.. Перед нами трудная и новая, но великая и
благодарная задача".
Задача трудная. Сразу дело не делается. Этим об'ясняется, почему бур-
жуазный пережиток еще не изжит. - Но если еще не изжит, - значит изжива-
ется, постепенно отмирает? - Нет. - Иногда укрепляется, а кой-где и уси-
ливается. Следовательно, есть еще какая-то причина, помимо инерции наше-
го мелко-буржуазного бытия, затрудняющая борьбу с этим буржуазным пере-
житком.
Причина эта - неумелость, так часто характеризующая у нас организацию
пролетарского литературного дела. Нередко делается, как раз то, чего де-
лать с литературой нельзя, - то, что Ленин счел нужным специально огово-
рить.
У нас встречаются и "механическое равнение, и нивеллирование, и стес-
нение личной инициативы, и схематизм, и шаблонное отождествление", и бе-
зусловная вера во всемогущество циркуляров и постановлений.
Вот почему не только пресловутое "возрождение" буржуазной литературы,
но и наша собственная вина порождают упадочные мечтания о свободе слова,
о творческой инициативе и грустные размышления о "рабе мудрого Платона".
Даже в пролетарской литературной среде ("Перевал") воскресают разго-
ворчики Брюсова 1905 года; не добитый буржуазный пережиток оживает и
грозит разрушить начатое строительство подлинно свободной пролетарской
литературы.
Влад. Бонч-Бруевич.
ЧТО ЧИТАЛ ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ ЛЕНИН В 1919 Г.
Хотя Владимир Ильич в послесловии в книжке "Государство и революция"
заявил, что "революцию приятнее делать, чем изучать", но на самом деле в
вихре событий он невероятно много читал, много писал, много литературно
работал. И если я, входя в кабинет Председателя Совета Народных Комисса-
ров, заставал Владимира Ильича у правого окна, заложившего руки за спину
под пиджак, или державшего большие пальцы обеих рук в прорезях жилета,
устремленно смотрящего вдаль на Кремлевскую площадь, нередко так глубоко
задумавшегося, что он не слыхал шаги входящего, то я наверно знал, что
надо готовить бумагу, что вскоре Владимир Ильич засядет за писание, и
что тогда мелкий, ровный почерк испещрит множество листов, которые надо
будет из всех сил торопиться переписывать для проверки Владимиром
Ильичем всего написанного. И так не хотелось в эти часы его глубокой ду-
мы беспокоить повседневной работой, той необходимой, важной и нужной
прозой жизни, которая сосредотачивалась в то время в Управлении Делами
Совнаркома.
Когда Владимир Ильич начинал писать, то он писал запоем, почти без
помарок, очевидно едва успевая рукой записать то, что он ранее до мело-
чей продумывал, что творил во время самого процесса писания. И когда он
был особенно увлечен работой, как, например, при написании его известно-
го памфлета "Ренегат Каутский и пролетарская революция", когда он бук-
вально пылал гневом, тогда Владимир Ильич прекратил все дела по работе в
Совнаркоме, запирался в кабинете и целые дни до поздней ночи писал это
изумительное по силе произведение последних лет его литературной дея-
тельности.
Трудно нам, рядовым работникам, представить себе всю силу и мощь, ге-
ниальных восприятий, разобраться во всей глубокой и скрупулезной лабора-
торной работе, которая проводится такими редко встречающимися всеоб'ем-
лющими умами, к которым принадлежал ум Владимира Ильича. И нам, желающим
знать все из жизни и деятельности нашего действительно незабвенного вож-
дя, приходится по капельке собирать решительно все, что характеризует
духовный облик великого мыслителя, борца и революционера мысли и дела.
В июне 1919 г. в поисках за указанием всей общественной литературы
вышедшей в 1918 г. и в 1919 г., которая мне была нужна для некоторых мо-
их работ, я наткнулся на "Книжную Летопись" в издании "Книжной Палаты",
продолжавшуюся издаваться соединенными номерами и в эти тяжелые годы. В
них я нашел многое, что искал. Я тотчас же приобрел номера этого журнала
для Владимира Ильича и передал их ему. Владимир Ильич сейчас же занялся
их просмотром и выразил удивление, что несмотря на царившую всюду разру-
ху, особенно тяжело отзывавшуюся на писчебумажной и полиграфической про-
мышленности, издано так много разнообразных и хороших книг.
Просматривая номера "Книжной Летописи", Владимир Ильич отмечал на по-
лях все, чем он заинтересовался и как всегда, так и здесь проявил свою
склонность к систематизации и порядку. Помимо того, что он чертой и но-
табенами химическим карандашом отметил на полях все книжки, его заинте-
ресовавшие, подчеркнув их названия, а в некоторых местах и содержание,
он в правом углу первой страницы каждого номера журнала выписал "N и да-
лее N" под этой надписью, столбиком в цифровом восходящем порядке, круп-
но и четко выписал все номера тех книг, которые пожелал прочесть. В не-
которых местах, те номера, которые его особенно заинтересовали, он - на-
писав их в столбике - особо крупно выносил их в поле налево, несколько
раз подчеркнув, иногда закружив в круги, и написал слово "особенно".
В одном только месте, именно в NN 21-23, июнь 1918 г., выписывая NN,
он сделал ошибку, написав сначала 1886, а потом 1879. Все ясно, отчетли-
во, систематично, как всегда и все он делал от малого до великого. Те
номера, которые занимали, очевидно, среднее место по интересу, он кроме
того подчеркнул в тексте одной чертой. Интересовавшие его журналы он не
только отметил на первой странице номера "Книжная Летопись" на какой
именно странице значится этот журнал, но и выписывал название его, нап-
ример, "Накануне", "Утроба".
Я полагаю, что всем нам будет интересно знать, чем же именно заинте-
ресовался Владимир Ильич из всей литературы на русском языке, вышедшей в
бурные годы 1918 г. и в 1919 г., просмотрев все номера "Книжной Летопи-
си" за 1918 г. за весь год, а 1919 г. с январского номера (N 1) по N 17
7-го мая 1919 г. - включительно.
Все свои пометки Владимир Ильич сначала делал карандашом (химичес-
ким), которым он сделал отметки на всех номерах 1918 г. В номерах 1919
г. он начал делать пометки синим карандашом и потом перешел с N 10 (10
марта 1919 г.) на обыкновенный карандаш, наименее хорошо сохранившийся.
Подсчитывая все то, чем заинтересовался Владимир Ильич в "Книжной Ле-
тописи", мы видим, что из всех 5326 зарегистрированных в 1918 г. "Лето-
писью" книг и брошюр Владимир Ильич остановился на 56 книгах, т.-е. на
1% всей массы изданных в этот год книг. А в той же "Летописи" за 1919 г.
(по май) напечатан перечень 3415 книг, из которых Владимир Ильич заинте-
ресовался лишь 22 книгами, т.-е. 3/4% всего печатного книжного материала
за это время.
Конечно, к этому надо внести поправку, что он получал довольно много
книг непосредственно от авторов их, но все-таки это число знаменательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
благодарная задача".
Задача трудная. Сразу дело не делается. Этим об'ясняется, почему бур-
жуазный пережиток еще не изжит. - Но если еще не изжит, - значит изжива-
ется, постепенно отмирает? - Нет. - Иногда укрепляется, а кой-где и уси-
ливается. Следовательно, есть еще какая-то причина, помимо инерции наше-
го мелко-буржуазного бытия, затрудняющая борьбу с этим буржуазным пере-
житком.
Причина эта - неумелость, так часто характеризующая у нас организацию
пролетарского литературного дела. Нередко делается, как раз то, чего де-
лать с литературой нельзя, - то, что Ленин счел нужным специально огово-
рить.
У нас встречаются и "механическое равнение, и нивеллирование, и стес-
нение личной инициативы, и схематизм, и шаблонное отождествление", и бе-
зусловная вера во всемогущество циркуляров и постановлений.
Вот почему не только пресловутое "возрождение" буржуазной литературы,
но и наша собственная вина порождают упадочные мечтания о свободе слова,
о творческой инициативе и грустные размышления о "рабе мудрого Платона".
Даже в пролетарской литературной среде ("Перевал") воскресают разго-
ворчики Брюсова 1905 года; не добитый буржуазный пережиток оживает и
грозит разрушить начатое строительство подлинно свободной пролетарской
литературы.
Влад. Бонч-Бруевич.
ЧТО ЧИТАЛ ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ ЛЕНИН В 1919 Г.
Хотя Владимир Ильич в послесловии в книжке "Государство и революция"
заявил, что "революцию приятнее делать, чем изучать", но на самом деле в
вихре событий он невероятно много читал, много писал, много литературно
работал. И если я, входя в кабинет Председателя Совета Народных Комисса-
ров, заставал Владимира Ильича у правого окна, заложившего руки за спину
под пиджак, или державшего большие пальцы обеих рук в прорезях жилета,
устремленно смотрящего вдаль на Кремлевскую площадь, нередко так глубоко
задумавшегося, что он не слыхал шаги входящего, то я наверно знал, что
надо готовить бумагу, что вскоре Владимир Ильич засядет за писание, и
что тогда мелкий, ровный почерк испещрит множество листов, которые надо
будет из всех сил торопиться переписывать для проверки Владимиром
Ильичем всего написанного. И так не хотелось в эти часы его глубокой ду-
мы беспокоить повседневной работой, той необходимой, важной и нужной
прозой жизни, которая сосредотачивалась в то время в Управлении Делами
Совнаркома.
Когда Владимир Ильич начинал писать, то он писал запоем, почти без
помарок, очевидно едва успевая рукой записать то, что он ранее до мело-
чей продумывал, что творил во время самого процесса писания. И когда он
был особенно увлечен работой, как, например, при написании его известно-
го памфлета "Ренегат Каутский и пролетарская революция", когда он бук-
вально пылал гневом, тогда Владимир Ильич прекратил все дела по работе в
Совнаркоме, запирался в кабинете и целые дни до поздней ночи писал это
изумительное по силе произведение последних лет его литературной дея-
тельности.
Трудно нам, рядовым работникам, представить себе всю силу и мощь, ге-
ниальных восприятий, разобраться во всей глубокой и скрупулезной лабора-
торной работе, которая проводится такими редко встречающимися всеоб'ем-
лющими умами, к которым принадлежал ум Владимира Ильича. И нам, желающим
знать все из жизни и деятельности нашего действительно незабвенного вож-
дя, приходится по капельке собирать решительно все, что характеризует
духовный облик великого мыслителя, борца и революционера мысли и дела.
В июне 1919 г. в поисках за указанием всей общественной литературы
вышедшей в 1918 г. и в 1919 г., которая мне была нужна для некоторых мо-
их работ, я наткнулся на "Книжную Летопись" в издании "Книжной Палаты",
продолжавшуюся издаваться соединенными номерами и в эти тяжелые годы. В
них я нашел многое, что искал. Я тотчас же приобрел номера этого журнала
для Владимира Ильича и передал их ему. Владимир Ильич сейчас же занялся
их просмотром и выразил удивление, что несмотря на царившую всюду разру-
ху, особенно тяжело отзывавшуюся на писчебумажной и полиграфической про-
мышленности, издано так много разнообразных и хороших книг.
Просматривая номера "Книжной Летописи", Владимир Ильич отмечал на по-
лях все, чем он заинтересовался и как всегда, так и здесь проявил свою
склонность к систематизации и порядку. Помимо того, что он чертой и но-
табенами химическим карандашом отметил на полях все книжки, его заинте-
ресовавшие, подчеркнув их названия, а в некоторых местах и содержание,
он в правом углу первой страницы каждого номера журнала выписал "N и да-
лее N" под этой надписью, столбиком в цифровом восходящем порядке, круп-
но и четко выписал все номера тех книг, которые пожелал прочесть. В не-
которых местах, те номера, которые его особенно заинтересовали, он - на-
писав их в столбике - особо крупно выносил их в поле налево, несколько
раз подчеркнув, иногда закружив в круги, и написал слово "особенно".
В одном только месте, именно в NN 21-23, июнь 1918 г., выписывая NN,
он сделал ошибку, написав сначала 1886, а потом 1879. Все ясно, отчетли-
во, систематично, как всегда и все он делал от малого до великого. Те
номера, которые занимали, очевидно, среднее место по интересу, он кроме
того подчеркнул в тексте одной чертой. Интересовавшие его журналы он не
только отметил на первой странице номера "Книжная Летопись" на какой
именно странице значится этот журнал, но и выписывал название его, нап-
ример, "Накануне", "Утроба".
Я полагаю, что всем нам будет интересно знать, чем же именно заинте-
ресовался Владимир Ильич из всей литературы на русском языке, вышедшей в
бурные годы 1918 г. и в 1919 г., просмотрев все номера "Книжной Летопи-
си" за 1918 г. за весь год, а 1919 г. с январского номера (N 1) по N 17
7-го мая 1919 г. - включительно.
Все свои пометки Владимир Ильич сначала делал карандашом (химичес-
ким), которым он сделал отметки на всех номерах 1918 г. В номерах 1919
г. он начал делать пометки синим карандашом и потом перешел с N 10 (10
марта 1919 г.) на обыкновенный карандаш, наименее хорошо сохранившийся.
Подсчитывая все то, чем заинтересовался Владимир Ильич в "Книжной Ле-
тописи", мы видим, что из всех 5326 зарегистрированных в 1918 г. "Лето-
писью" книг и брошюр Владимир Ильич остановился на 56 книгах, т.-е. на
1% всей массы изданных в этот год книг. А в той же "Летописи" за 1919 г.
(по май) напечатан перечень 3415 книг, из которых Владимир Ильич заинте-
ресовался лишь 22 книгами, т.-е. 3/4% всего печатного книжного материала
за это время.
Конечно, к этому надо внести поправку, что он получал довольно много
книг непосредственно от авторов их, но все-таки это число знаменательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117