– Пожалуйста, доктор, – вежливо сказал мужчина, делая шаг в сторону.
– Спасибо.
В лифте доктор повернулся к поднимавшимся с ним. На его лице была профессиональная улыбка врача – человека, чей долг заботиться о больных и несчастных.
Когда лифт достиг четвертого этажа, доктор, вежливо сказав: «Извините», вышел из лифта.
Первый лифт был забит до отказа, и Сэмми пришлось несколько минут дожидаться второго.
На Сэмми был двубортный костюм на серебристо-серой подкладке, на лацкане красовалась неизменная гвоздика. Воротничок его безупречно накрахмаленной рубашки был стянут желтым галстуком-бабочкой с маленькими розовыми слониками, а из нагрудного кармана кокетливо выглядывал шелковый платочек того же колера, что и галстук. В одной руке он держал огромный букет гвоздик, в другой – пакет с любимым печеньем Аарона.
Доктор в белом халате быстро шел по коридору с видом человека, глубоко погруженного в мысли о своих неотложных делах. Двери в палаты по обеим сторонам коридора были открыты. В палатах хозяйничали посетители: они наполняли вазы водой, расставляли букеты, переговариваясь приглушенными голосами. Телевизоры, настроенные на послеобеденные ток-шоу, болтали, смеялись, выплевывая обрывки разговоров, хохот, аплодисменты. Откуда-то из-за закрытых дверей доносились мучительные стоны. У поста медсестры разразился небольшой скандал. Женский голос на повышенных тонах доказывал:
– Но ему не положено болеутоляющее до шести часов!
Из комнаты 432 слышался задорный голос телеведущего.
– Вы когда-нибудь хотели сделать подарок? Здравствуйте. Меня зовут Шанна Паркер.
Прежде чем войти в палату, Дух быстро обернулся. Постояв несколько секунд в коридоре, он проскользнул в палату и затворил за собой дверь, чтобы скрыть от посторонних глаз то, что там произойдет.
Шанна Паркер вещала из телевизора:
– Будучи членом ПД, я регулярно получаю письма и фотографии, из которых я узнаю о…
Дух, оглядевшись, с удовлетворением обнаружил, что из двух кроватей, стоявших в палате, была занята только одна. На ней лежал пациент, походивший на толстенького ангелочка с седыми вьющимися волосами. Несмотря на включенный телевизор, он мирно спал.
Чтобы удостовериться, что он попал именно туда, куда ему было надо, Дух подошел к табличке у изножья кровати. На табличке была надпись: «Кляйнфелдер, Аарон».
Прихватив с соседней кровати подушку и задернув занавеску между кроватями, Дух опустил подушку на лицо Аарону и долго держал ее обеими руками.
Проснувшийся Аарон попытался было закричать, но все звуки поглощались подушкой. Движения его становились все слабее: жизнь уходила из него. Еще одно последнее судорожное движение – и он затих.
Отняв подушку, Дух проверил пульс. Все в порядке. Он постоял еще немного, глядя на мертвое тело с тем выражением удовлетворения, с которым обычно смотрят на хорошо сделанную работу – может быть, картину или скульптуру. Убийство – это тоже искусство.
Шанна продолжала свой душещипательный монолог:
– Это замечательная награда – видеть, как истощение сменяется упитанностью, болезнь – здоровьем, отчаяние переходит в надежду. Вы только подумайте! Совсем немного денег! Всего несколько пенни в день!
Не отводя взгляда от Аарона Кляйнфелдера, Дух шутливо отсалютовал телевизору, положил подушку обратно на соседнюю кровать, а рядом с Аароном – красную розу, вытащенную из кармана халата. После этого Дух как ни в чем не бывало вышел из комнаты. На лице его сквозь профессиональную улыбку проглядывало чувство удовлетворения.
Сэмми вытащил гвоздику из букета.
– Это вам, – сказал он, проходя мимо медсестры. – А это вам, – он вытащил вторую гвоздику и вручил ее старушке, повстречавшейся ему на пути.
Обе женщины были приятно удивлены такой галантностью.
Сэмми шел по больничному коридору, поглядывая по сторонам в поисках палаты 432. Завидев доктора, шедшего ему навстречу, он вытащил еще одну гвоздику:
– Желаю вам хорошего дня.
Взяв гвоздику, доктор кивнул и поспешил дальше. Так Сэмми Кафка подарил Духу цветок.
27
В море – Канн – Ницца
«Хризалида» направлялась в Бразилию. Корсика, Эльба, Ливорно, Портофино, Сан-Ремо, Монако – все проплывало перед ней как в тумане, и Стефани не могла избавиться от странного ощущения, что она вот-вот проснется в своей комнате в Нью-Йорке, и Эдуардо, Бразилия – даже сама яхта, – все это исчезнет, как приятное сновидение.
Как-то она сказала Эдуардо:
– Я не могу поверить, что все это происходит со мной!
Он улыбнулся.
– Вот увидишь, тебе понравится Бразилия. Мне так много хочется тебе показать!
– Я хочу видеть все!
– Все, – повторил он, целуя ее. – Все и даже больше.
Стефани все еще удивлялась тому, с какой легкостью ей удалось прорваться сквозь линии обороны де Вейги. Казалось, еще вчера случилась катастрофа с ее лодкой, а сегодня – вот, пожалуйста. И Эдуардо, и его бабушка Заза души в ней не чают. Эрнесто ее как-то терпит; с неохотой, но терпит и Зара. А она, Стефани, плывет по Средиземному морю на их яхте. Вместе с ними. В Бразилию.
«Я могу с полным основанием чувствовать себя победительницей», – думала она.
Но звездной ночью, когда она стояла в одиночестве на палубе, любуясь небом, где-то глубоко-глубоко начинало шевелиться тревожное чувство вины.
«Ведь это вовсе не я, Стефани, сопровождаю Эдуардо в Бразилию. Это Моника Уилльямс…»
Она размышляла о том, насколько проще было бы все, если бы она не привязалась так сильно к Эдуардо.
«Эдуардо, любимый мой, я меньше всего ожидала, что это случится с нами: что мы полюбим друг друга. Но именно потому, что это произошло, для меня особенно важно разобраться до конца во всей этой истории – я не хочу, чтобы подозрение висело над нами дамокловым мечом. Понимаешь, любимый? Наше счастье возможно, только если я докопаюсь до истины. Ведь ты согласишься со мной, любимый, правда?»
Легкое жужжание мотора прервало ее раздумья. Она обернулась. К ней приближалась бабушка Заза в своем кресле. Умело маневрируя, она подъехала к Стефани и поставила кресло на тормоз.
– Надеюсь, я не побеспокою вас? – спросила Заза, заглядывая Стефани в лицо.
Стефани покачала головой.
– Нет, конечно нет.
– Вы очень милая женщина. Я рада, что вы решили ехать с нами в Бразилию. Вы знаете, я оказалась права. Я с самого начала подумала, что вы с Эдуардо – хорошая пара.
Стефани вяло улыбнулась.
– Хотелось бы верить.
– Я уверена в этом.
Заза восседала на кресле, как на троне. Наклон ее головы, царственный профиль, величественная посадка, ее руки, возложенные на мягкие подлокотники, – весь облик вызывал в памяти картины давно ушедших времен.
– Вы ведь часто сюда приходите, не так ли? – спросила Заза. – И всегда ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137