Выколотил трубку и полез в кисет за свежим табаком. Жуга молчал.
— Да, — сказал наконец старик, выпуская клуб сизого дыма, — я знаю. Но я не хочу вспоминать.
— А придется.
— Да, — кивнул тот и вздохнул. — Ну что ж… слушай.
Ты был прав, — начал он. — Мартину и Хельгу действительно загрызла собака. Страшнее этого я ничего не видел. Я очень их любил, тебе не понять. Во мне тогда, наверное, что-то умерло. С тех пор я и живу-то как бы наполовину. И я уж никак не мог подумать, что виновато в этом всем какое-то дурацкое огниво. Что до собак, — он затянулся, — то многих в Лиссбурге в ту зиму закусали насмерть, это было прямо как какое-то нашествие.
— Монеты разошлись по городу, — кивнул Жуга. — Все сходится. И Телли тоже видел, как собака несла кошелек. Непонятно только, для чего собакам их приносить, чтобы потом отнять обратно.
— Может, они просто не могут иначе, — предположил Рудольф.
— Долго это продолжалось?
— Не очень.
— Гм… До серебра, как видно, дело не дошло. Огниво не простое, это ясно. Как оно могло к тебе попасть?
Теперь Рудольф молчал довольно долго.
— В этом городе все не так просто, как кажется на первый взгляд, — сказал он наконец. — У этой лавки, — он повел рукой вокруг себя, — тоже есть своя история.
— Не томи, Рудольф, — хмуро сказал Жуга. — У меня и так почти нет времени. Я знаю, что тебе больно об этом вспоминать. Ты купил его?
— Огниво? Кто знает! Я много чего тогда купил…
Старьевщик помолчал, собираясь с мыслями, и после паузы продолжил:
— Я расскажу тебе одну историю. Когда-то в Лиссбурге жил человек по имени Эйнар, и этот человек очень любил одну девушку. И жил еще тогда один дурак по имени Рудольф. И он тоже эту девушку любил. А девушка… Она не знала, кого из них она больше любит. Не знала, или не хотела знать. А может, не любила никого из них, но ей нравилось, что за ней ухаживают сразу двое, такое тоже бывает. А они были такие разные… Один к тому времени уже всерьез занялся магией, другой — торговлей. И она поставила условие, что выйдет за того, кто больше в жизни преуспеет. Ждать же согласилась год. На самом деле, ей, наверное, тогда было все равно, но как бы то ни было, а год прошел. Она выбрала Эйнара. А глупец Рудольф, вместо того, чтоб отступиться и забыть, стиснул зубы и продолжал гнуть свое. А она… она не знала, кого из них она больше любит. Эйнар стал злым и раздражительным, немудрено — он знал про них двоих. И когда его жена родила дочь, он знал, чья это дочь. Он все больше уходил в свою работу. Почти не бывал дома. Стал все чаще ездить к морю. Неизвестно, что было дальше. Возможно, что он стал потихоньку ненавидеть эту землю, за то, что она носит таких, как они. И однажды он ушел и больше не вернулся. Говорят, что он искал способ, как стать дельфином и в конце концов нашел. Он всегда завидовал дельфинам и хотел быть как они. Никто не знает, почему.
Рудольф умолк. Трубка его давно погасла.
— А дальше? — спросил Жуга. — Что было дальше?
— Дальше все просто, — хмыкнул старик. — Мы выждали год и поженились. Она переехала ко мне. У меня был хороший дом… Он и сейчас неплох, но был еще лучше, можешь мне поверить. А кое-что из бывших вещей Эйнара Мартина забрала с собой. Наверное, на память, а может, просто было жаль выбрасывать. А я слишком сильно ее любил, чтобы протестовать. Вот и все, — Рудольф взглянул на травника своими красноватыми, слегка припухшими глазами старика. — Ты это хотел услышать?
— Нет, не только, — помолчав, ответил Жуга. Кусочки головоломки стремительно вставали на свои места. — Этот дом слишком хорош для лавки старьевщика. Я видел твои товары — на этом барахле таких денег не заработать. Почему тебя все сторонятся, Рудольф? Не верю, что причиной тому одна лишь смерть твоей семьи. Говоришь, ты много путешествовал когда-то. Чем ты торговал, когда был молод?
Рудольф не ответил.
— Молчишь? — травник криво усмехнулся. — Ну тогда я скажу: индийская конопля, афганский хаш, опийный мак…
— Не надо, — поморщился тот.
— Черный гашиш…
— Хватит, я сказал! — кулак старьевщика обрушился на стол. Деревянная кружка подпрыгнула и повалилась на бок, выплеснув остатки пива. — Хватит…
Кровь медленно оттекала от его лица. Рудольф попробовал затянуться, обнаружил, что трубка погасла, выкатил из камина уголек и дрожащими пальцами попытался прикурить. С третьей или четвертой попытки это ему удалось. Травник смотрел на него внимательно и грустно.
— Это не тот дым, Рудольф, — сказал он.
— Знаю, — огрызнулся тот. — Не ковыряй старые раны, Жуга. Я давно уже заплатил свои долги.
— Работа у меня такая — в ранах ковыряться, — Жуга бесцельно подвигал меч, лежащий на столе, наполовину вытащил его из ножен и вложил обратно, Рудольф успел заметить лишь странный сероватый металл клинка и тоненькие нити гравировки. — А твои долги, — травник указал на высохшие пятна крови на своей рубахе: — вот твои долги. Скажи, — он помолчал, — ты вел какие-то дела с Вальтером из «Красного петуха»?
— Да. Мы втроем заправляли всем.
— Кто был третьим?
— Рик ван дер Линден. Ты его не знаешь.
— И как вы называли свой товар промеж себя? «Солома»?
— Да.
— Понятно…
— Что ты собрался делать?
— Лучше, если ты не будешь знать, — уклончиво ответил тот. — Послушай, Рудольф. Может статься, что я уже не вернусь. Дай мне слово, что не выгонишь мальчишку и дракона. Хотя бы, пока не кончится зима.
— А ты поверишь мне?
— Нет. Но это неважно. Важнее, чтоб ты сам себе поверил. И еще. Постарайтесь ничего не трогать из того, что… принадлежало некогда Эйнару. Особенно вон ту дос… Яд и пламя! — Жуга вскочил и метнулся к камину. Обернулся к Рудольфу. — Кто их сюда составил?
Старьевщик встал посмотреть, но в этом не было нужды — Жуга уже стащил с каминной полки круглую, с инкрустацией дощечку и водрузил ее на стол. Рудольф не сразу понял причину его беспокойства — на его взгляд ничего особенного не произошло, просто пять резных фигурок, найденных недавно травником, теперь стояли здесь, на шестиугольниках мозаики.
— Должно быть, Телли постарался, — хмыкнул Рудольф. Коснулся одной из фигурок — ладьи и попробовал ее поднять. Та сидела, как влитая. — Гм… Странно. — Он приподнял всю доску. — Приклеил он их, что ли?
— Не трогай, — Жуга взъерошил волосы рукой и закусил губу. Сам попытался сдвинуть хоть одну фигурку. Безуспешно. — Чертовщина какая-то… — он нахмурился. — Ладно. Потом разберемся.
— Кстати, я давно хотел с тобой о нем поговорить.
— О Телли?
— Да. Со странностями парнишка. Взять хотя бы этого его дракона. Тил говорит, что Рик вылупился прошлой весной, и явно врет — драконы так быстро не растут. Потом, он совершенно не помнит, где жил до войны. Сколько, по-твоему, ему лет?
— Понятия не имею, — покачал головой Жуга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
— Да, — сказал наконец старик, выпуская клуб сизого дыма, — я знаю. Но я не хочу вспоминать.
— А придется.
— Да, — кивнул тот и вздохнул. — Ну что ж… слушай.
Ты был прав, — начал он. — Мартину и Хельгу действительно загрызла собака. Страшнее этого я ничего не видел. Я очень их любил, тебе не понять. Во мне тогда, наверное, что-то умерло. С тех пор я и живу-то как бы наполовину. И я уж никак не мог подумать, что виновато в этом всем какое-то дурацкое огниво. Что до собак, — он затянулся, — то многих в Лиссбурге в ту зиму закусали насмерть, это было прямо как какое-то нашествие.
— Монеты разошлись по городу, — кивнул Жуга. — Все сходится. И Телли тоже видел, как собака несла кошелек. Непонятно только, для чего собакам их приносить, чтобы потом отнять обратно.
— Может, они просто не могут иначе, — предположил Рудольф.
— Долго это продолжалось?
— Не очень.
— Гм… До серебра, как видно, дело не дошло. Огниво не простое, это ясно. Как оно могло к тебе попасть?
Теперь Рудольф молчал довольно долго.
— В этом городе все не так просто, как кажется на первый взгляд, — сказал он наконец. — У этой лавки, — он повел рукой вокруг себя, — тоже есть своя история.
— Не томи, Рудольф, — хмуро сказал Жуга. — У меня и так почти нет времени. Я знаю, что тебе больно об этом вспоминать. Ты купил его?
— Огниво? Кто знает! Я много чего тогда купил…
Старьевщик помолчал, собираясь с мыслями, и после паузы продолжил:
— Я расскажу тебе одну историю. Когда-то в Лиссбурге жил человек по имени Эйнар, и этот человек очень любил одну девушку. И жил еще тогда один дурак по имени Рудольф. И он тоже эту девушку любил. А девушка… Она не знала, кого из них она больше любит. Не знала, или не хотела знать. А может, не любила никого из них, но ей нравилось, что за ней ухаживают сразу двое, такое тоже бывает. А они были такие разные… Один к тому времени уже всерьез занялся магией, другой — торговлей. И она поставила условие, что выйдет за того, кто больше в жизни преуспеет. Ждать же согласилась год. На самом деле, ей, наверное, тогда было все равно, но как бы то ни было, а год прошел. Она выбрала Эйнара. А глупец Рудольф, вместо того, чтоб отступиться и забыть, стиснул зубы и продолжал гнуть свое. А она… она не знала, кого из них она больше любит. Эйнар стал злым и раздражительным, немудрено — он знал про них двоих. И когда его жена родила дочь, он знал, чья это дочь. Он все больше уходил в свою работу. Почти не бывал дома. Стал все чаще ездить к морю. Неизвестно, что было дальше. Возможно, что он стал потихоньку ненавидеть эту землю, за то, что она носит таких, как они. И однажды он ушел и больше не вернулся. Говорят, что он искал способ, как стать дельфином и в конце концов нашел. Он всегда завидовал дельфинам и хотел быть как они. Никто не знает, почему.
Рудольф умолк. Трубка его давно погасла.
— А дальше? — спросил Жуга. — Что было дальше?
— Дальше все просто, — хмыкнул старик. — Мы выждали год и поженились. Она переехала ко мне. У меня был хороший дом… Он и сейчас неплох, но был еще лучше, можешь мне поверить. А кое-что из бывших вещей Эйнара Мартина забрала с собой. Наверное, на память, а может, просто было жаль выбрасывать. А я слишком сильно ее любил, чтобы протестовать. Вот и все, — Рудольф взглянул на травника своими красноватыми, слегка припухшими глазами старика. — Ты это хотел услышать?
— Нет, не только, — помолчав, ответил Жуга. Кусочки головоломки стремительно вставали на свои места. — Этот дом слишком хорош для лавки старьевщика. Я видел твои товары — на этом барахле таких денег не заработать. Почему тебя все сторонятся, Рудольф? Не верю, что причиной тому одна лишь смерть твоей семьи. Говоришь, ты много путешествовал когда-то. Чем ты торговал, когда был молод?
Рудольф не ответил.
— Молчишь? — травник криво усмехнулся. — Ну тогда я скажу: индийская конопля, афганский хаш, опийный мак…
— Не надо, — поморщился тот.
— Черный гашиш…
— Хватит, я сказал! — кулак старьевщика обрушился на стол. Деревянная кружка подпрыгнула и повалилась на бок, выплеснув остатки пива. — Хватит…
Кровь медленно оттекала от его лица. Рудольф попробовал затянуться, обнаружил, что трубка погасла, выкатил из камина уголек и дрожащими пальцами попытался прикурить. С третьей или четвертой попытки это ему удалось. Травник смотрел на него внимательно и грустно.
— Это не тот дым, Рудольф, — сказал он.
— Знаю, — огрызнулся тот. — Не ковыряй старые раны, Жуга. Я давно уже заплатил свои долги.
— Работа у меня такая — в ранах ковыряться, — Жуга бесцельно подвигал меч, лежащий на столе, наполовину вытащил его из ножен и вложил обратно, Рудольф успел заметить лишь странный сероватый металл клинка и тоненькие нити гравировки. — А твои долги, — травник указал на высохшие пятна крови на своей рубахе: — вот твои долги. Скажи, — он помолчал, — ты вел какие-то дела с Вальтером из «Красного петуха»?
— Да. Мы втроем заправляли всем.
— Кто был третьим?
— Рик ван дер Линден. Ты его не знаешь.
— И как вы называли свой товар промеж себя? «Солома»?
— Да.
— Понятно…
— Что ты собрался делать?
— Лучше, если ты не будешь знать, — уклончиво ответил тот. — Послушай, Рудольф. Может статься, что я уже не вернусь. Дай мне слово, что не выгонишь мальчишку и дракона. Хотя бы, пока не кончится зима.
— А ты поверишь мне?
— Нет. Но это неважно. Важнее, чтоб ты сам себе поверил. И еще. Постарайтесь ничего не трогать из того, что… принадлежало некогда Эйнару. Особенно вон ту дос… Яд и пламя! — Жуга вскочил и метнулся к камину. Обернулся к Рудольфу. — Кто их сюда составил?
Старьевщик встал посмотреть, но в этом не было нужды — Жуга уже стащил с каминной полки круглую, с инкрустацией дощечку и водрузил ее на стол. Рудольф не сразу понял причину его беспокойства — на его взгляд ничего особенного не произошло, просто пять резных фигурок, найденных недавно травником, теперь стояли здесь, на шестиугольниках мозаики.
— Должно быть, Телли постарался, — хмыкнул Рудольф. Коснулся одной из фигурок — ладьи и попробовал ее поднять. Та сидела, как влитая. — Гм… Странно. — Он приподнял всю доску. — Приклеил он их, что ли?
— Не трогай, — Жуга взъерошил волосы рукой и закусил губу. Сам попытался сдвинуть хоть одну фигурку. Безуспешно. — Чертовщина какая-то… — он нахмурился. — Ладно. Потом разберемся.
— Кстати, я давно хотел с тобой о нем поговорить.
— О Телли?
— Да. Со странностями парнишка. Взять хотя бы этого его дракона. Тил говорит, что Рик вылупился прошлой весной, и явно врет — драконы так быстро не растут. Потом, он совершенно не помнит, где жил до войны. Сколько, по-твоему, ему лет?
— Понятия не имею, — покачал головой Жуга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171