Ленин не только гениальный теоретик, это величайший
государственный деятель, гениальный практик, умевший ставить и разрешать
самые сложные и трудные вопросы момента, и вести государственный корабль
в самую бурную погоду среди бесчисленных мелей и рифов, путем гениальных
тактических маневров, головокружительными зигзагами и крутыми поворота-
ми, не изменяя, однако, никогда основной линии и держа неуклонно курс на
социальную революцию во всем мире.
Б. Казанский.
РЕЧЬ ЛЕНИНА.
(Опыт риторического анализа).
I.
Охватить целиком и уяснить сколько-нибудь полно речь Ленина в ее су-
щественных и отличительных особенностях, дать характеристический анализ
его ораторского слова - задача вряд ли возможная. Для этого было бы не-
обходимо, прежде всего, быть вполне своим во всей конечно сложной обста-
новке его речей; не только зорким очевидцем, но непременно и активным
соучастником как идейно-политической, так и фактической обстановки его
выступлений. Только подобная непосредственная близость могла бы позво-
лить надеяться с достаточной полнотой и правильностью оценить все ре-
альное значение его слова. Без этого мы рискуем не разглядеть за напеча-
танным текстом важнейших, существеннейших элементов его подлинного со-
держания. Для сколько-нибудь правильной оценки речи оратора, политика,
деятеля нужно испытать все интонационное могущество его голоса и всю
экспрессию его лица, жеста и фигуры; нужно, разумеется, отдавать себе
ясный отчет фактической ситуации каждого данного момента речи, чтобы
быть в состоянии следить за воздействием каждой фразы, взвесить ударную
силу каждого шага и поворота мысли. Только тогда, учитывая и взвешивая
все это, можно было бы сколько-нибудь удовлетворительно понять и оценить
все подлинное содержание и всю силу слова такого политического деятеля,
каким был Ленин.
Ораторское слово - наиболее сильное из всех видов произносимого и
звучащего слова, в нем, по преимуществу, может проявиться прямая актив-
ность, переводящая его в волевой акт. Ораторское слово обладает в макси-
мальной степени действием. Его нельзя только слушать, как повесть, его
нужно встретить, как вызов воли к воли и перебороть в себе, принявши ре-
шение за или против. И вот к этим-то действенным элементам ораторской
речи, существеннейшим для ее понимания и оценки, недостаточно подходить
путем литературного анализа. Тем более в грандиозных масштабах революци-
онного переворота мирового значения, когда его воздействие получает ре-
зонанс в многомиллионных массах, слово вождя революции приобретает такое
огромное значение, которое делает его совершенно несоизмеримым с "текс-
том". Напряжение упорной решимости, готовой к действию, обаяние личного
темперамента, смывающего всякое сопротивление, острая стальная логика
диалектической мысли, запирающая сознанию все выходы, кроме одного, -
все это настолько бесспорно доминирует в политической речи над чисто
"словесным" содержанием, что исследователь, беспомощный перед этим, сто-
ит перед текстом речи, как перед текстом едва понятного ему иностранного
языка.
Действительно, почти все без исключения ораторы всех времен и партий
воспитывали свою технику речи на литературе, часто на образцах специ-
ально ораторской литературы. Более или менее мирная обстановка, окружав-
шая речь рядом традиций и условных манер, позволяла ей развиваться в
пышное и декоративное искусство. Для Ленина речь, статья, книга были
"искусством" в совсем ином значении, таким "искусством", каким по Марксу
должно быть восстание. Слово для него - средство политического ис-
кусства, орудие революционной борьбы. Вместе с тем, как и весь дух марк-
сизма, которым дышит Ленин, оно служит необходимому, суровому и герои-
ческому делу. Поэтому бесполезно искать в речах Ленина "поэзию" или "ри-
торику"; он не думает об изяществе построения, не щеголяет поэтической
культурой и эрудицией; напыщенность и претенциозность, любование поэти-
ческими красотами и стилистическими украшениями ему претит; он ненавидит
"фразу" и презирает "декламацию" и даже к собственным принципам и лозун-
гам относится не как к священным догматам, а как к служебным, утилитар-
ным формулам действия, т.-е. поскольку они для данного момента и в дан-
ной обстановке действительно полезны. Слово для Ленина - только переда-
точное средство, диалектическое и практическое орудие политического воз-
действия. В своем словесном составе речь Ленина кажется всегда прямой,
безыскусственной, даже бесцветной и безразличной, как язык науки, состо-
ящий из технических терминов и точных определений и констатирований,
чистейшей прозы, лишенной всякой образности, всякой словесной игры, ко-
торая делает слово живым. Но это не так.
Речь Ленина не "литературна", не "художественна"; в ней нет "поэзии"
и "риторики". Это не значит, однако, что рассмотрение ее со стороны сло-
весной является ненужным и бесплодным. Напротив, тем интереснее в таком
актуальном для нашего времени, в таком безыскусственном и вместе с тем
таком могучем жанре ораторства, уяснить роль слова, обнаружить хотя бы
основные рычаги и приводы, подающие и распределяющие течение речи, несу-
щие на себе мысль. И тем замечательнее, что при всей суровой простоте,
можно сказать техничности ленинской речи, которую он держит в строгом
спартанском воздержании в ее механизме явственно обнаруживаются такие
формы и приемы ведения речи, постоянно и как будто привычные, которые
формально можно с полным правом определить в терминах традиционной, - в
конце-концов античной, - риторики.
Что это значит? Это означает, прежде всего, что античная система ри-
торики была верна, более верна и универсальна, чем это было принято ду-
мать. И в самом деле, сопоставление революционной речи с античностью не
случайно. Нигде и никогда в мире нельзя найти в области политической ре-
чи чего-либо подобного той исключительной свободе и непосредственному
действию слова, которые в Афинах составляли органическое и постоянное
явление государственного быта, неотъемлемый, как воздух, факт политичес-
кой обстановки. - Это во-первых. Во-вторых, это означает настоятельную
необходимость воскрешения подлинной античной риторики в ее существе, ос-
вободить ее от крепостной зависимости, в которую она попала к гос-
подствующей до сих пор идеологии слова, превратившись в мертвую схолас-
тику. Наклеить ряд словесных оборотов и форм построения речи, ярлыки с
греческими или латинскими названиями:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
государственный деятель, гениальный практик, умевший ставить и разрешать
самые сложные и трудные вопросы момента, и вести государственный корабль
в самую бурную погоду среди бесчисленных мелей и рифов, путем гениальных
тактических маневров, головокружительными зигзагами и крутыми поворота-
ми, не изменяя, однако, никогда основной линии и держа неуклонно курс на
социальную революцию во всем мире.
Б. Казанский.
РЕЧЬ ЛЕНИНА.
(Опыт риторического анализа).
I.
Охватить целиком и уяснить сколько-нибудь полно речь Ленина в ее су-
щественных и отличительных особенностях, дать характеристический анализ
его ораторского слова - задача вряд ли возможная. Для этого было бы не-
обходимо, прежде всего, быть вполне своим во всей конечно сложной обста-
новке его речей; не только зорким очевидцем, но непременно и активным
соучастником как идейно-политической, так и фактической обстановки его
выступлений. Только подобная непосредственная близость могла бы позво-
лить надеяться с достаточной полнотой и правильностью оценить все ре-
альное значение его слова. Без этого мы рискуем не разглядеть за напеча-
танным текстом важнейших, существеннейших элементов его подлинного со-
держания. Для сколько-нибудь правильной оценки речи оратора, политика,
деятеля нужно испытать все интонационное могущество его голоса и всю
экспрессию его лица, жеста и фигуры; нужно, разумеется, отдавать себе
ясный отчет фактической ситуации каждого данного момента речи, чтобы
быть в состоянии следить за воздействием каждой фразы, взвесить ударную
силу каждого шага и поворота мысли. Только тогда, учитывая и взвешивая
все это, можно было бы сколько-нибудь удовлетворительно понять и оценить
все подлинное содержание и всю силу слова такого политического деятеля,
каким был Ленин.
Ораторское слово - наиболее сильное из всех видов произносимого и
звучащего слова, в нем, по преимуществу, может проявиться прямая актив-
ность, переводящая его в волевой акт. Ораторское слово обладает в макси-
мальной степени действием. Его нельзя только слушать, как повесть, его
нужно встретить, как вызов воли к воли и перебороть в себе, принявши ре-
шение за или против. И вот к этим-то действенным элементам ораторской
речи, существеннейшим для ее понимания и оценки, недостаточно подходить
путем литературного анализа. Тем более в грандиозных масштабах революци-
онного переворота мирового значения, когда его воздействие получает ре-
зонанс в многомиллионных массах, слово вождя революции приобретает такое
огромное значение, которое делает его совершенно несоизмеримым с "текс-
том". Напряжение упорной решимости, готовой к действию, обаяние личного
темперамента, смывающего всякое сопротивление, острая стальная логика
диалектической мысли, запирающая сознанию все выходы, кроме одного, -
все это настолько бесспорно доминирует в политической речи над чисто
"словесным" содержанием, что исследователь, беспомощный перед этим, сто-
ит перед текстом речи, как перед текстом едва понятного ему иностранного
языка.
Действительно, почти все без исключения ораторы всех времен и партий
воспитывали свою технику речи на литературе, часто на образцах специ-
ально ораторской литературы. Более или менее мирная обстановка, окружав-
шая речь рядом традиций и условных манер, позволяла ей развиваться в
пышное и декоративное искусство. Для Ленина речь, статья, книга были
"искусством" в совсем ином значении, таким "искусством", каким по Марксу
должно быть восстание. Слово для него - средство политического ис-
кусства, орудие революционной борьбы. Вместе с тем, как и весь дух марк-
сизма, которым дышит Ленин, оно служит необходимому, суровому и герои-
ческому делу. Поэтому бесполезно искать в речах Ленина "поэзию" или "ри-
торику"; он не думает об изяществе построения, не щеголяет поэтической
культурой и эрудицией; напыщенность и претенциозность, любование поэти-
ческими красотами и стилистическими украшениями ему претит; он ненавидит
"фразу" и презирает "декламацию" и даже к собственным принципам и лозун-
гам относится не как к священным догматам, а как к служебным, утилитар-
ным формулам действия, т.-е. поскольку они для данного момента и в дан-
ной обстановке действительно полезны. Слово для Ленина - только переда-
точное средство, диалектическое и практическое орудие политического воз-
действия. В своем словесном составе речь Ленина кажется всегда прямой,
безыскусственной, даже бесцветной и безразличной, как язык науки, состо-
ящий из технических терминов и точных определений и констатирований,
чистейшей прозы, лишенной всякой образности, всякой словесной игры, ко-
торая делает слово живым. Но это не так.
Речь Ленина не "литературна", не "художественна"; в ней нет "поэзии"
и "риторики". Это не значит, однако, что рассмотрение ее со стороны сло-
весной является ненужным и бесплодным. Напротив, тем интереснее в таком
актуальном для нашего времени, в таком безыскусственном и вместе с тем
таком могучем жанре ораторства, уяснить роль слова, обнаружить хотя бы
основные рычаги и приводы, подающие и распределяющие течение речи, несу-
щие на себе мысль. И тем замечательнее, что при всей суровой простоте,
можно сказать техничности ленинской речи, которую он держит в строгом
спартанском воздержании в ее механизме явственно обнаруживаются такие
формы и приемы ведения речи, постоянно и как будто привычные, которые
формально можно с полным правом определить в терминах традиционной, - в
конце-концов античной, - риторики.
Что это значит? Это означает, прежде всего, что античная система ри-
торики была верна, более верна и универсальна, чем это было принято ду-
мать. И в самом деле, сопоставление революционной речи с античностью не
случайно. Нигде и никогда в мире нельзя найти в области политической ре-
чи чего-либо подобного той исключительной свободе и непосредственному
действию слова, которые в Афинах составляли органическое и постоянное
явление государственного быта, неотъемлемый, как воздух, факт политичес-
кой обстановки. - Это во-первых. Во-вторых, это означает настоятельную
необходимость воскрешения подлинной античной риторики в ее существе, ос-
вободить ее от крепостной зависимости, в которую она попала к гос-
подствующей до сих пор идеологии слова, превратившись в мертвую схолас-
тику. Наклеить ряд словесных оборотов и форм построения речи, ярлыки с
греческими или латинскими названиями:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117