А у меня на родине поют колыбельную про крошку Вилли Винки: «Крошка Вилли Винки ходит и глядит, кто не снял ботинки, кто еще не спит…»
— Наверное, это тоже был он, — Гертруда заглянула в пергамент. — Еще упоминается какой-то человек, который капал в глаза спящих сладким молоком, но это было так давно, что даже нет ссылки на время. Вообще такие случаи редки. Во-первых, нужен очень мощный первоначальный импульс, чтоб покинуть этот мир мгновенно и живым, а во-вторых, сны — притягательная штука, но не каждый человек способен в них существовать. Для этого нужен особый склад ума, такое, знаете ли, чувство равновесия…
— Он канатоходец.
— А, тогда понятно. Жаль я не знаю, что с ним случилось.
— Может быть, это поможет? — Вильям полез в кошель и достал наконечник стрелы. — Я… гм… Олле исчез после того, как в него попала стрела. У нее был точно такой же наконечник.
Гертруда осторожно подхватила наконечник. Попробовала пальцем острие. Нахмурилась.
— Откуда это у вас?
— Мне дал Рудольф из Лиссбурга. Принес штук десять.
— У него их целый бочонок, — подтвердил Жуга. — Я не знаю, что это, но если он не врет, их сделал маг по имени Эйнар.
— Эйнар? — переспросила та. — Эйнар Орчиз? Который высвистывал ветер?
— Наверное. Не знаю. Рудольф говорил, что этот Эйнар хотел стать дельфином и однажды исчез.
— Интересно. Очень интересно. Мне можно это взять на пару дней?
— Разумеется, — кивнул Вильям.
— Я вот еще чего хотел, — Жуга достал мешок и выложил на стол дощечку. — Что ты скажешь вот об этом?
— АэнАрда! — воскликнула Герта. — Я думала, их уже не осталось.
— По-моему, я это уже где-то слышал, — пробурчал Жуга. — Это все?
— Золтан говорил, что у тебя есть какой-то сюрприз, но такого я не ожидала. Превосходный экземпляр! — глаза Гертруды светились восхищением. — К тому же, в фазе активации… Уже конец игры?
Травник вздрогнул.
— С чего ты взяла?
— Всего пять фигур осталось.
— Их и было пять. С самого начала.
— Не понимаю, — нахмурилась та. — Должно быть восемнадцать. Сколько сделано ходов?
— Я не считал. Десяток или два.
— И все с пятью фигурами? Невероятно! — Герта вскочила и направилась к камину. Оглянулась запоздало. — Ты позволишь мне взглянуть на фигуры противника?
У травника отвисла челюсть.
— Это можно сделать?!
— Да, конечно… — Гертруда осеклась на полуслове и нахмурилась. — Постойте, постойте… Так вы не знали? Как же вы тогда играете?
Жуга вздохнул.
— Никак.
— Ну и ну… Как вам это удалось?
Курился дым. Ароматическая палочка светилась красным огоньком. Над доской на тонкой и высокой проволочной треноге покоился хрустальный шар. Свет шести свечей, установленных в углах доски, отражался в глубине хрусталя. Зеленоватым, чуть мерцающим сиянием струился вниз. Повсюду за пределами стола царила темнота — Гертруда занавесила окно, огонь в камине догорел. Дым от курительной свечи стелился над столом, и в его тяжелых стынущих клубах проступали очертания невидимых фигур. Жуга и Вильям боялись шевельнуться и дышали в сторону, чтобы не разрушить призрачную картину.
— Одиннадцать фигур, — сказала Герта, — и на удивление хорошая позиция!
— У кого? — невольно вырвалось у травника.
— У вас. Взгляни сам: пешка на проходе и прикрыта ладьей, воин белых запер черного и угрожает атаковать левый фланг, лис взял на вилку воина и дневного охотника, а дракону ничего не угрожает.
— Ты действительно так думаешь? — Жуга с сомнением потер небритый подбородок. — Одиннадцать к пяти — не тот расклад, с которым можно выиграть.
— У черных численный перевес, но позиционное преимущество на вашей стороне. Пусть ходит пешка или лис, потом — размен ферзей…
— Размен… чего?
— Ферзей.
— Ты говоришь про воинов?
— Какая разница? У вас же пешка на проходе.
— Ну и что?
— Да ничего! — фыркнула та. — Пешка на последней линии становится кем хочет. Как можно этого не знать?
— А кто играет, в смысле, двигает фигуры?
— В АэнАрде все играют.
— Нет, но кто начал игру?
— Как, кто? — Герта с недоумением взглянула на Жугу. — Дракон, конечно!
— Наш?! — Вильям выпучил глаза. — Или…
Он не договорил и воцарилась тишина. Взоры всех троих остановились на другом крае доски, где в клубах седого дыма вырисовывалась фигура черного дракона.
— Не может быть, — пробормотал Жуга. Обхватил голову руками. — Яд и пламя, не может быть…
— Пожалуй, хватит, — Герта притушила свечи и помахала в воздухе ладонью, разгоняя дым. — Душно. Вы запомнили, где что стоит? Тогда откройте кто-нибудь окно.
Вильям кивнул, шагнул к окну, рывком раздвинул шторы. Поморгал, привыкая к свету, и вдруг насторожился.
— Жуга, — позвал он, — Герта! Там кто-то лезет через стену.
— Где? — вскочил Жуга. — Ах, леший… Должно быть, это те, что шли за нами.
— Шли за нами? — Вильям поднял бровь. — Где? Когда? Я никого не видел.
— Я видел. Герта! Ты ждешь кого-нибудь?
— В гости через стену не лазают, — та прищурилась. — Хотя постойте. Сдается, одного я знаю. Герман-Селедка. Мерзавец, каких мало. Интересно, что ему здесь нужно?
Травник машинально сунул руку под рубаху и выругался.
— Черт… Я не взял меча. Герта, у тебя есть что-нибудь… — Взгляд его упал на хрустальный шар. Он протянул руку:
— Можно?
Герта не успела ответить. Внизу загрохотали сапоги, а через миг три человека уже ворвались в комнату.
— Ага! — довольным голосом объявил, входя, четвертый, по-видимому, тот самый Герман, о котором говорила гадалка. — Он в самом деле тут. Эй, ты, рыжий! Слышь, че. Собирайся. С нами, значит, пойдешь. И чтоб без глупостей!
В руках у него был арбалет. Заряженный и взведенный.
Травник подбросил в ладони хрустальный шар и поднял взгляд.
— С чего ты взял, что я с вами пойду? — холодно осведомился он.
— Сказал, пойдешь, значит, пойдешь. С тобой говорить хотят.
Подельники Селедки заухмылялись.
— Ты слишком много себе позволяешь, Герман, — сухо сказала Гертруда. — Или забыл, что с тобой случилось в прошлый раз?
Казалось, тот заколебался и даже немного побледнел, но уходить, похоже, не был намерен.
— Ты, Герта, молчи лучше, — сказал он. — Мне с тобой враждовать неохота. Ты не знаешь, кто это такой.
— А мне плевать, кто он такой. Он у меня в гостях.
Герман вытянул руку.
— Энтот парень года полтора назад навел здесь такого шороху, что у наших до сих пор руки чешутся. Потом собрал себе кодлу и промышлял на дорогах…
— Это был не я, — сказал Жуга. — Тот парень украл мое имя. Я убил его.
— Во-во, — кивнул Селедка, — от подельников избавился! А после в Лиссе вырезал в корчме двенадцать человек.
— Сколько, сколько?! — брови травника полезли вверх. — Уже двенадцать?
Приятель Германа, коротконогий парень в кожаной куртке, стоявший у окна, сердито сплюнул. Лицо у него было круглое с редкой бороденкой неприятного темно-рыжего оттенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
— Наверное, это тоже был он, — Гертруда заглянула в пергамент. — Еще упоминается какой-то человек, который капал в глаза спящих сладким молоком, но это было так давно, что даже нет ссылки на время. Вообще такие случаи редки. Во-первых, нужен очень мощный первоначальный импульс, чтоб покинуть этот мир мгновенно и живым, а во-вторых, сны — притягательная штука, но не каждый человек способен в них существовать. Для этого нужен особый склад ума, такое, знаете ли, чувство равновесия…
— Он канатоходец.
— А, тогда понятно. Жаль я не знаю, что с ним случилось.
— Может быть, это поможет? — Вильям полез в кошель и достал наконечник стрелы. — Я… гм… Олле исчез после того, как в него попала стрела. У нее был точно такой же наконечник.
Гертруда осторожно подхватила наконечник. Попробовала пальцем острие. Нахмурилась.
— Откуда это у вас?
— Мне дал Рудольф из Лиссбурга. Принес штук десять.
— У него их целый бочонок, — подтвердил Жуга. — Я не знаю, что это, но если он не врет, их сделал маг по имени Эйнар.
— Эйнар? — переспросила та. — Эйнар Орчиз? Который высвистывал ветер?
— Наверное. Не знаю. Рудольф говорил, что этот Эйнар хотел стать дельфином и однажды исчез.
— Интересно. Очень интересно. Мне можно это взять на пару дней?
— Разумеется, — кивнул Вильям.
— Я вот еще чего хотел, — Жуга достал мешок и выложил на стол дощечку. — Что ты скажешь вот об этом?
— АэнАрда! — воскликнула Герта. — Я думала, их уже не осталось.
— По-моему, я это уже где-то слышал, — пробурчал Жуга. — Это все?
— Золтан говорил, что у тебя есть какой-то сюрприз, но такого я не ожидала. Превосходный экземпляр! — глаза Гертруды светились восхищением. — К тому же, в фазе активации… Уже конец игры?
Травник вздрогнул.
— С чего ты взяла?
— Всего пять фигур осталось.
— Их и было пять. С самого начала.
— Не понимаю, — нахмурилась та. — Должно быть восемнадцать. Сколько сделано ходов?
— Я не считал. Десяток или два.
— И все с пятью фигурами? Невероятно! — Герта вскочила и направилась к камину. Оглянулась запоздало. — Ты позволишь мне взглянуть на фигуры противника?
У травника отвисла челюсть.
— Это можно сделать?!
— Да, конечно… — Гертруда осеклась на полуслове и нахмурилась. — Постойте, постойте… Так вы не знали? Как же вы тогда играете?
Жуга вздохнул.
— Никак.
— Ну и ну… Как вам это удалось?
Курился дым. Ароматическая палочка светилась красным огоньком. Над доской на тонкой и высокой проволочной треноге покоился хрустальный шар. Свет шести свечей, установленных в углах доски, отражался в глубине хрусталя. Зеленоватым, чуть мерцающим сиянием струился вниз. Повсюду за пределами стола царила темнота — Гертруда занавесила окно, огонь в камине догорел. Дым от курительной свечи стелился над столом, и в его тяжелых стынущих клубах проступали очертания невидимых фигур. Жуга и Вильям боялись шевельнуться и дышали в сторону, чтобы не разрушить призрачную картину.
— Одиннадцать фигур, — сказала Герта, — и на удивление хорошая позиция!
— У кого? — невольно вырвалось у травника.
— У вас. Взгляни сам: пешка на проходе и прикрыта ладьей, воин белых запер черного и угрожает атаковать левый фланг, лис взял на вилку воина и дневного охотника, а дракону ничего не угрожает.
— Ты действительно так думаешь? — Жуга с сомнением потер небритый подбородок. — Одиннадцать к пяти — не тот расклад, с которым можно выиграть.
— У черных численный перевес, но позиционное преимущество на вашей стороне. Пусть ходит пешка или лис, потом — размен ферзей…
— Размен… чего?
— Ферзей.
— Ты говоришь про воинов?
— Какая разница? У вас же пешка на проходе.
— Ну и что?
— Да ничего! — фыркнула та. — Пешка на последней линии становится кем хочет. Как можно этого не знать?
— А кто играет, в смысле, двигает фигуры?
— В АэнАрде все играют.
— Нет, но кто начал игру?
— Как, кто? — Герта с недоумением взглянула на Жугу. — Дракон, конечно!
— Наш?! — Вильям выпучил глаза. — Или…
Он не договорил и воцарилась тишина. Взоры всех троих остановились на другом крае доски, где в клубах седого дыма вырисовывалась фигура черного дракона.
— Не может быть, — пробормотал Жуга. Обхватил голову руками. — Яд и пламя, не может быть…
— Пожалуй, хватит, — Герта притушила свечи и помахала в воздухе ладонью, разгоняя дым. — Душно. Вы запомнили, где что стоит? Тогда откройте кто-нибудь окно.
Вильям кивнул, шагнул к окну, рывком раздвинул шторы. Поморгал, привыкая к свету, и вдруг насторожился.
— Жуга, — позвал он, — Герта! Там кто-то лезет через стену.
— Где? — вскочил Жуга. — Ах, леший… Должно быть, это те, что шли за нами.
— Шли за нами? — Вильям поднял бровь. — Где? Когда? Я никого не видел.
— Я видел. Герта! Ты ждешь кого-нибудь?
— В гости через стену не лазают, — та прищурилась. — Хотя постойте. Сдается, одного я знаю. Герман-Селедка. Мерзавец, каких мало. Интересно, что ему здесь нужно?
Травник машинально сунул руку под рубаху и выругался.
— Черт… Я не взял меча. Герта, у тебя есть что-нибудь… — Взгляд его упал на хрустальный шар. Он протянул руку:
— Можно?
Герта не успела ответить. Внизу загрохотали сапоги, а через миг три человека уже ворвались в комнату.
— Ага! — довольным голосом объявил, входя, четвертый, по-видимому, тот самый Герман, о котором говорила гадалка. — Он в самом деле тут. Эй, ты, рыжий! Слышь, че. Собирайся. С нами, значит, пойдешь. И чтоб без глупостей!
В руках у него был арбалет. Заряженный и взведенный.
Травник подбросил в ладони хрустальный шар и поднял взгляд.
— С чего ты взял, что я с вами пойду? — холодно осведомился он.
— Сказал, пойдешь, значит, пойдешь. С тобой говорить хотят.
Подельники Селедки заухмылялись.
— Ты слишком много себе позволяешь, Герман, — сухо сказала Гертруда. — Или забыл, что с тобой случилось в прошлый раз?
Казалось, тот заколебался и даже немного побледнел, но уходить, похоже, не был намерен.
— Ты, Герта, молчи лучше, — сказал он. — Мне с тобой враждовать неохота. Ты не знаешь, кто это такой.
— А мне плевать, кто он такой. Он у меня в гостях.
Герман вытянул руку.
— Энтот парень года полтора назад навел здесь такого шороху, что у наших до сих пор руки чешутся. Потом собрал себе кодлу и промышлял на дорогах…
— Это был не я, — сказал Жуга. — Тот парень украл мое имя. Я убил его.
— Во-во, — кивнул Селедка, — от подельников избавился! А после в Лиссе вырезал в корчме двенадцать человек.
— Сколько, сколько?! — брови травника полезли вверх. — Уже двенадцать?
Приятель Германа, коротконогий парень в кожаной куртке, стоявший у окна, сердито сплюнул. Лицо у него было круглое с редкой бороденкой неприятного темно-рыжего оттенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171