гномы ушли.
— Что?!
От возгласа травника стали просыпаться остальные. Приподнял голову Вильям, зашевелился Хансен. Яльмар так и вовсе подскочил и схватился за топор. Жуга торопливо нашарил в темноте подсохшие за ночь дрова, подбросил их в очаг и раздул огонь.
Орге с Ашедуком в доме не было.
— Я ничего не понимаю, — Жуга с силой потер виски и потряс головой. — Как ушли? Зачем ушли? Ты это видел?
— Нет, я от холода проснулся… Где твой меч?
Жуга обернулся и похолодел — мешка в изголовье его постели не было.
— Мешок… — пробормотал он, поднял взгляд и вздрогнул, натолкнувшись на холодный антрацит внимательных эльфийских глаз. Казалось, Телли именно этого и ожидал, и потому нисколечко не удивился. Все переглянулись. Яльмар громко и замысловато выругался.
— Яд и пламя, Тил, они забрали мой мешок!
— Мой тоже, — хмуро ответил тот.
— Но… там же меч!
Эльф медленно кивнул.
— Они забрали меч, — словно бы прислушиваясь к самому себе повторил он. И, помолчав, добавил: — И АэнАрду.
Несколько мгновений в хижине царила тишина. Все молча переваривали новость. Затем Жуга вскочил и суматошно заметался, собирая вещи. Стряхнул с подошв приставшие комочки мха и принялся натягивать сапоги.
— Ты что, всерьез намерен их догнать? — спросил Хансен.
— А ты что предлагаешь? — огрызнулся тот, остервенело затягивая ремни. — Сидеть и ждать, пока они к нам сами придут? Одевайтесь. Они не могли уйти далеко.
— Эй, Лис, остынь! — нахмурился Яльмар. — На камне следа не найдешь. Откуда тебе знать, куда они пошли?
Казалось, фраза Яльмара заставила травника на миг задуматься, но — только на миг. Он помотал головой и потянулся за курткой.
— Нет, я пойду. Я должен их догнать. Найду какую-нибудь гору повыше, может быть, оттуда разгляжу…
Хансен вскочил.
— Жуга, перестань! Ты ничего не сделаешь, ты только все испортишь…
— Что ты несешь, ну что ты несешь?! — закричал вдруг тот, срываясь на визг. — Ты хоть немного понимаешь, что у них мой меч?! И доска! У, гады, рассчитали все… Змея! Гадюка! — он остановился и топнул ногой. — Две змеи! А ты, — он обернулся к Хансену, сжимая кулаки, — ты тоже с ними заодно? Вы что, все сговорились, да? Ну и черт с вами, яд и пламя, я один пойду! Никто…
Ни слова не произнеся, Кай Хансен вдруг шагнул вперед и засветил Жуге пощечину. Травник поперхнулся словами, бухнулся с размаху задом на свою лежанку и озадаченно умолк, держась рукою за лицо. Щека его зарделась красным.
— Прекрати орать, — отчеканил Хансен, — приди в себя. Ведешь себя как ребенок, у которого отняли игрушку! Как будто ты сам по себе, без этого дурацкого меча ничего не значишь.
Воцарилась тишина. Травник помотал головой, оглядел всех и потупился.
— Черт… — выругался он. Взъерошил волосы рукой. — Извини, Герта. Похоже, ты и впрямь права — я что-то не в себе сейчас. Понимаешь…
— Не стоит благодарности, — кисло усмехнулся тот. — Бывает с каждым. Сдается мне, они на это и рассчитывали, что ты помчишься за ними и сдохнешь в тундре.
Яльмар, недоумевая, переводил взгляд с Хансена на Жугу и обратно.
— Герта? — озадаченно повторил он. — Почему Герта? То есть… В смысле…
Он всмотрелся Хансену в лицо и ошарашено умолк.
— Гм!
Лишь теперь до травника дошло, что он в запале назвал Гертруду старым именем. Он отвернулся и заерзал, пытаясь сообразить, как теперь им выпутаться из сложившегося положения, однако Хансен к его удивлению предпочел не выкручиваться никак.
— Да ладно, — отмахнулся тот. — Чего уж теперь… Тоже мне, тайна, известная всем. Я был Гертрудой, Яльмар. Я.
— А… э… Ты? — варяг ошеломленно выпучил глаза и покраснел до кончиков волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171