— Угоришь не угоришь, а уж закачаешься — это как пить дать,— протянул кто-то из подростков.
— Чего там,— отмахнулась тетка Аня, уверенным рывком опрокидывая бочку набок.— Это нам на одну запалку!
— Не обожгись, Никитишна,— заметила ее товарка Кур-жакова, заглянув в открытый трюмный люк.— Там, в яме-то, добавочка лежит.
— Мы работы не боимся, пущай она нас пужается,— так же озорно ответила тетка Аня и ровными сильными толчками покатила опрокинутую бочку по палубе к трапам.
— Подождите, Князькова! — остановил ее Петр.— Внимание, товарищи! Объявляю распорядок работы. Мужчины работают на барже. Первая бригада выкатывает бочки из трюма. Бригадир Юсупов. Вторая бригада выкатывает с палубы на берег. Бригадир Капустин. Третья бригада, женщины и подростки, разбивается по двое и раскатывает бочки по берегу. Бригадир Князькова. Приступайте. А вы, Федор Михеич,— обратился Петр к старому раскройщику,— завершайте нашу работу. Подберите две пары молодцов поздоровее поднимать бочки и устанавливать их по порядку... Всем ясно задание?
— Ясно,— ответили бригадиры.
И тут Петр заметил предшественника своего, Хомячкова, который, судя по его унылому виду, был сильно обижен, что его обошли вниманием. К счастью, Петр быстро нашелся.
— Вам, Василий Прокопьич,— сказал он Хомячкову,— особое задание. Получите от начальника пристани наклад-
ные, после выгрузки сверите наличие с документами и сдадите начальнику под расписку.
— Понятно! — ответил повеселевший Хомячков.
— Подобрали работников, Федор Михеич? — спросил Петр старика раскройщика.
— Трое есть,— показал Михеич.— Ребята хваткие. Еще одного подобрать, четвертого...
— Четвертый на месте,— ответил Петр.— Поступаю в ваше распоряжение.
— Годится,— ухмыльнулся Михеич.— И четвертый подобрался подходящий...
— Бабы! — раздался громкий голос Князьковой.— Наша бригада промеж мужиков угодила. Докажем, что им за нами не угнаться! Согласны?
— Согласны! Докажем! — закричали девчата и подростки.
— Олюшка! — обратилась тетка Аня к высокой большеглазой девушке в синем комбинезоне и кожаном пилотском шлеме.— Давай оформляй с мужиками договор. Соревноваться будем.
— Почему я? — смеясь, спросила Ольга.
— Потому как самая грамотная, отдел кадров.
— Бумаги нет.
— Чего смеешься? — притворно рассердилась тетка Аня.— Али соревноваться без бумаги нельзя? Эй вы там, на барже! — закричала она во всю силу своих могучих легких.— Наша женско-детская бригада вызывает вас на соревнование.
— Принимаем! — ответили с баржи.
Бригаде установщиков, в которой работал Пётр, скучать было некогда. Бочки надвигались одна за другой, и они едва успевали раскатывать их по местам и устанавливать на торец длинными ровными рядами. Михеич подсчитывал установленные бочки и о каждой очередной сотне сообщал Петру. Когда счет достиг тысячи, Петр оторвался от работы и огляделся.
Согнутые фигуры людей едва видны за упрямо ползущими бочками, и издали вся прибрежная поляна напоминает копошащийся муравейник. Приглядевшись, Петр стал различать лица работающих. Весело пересмеиваясь, катят бочку учетчица Надя и новенькая на комбинате, недавно присланная горкомом комсомола Ольга Ростовцева. И сразу вспомнилось, как показалось тогда ему, что именно эту девушку вытащил он из воды... Впрочем, ему и сейчас так кажется: очень уж похожи...
У Нади меньше силенок, и ей приходится, напрягаясь, нагибаться так, что растрепавшиеся светлые кудряшки почти касаются железной бочки.
— Эй, девка, замараешь бочку кудрями! — крикнула тетка Аня, обгоняя ее. Она катила бочку одна. В ее сильных размашистых движениях не чувствовалось вовсе напряжения, работала словно играючи.
— Чего одна тужишься? — спросил Михеич.— Напарник где?
— Нужен он мне! — отмахнулась Князькова.— Под ногами путаться.— И, подкатив бочку к штабелю, сама рывком поставила ее на торец.
Таня Агафонова работала в паре с заготовщицей Коржаковой. Тане все казалось, что они катят свою бочку очень тихо, куда медленнее всех остальных, и она, стараясь ускорить движение, изо всей силы нажимала на свой край, отчего бочка поворачивалась, меняя направление.
— Не горячись, Танюша, не надрывайся,— успокаивала ее Куржакова.— Тут горячка ни к чему. Силу рассчитать надо, чтобы весь день работа спорилась.
Петр посмотрел на часы — было уже около одиннадцати. Он обернулся к барже и громко крикнул:
— Перекур!
— С дремотой!..— донеслось с баржи. Все кругом расхохотались.
Петр и Михеич отошли в сторону, подальше от бочек, и закурили. В поднебесье, высоко над рекой, перекликались гуси.
— Гусь пошел,— сказал Петр, любуясь точно прочерченным полетом стаи.
— Уже прошел, Петр Николаич,— возразил Михеич.— Это, надо быть, последние летят. Должно, ранняя и злая зима будет... Думаю, ладно ли это?..
— А что вас тревожит?
— За солдат я...— пояснил Михеич.— Нам-то что? Мы в доме, а солдат в поле. В любую стужу, в любой мороз... Опять же, подумаю, может, и лучше. Наши-то против ихних к морозу привычнее.
И оба крепко задумались, пока Петр не спохватился:
— Пошли, Федор Михеич, работа не ждет.
Ясный с утра день к вечеру начал хмуриться. Небо стало забрасывать мелкими курчавыми облачками, они надвигались с севера, подгоняемые порывами все усиливающегося ветра.
Облака шли все кучнее и кучнее, и северный край окоема уже затянуло сплошной белесой пеленой.
— Однако, дождь будет,— сказала Князькова, подкатывая очередную бочку.
— Нет, дождем не обойдется,— возразил Михеич,— снега жди, кума. Низовик подул.
Старый охотник не ошибся. Вскоре непогода разыгралась вовсю. По недавно еще гладкой поверхности реки заметались волны, по верхушкам волн заходили беляки. Огромную баржу начало покачивать, и плеск разбивающихся о борта валов прорезывался тревожным скрипом кнехтов.
И как-то разом повалил снег крупными сырыми хлопьями. Порывистый ветер подхватывал их и словно со злостью швырял в лица людей. Многие из работающих были одеты по-летнему, но никто не бросил работу, только шумное оживление сменилось суровой сосредоточенностью и непрерывный поток бочек убыстрил свое течение.
— Федор Михеич, что станем делать? — спросил Петр совета у старика.— Перемерзнут люди... И бросать, не кончив дела, не хочется...
— Конечно, не годится,— согласился Михеич.— Конец завсегда делу венец.
Встревоженный Петр побежал на баржу. На бегу размышлял: так что же все-таки делать?.. Увести людей, не закончив разгрузку?.. И завтра снова послать, пусть не всех, какую-то часть, и создать перебой в работе с первого дня недели, а потом всю неделю подряд выдираться из прорыва?.. Да и кому захочется приходить еще раз в такую, нет, не в такую, в еще более злую непогоду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108