— Поручаю, уповая на твой директорский опыт.
Не обделял Петра своим вниманием и комиссар. И хотя теперь окончательно выяснилось, что Петр не кандидат партии, а беспартийный (пришло решение комиссии по чистке о том, что он исключен, утвержденное всеми вышестоящими инстанциями), комиссар по-прежнему давал ему достаточно ответственные поручения. Впрочем, для комиссара случившееся не было неожиданностью: Петр сразу по прибытии в эскадрон рассказал ему, как проходил чистку в ячейке Уралпроф-совета.
Чаще всего комиссар поручал Петру выступить с докладами. Оказалось, что кроме городских аптечных шефов у эскадрона шефские связи с несколькими дальневосточными селами. Из всех поездок Петру особенно запомнились две.
Первая состоялась вскоре после его возведения в командирское звание. Он уже получил новое обмундирование: суконную гимнастерку, диагоналевые галифе, новую кавалерийскую фуражку с ярко-синим околышем, которая была очень кстати, так как прикрывала несостоявшуюся еще «прическу». К новенькому, не потерявшему еще кожаного блеска снаряжению были подвешены слева шашка, справа наган в кобуре, а поверх всего щегольская командирская планшетка на тоненьком ремешке. Вид хоть куда, особенно верхом на лошади, потому как в пешем строю шашка не так уж и уместна.
К такому обмундированию неплохо бы иметь еще и коня показистее, чем тощая Выдра с редкой гривой и жидким хвостом. Была у Петра возможность сменить и коня — после каждой очередной демобилизации старослужащих в эскадроне остается без хозяев едва ли не половина конского поголовья,— но он сказал, что оставляет за собой Выдру. Такое решение делало честь и сердцу его и уму. Выдра за этот год не только привязалась к нему, но, что очень важно, добыла своему хозяину отличные оценки по всем разделам кавалерийской выучки: по вольтижировке, по преодолению препятствий и особенно по рубке лозы.
Так мне сказал Петр Николаевич, так я и записал.
Однако он сразу заметил, что это выше моего понимания, и потому счел полезным и даже необходимым продиктовать мне следующее пояснение:
«Во всех этих упражнениях роль лошади не менее значительна, чем роль седока. И не только в преодолении препятствий, где это само собою разумеется: седок может «задернуть» лошадь или иным способом сорвать прыжок, сам за нее прыгнуть он не сумеет, хотя может помочь или, наоборот, помешать коню хорошо прыгнуть. Также и в вольтижировке и рубке лозы успеха можно добиться лишь в том случае, если лошадь идет не только быстро, но и ровно. Что такое вольтижировка, надо полагать, всем известно, пояснения не требует. А вот чтобы ясно было, что такое рубка лозы,— расскажу. По обе стороны скаковой дорожки установлены станки — стойки, которые удерживают в строго вертикальном положении прутья лозы. Установлены станки в шахматном порядке, на равном расстоянии один от другого. Обычно десять или двенадцать станков, то есть по пять или по шесть станков с каждой стороны. Кавалерист скачет по дорожке и, махая шашкой то влево, то вправо, ссекает укрепленные в станках лозы.
На первый взгляд все очень просто. На самом же деле в полной мере искусством рубки лозы овладевают лишь кадровые, немало лет прослужившие кавалерийские командиры, да и то не все: не каждому достает необходимой природной ловкости. Лозу надо не сломать, даже не срубить, а ссечь, и так ссечь, чтобы срез был чистый, как бритвой сделанный. А это получится только в том случае, когда плоскость клинка полностью совпадет с плоскостью удара, точнее, с плоскостью движения клинка. в ударе, да еще если ссекать лозу не серединою, а самым остро отточенным концом клинка. К тому же все это надо проделать на стремительнейшем скаку, так как учитывается не только сколько лоз ссечено и как они ссечены, но и за какое время.
И вот чтобы соблюсти все эти условия состязания, надо овладеть в полной мере искусством рубки лозы и всаднику и коню, каждому, понятно, в зависящей от него части.
Одним из лучших, а может быть, и самым лучшим конником в нашей кавалерийской дивизии считался командир нашего отдельного саперного эскадрона Долгополенко. Он чаще других завоевывал первенство на регулярно устраиваемых штабом дивизии состяза-
ниях. Он отлично вел коня на препятствия, отлично выполнял все фигуры вольтижировки, но наибольшее количество победных очков в общем зачете добывал рубкою лозы.
Любо было посмотреть на комэска Долгополенко, когда он мчался меж станков на своем сером в яблоках жеребце, а лозы, ссекаемые его острой шашкой, тихо, не изламываясь в полете, падали на землю тут же возле станков — первый признак особо мастерской техники удара. Залюбоваться можно было и его конем: он летел по дорожке, расстилаясь на скаку, и полет его был стремителен и ровен.
Выдра, конечно, не могла равняться в резвости с командирским скакуном, хотя, выкладывая все свои силы, уступала ему не так уж значительно, зато преодолевала всю дистанцию — длиною примерно в сто метров — тоже исключительно ровно. Кроме того, Выдра хорошо, я бы сказал, отважно шла на препятствия, даже на самые грозные, и седоку надо было следить лишь за тем, чтобы не «задернуть» ее и вовремя приподняться на стременах — «облегчиться».
Вот по этой причине я и оставил у себя Выдру, хотя мог взять более выигрышную на вид лошадь».
Первая поездка Петра состоялась в разгар пряного дальневосточного лета. Послали его в коммуну бывших партизан, боровшихся когда-то с белогвардейцами и японскими оккупантами. Она была расположена неподалеку от знаменитого села Анучино (один из опорных пунктов партизан Приморья, упоминается в «Разгроме» Александра Фадеева), в живописном распадке между западными отрогами Сихотэ-Алиня.
Петр выехал спозаранку, сразу после подъема: расстояние было изрядное, а велено было обернуться за один день. Наполнил седельные кобуры овсом, в сумы уложил положенный в поход НЗ — банку говяжьей тушенки и пачку галет, в планшетку — тщательно подготовленные тезисы доклада и двинулся неспешной рысцой по осевой улице военного городка.
В поездку Петр отправился один, хотя у него уже появился коновод, положенный ему по должности командира взвода.
Когда Петр узнал, что у него будет коновод, то и обрадовался: отходила, что там ни говори, очень даже обременительная ежедневная чистка и уборка лошади,— и одно-
временно смутился: вдруг назначат ему в коноводы кого-нибудь из тех, с кем ехал долгих три недели в одной теплушке, а потом провел год в одной казарме. По-видимому, эскадронное начальство учло ситуацию, и коноводом к новоиспеченному командиру взвода определили бойца-второгодника, в чем, конечно, тоже была для Петра своя неловкость. Но тут уж ничего не поделаешь, если хоть и не по своей инициативе, а все же неосторожно уселся не в свои сани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108