Наконец, прищурившись, она спросила: – Ты думаешь, она нацистка?
– Даже не сомневаюсь.
Стефани задумчиво смотрела на Джонни.
– Животные, – медленно произнесла она. – Они, случайно, содержатся не в здании-кубе?
– Именно там. Прямо за всеми этими устрашающими надписями.
– Устрашающими? Ты что, хочешь сказать, что на самом деле за этими дверями нет никакой радиационной и биологической опасности?
– Биологическая – да. Но радиоактивность? Нет. Просто тактический прием. Эта надпись отпугивает излишне любопытных значительно эффективнее, чем пятьдесят вооруженных людей с рычащими ротвейлерами.
– Наверняка. – Стефани погрузилась в раздумья. – Наверное, ты знаешь, в какой конкретно области они проводят научные исследования с использованием животных?
– Знаю.
– Джонни! Ты просто великолепен! Так скажи!
Выкладывай! – Стефани в возбуждении подалась вперед. Может быть, ей и не придется проникать в эту лабораторию.
– Не-а. – Джонни отрицательно помотал головой и поманил ее пальцем. – Ты помнишь наш договор? Теперь твоя очередь рассказывать, что ты узнала. После этого я продолжу с того места, где остановился.
Заслышав звонок, Ева Шейнкен решила, что это, должно быть, пришел тот милый пожилой господин из квартиры напротив – как же его зовут? Он периодически заглядывал к ней, чтобы узнать, не нужно ли ей чего-нибудь.
Она не в силах была запомнить имя Сэмми Кафка. Впрочем, она с трудом припоминала и собственное имя, склероз.
Звонок повторился. Ее кошка была уже у входной двери и громко мяукала. Осторожно ступая неуверенной походкой ребенка, недавно научившегося ходить, она медленно прошаркала к двери. Повозившись с замками, Ева наконец отворила ее.
– Да? – она вопросительно посмотрела на высокого незнакомца.
– Добрый день, мадам, – вежливо начал тот. – Меня зовут Майлс Райли. Вы мне не уделите минуту?
Некоторое время она молча смотрела на него, жуя беззубыми челюстями, затем произнесла:
– Конечно.
Он достал пачку фотографий, которые прислал полковник Валерио.
– Вам не знакома эта женщина? – спросил он, протягивая ей верхнюю фотографию.
Она вгляделась в фотографию Стефани с длинными кудрявыми черными волосами.
– Ага! Суки была одной из величайших звезд. Конечно, она не урожденная Суки, это ее сценическое имя. Ее настоящее имя – Бела Стайтс, но оно плохо звучало, и ей пришлось изменить его.
Дрожь возбуждения прошла по телу Райли.
– Вы уверены?
– Конечно, уверена! Мы с ней дружили в тридцатые годы!
Возбуждение Райли пропало так же мгновенно, как появилось. «Да она просто чокнутая» , – подумал он, убирая фотографию.
– А как насчет этой? – спросил он на всякий случай. – Ее вы не знаете?
Он держал в руках другую фотографию Стефани – с короткими светлыми волосами. Ева пожевала губами.
– И ее знаю. Это Нина Эш. Ее имя гремело в сороковые. Я видела все ее фильмы.
Райли спрятал фотографии.
– Огромное спасибо, мадам. Вы… вы очень помогли мне.
«Боже ! – думал Райли, направляясь к лифту. – Столько времени потерял!»
14
Ситто-да-Вейга, Бразилия – Нью-Йорк
Прошел час. Шампанское было выпито, и они открыли бутылку вина. Они не заметили его сухого, терпкого вкуса, и вино не взбодрило их. Долгое время они сидели в тишине.
Джонни первый прервал затянувшееся молчание.
– Боже! – воскликнул он, тряся головой. – Это пугает.
– Да, пугает, – согласилась Стефани.
Их слова повисли в застывшем отфильтрованном воздухе, который втекал в комнату медленно и бесшумно через решетку на потолке. С неестественно громким звуком работал кондиционер.
– Знаешь что, – тихо проговорил Джонни. Он сидел подавшись вперед, его руки крутили бокал. – Если бы я своими глазами не видел этих животных, я бы решил, что у тебя крыша поехала.
Стефани улыбнулась.
– Уж лучше б она поехала.
– Да, пожалуй.
Джонни мрачно уставился в свой бокал.
– Джонни, верь мне: Лили Шнайдер жива, молода. Она носит имя Зары Бойм. – После паузы Стефани с горечью добавила: – Может быть, у меня нет доказательств, но в глубине души я точно знаю, что дедушка был убит именно потому, что каким-то образом узнал об этой истории. Им пришлось заставить его замолчать.
Она почти ждала возражений от Джонни, но он лишь устало кивнул.
– Логично. Людей убивали за значительно меньшее. Но бессмертие ? – Он резко вздохнул и медленно выдохнул. – Черт возьми, Стефани! Это трудно переварить.
– Придется переварить, Джонни, – тихо проговорила она. – Разве не ты только что мне рассказывал о крысах с бирками в ушах, на которых написаны даты рождения? Только не говори мне, что ты изменил свое мнение и что эти даты поставлены неверно или что все это огромная ошибка или прочая чепуха.
Взяв стакан, Джонни залпом допил оставшееся вино.
– А что насчет кабальеро? – спросил он.
– Между прочим, у кабальеро есть имя. Эдуардо.
– Он имеет отношение к этому?
– Нет! – быстро ответила Стефани. Она с громким стуком поставила свой бокал на стол. – Ни за что не поверю, что он участвует в этом. – Вздохнув, Стефани устало откинулась на спинку дивана. – Во всяком случае, я надеюсь, что не участвует. Сейчас я уже ни в чем не уверена.
– Ну ладно. В общем, остается один нерешенный вопрос: что же это за секретная формула? Генетика? Или какое-то редкое тропическое растение с удивительными свойствами? Мифический источник, извергающий чудотворную струю?
Стефани задумчиво нахмурилась.
– Я говорила тебе, что лекарство привозят каждый день в красном, похожем на термос контейнере. По-моему, оно перевозится в жидком азоте.
– Да. А я тебе говорил, что каждый день, ровно в одно и то же время, один из этих контейнеров выносят из здешнего госпиталя.
– Джонни… – Стефани как-то странно посмотрела на Джонни. – Насколько я понимаю, эта больница не страдает от избытка пациентов?
– Ты права. В ней мало кто лечится – только дети, которых сюда привозят на самолетах.
– Благотворительные рейсы!
– Да. Они летают постоянно. Прибывают, оставляют детей и на следующий день улетают – как регулярные рейсы. – Джонни уставился на Стефани, вздрогнув от страшной догадки. – О, черт! – выругался он. – Стефани, скажи, что это не так.
Стефани чувствовала то же, что и Джонни. Но она решила пока не показывать этого. Сейчас ей нужна была дополнительная информация, чтобы вписать ее в уже имеющиеся сведения и действовать, исходя из полученной картины. Впереди еще много времени, чтобы все это увидеть, как в кошмарном сне.
– Джонни, – начала Стефани, но в горле запершило, и она откашлялась. – Сколько обычно сюда каждый день привозят детей?
– Самое меньшее – одного, но, как правило, двух-трех.
Стефани глубоко вздохнула.
– А сколько увозят живых ?
– По моим наблюдениям уровень смертности у них… боже, нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
– Даже не сомневаюсь.
Стефани задумчиво смотрела на Джонни.
– Животные, – медленно произнесла она. – Они, случайно, содержатся не в здании-кубе?
– Именно там. Прямо за всеми этими устрашающими надписями.
– Устрашающими? Ты что, хочешь сказать, что на самом деле за этими дверями нет никакой радиационной и биологической опасности?
– Биологическая – да. Но радиоактивность? Нет. Просто тактический прием. Эта надпись отпугивает излишне любопытных значительно эффективнее, чем пятьдесят вооруженных людей с рычащими ротвейлерами.
– Наверняка. – Стефани погрузилась в раздумья. – Наверное, ты знаешь, в какой конкретно области они проводят научные исследования с использованием животных?
– Знаю.
– Джонни! Ты просто великолепен! Так скажи!
Выкладывай! – Стефани в возбуждении подалась вперед. Может быть, ей и не придется проникать в эту лабораторию.
– Не-а. – Джонни отрицательно помотал головой и поманил ее пальцем. – Ты помнишь наш договор? Теперь твоя очередь рассказывать, что ты узнала. После этого я продолжу с того места, где остановился.
Заслышав звонок, Ева Шейнкен решила, что это, должно быть, пришел тот милый пожилой господин из квартиры напротив – как же его зовут? Он периодически заглядывал к ней, чтобы узнать, не нужно ли ей чего-нибудь.
Она не в силах была запомнить имя Сэмми Кафка. Впрочем, она с трудом припоминала и собственное имя, склероз.
Звонок повторился. Ее кошка была уже у входной двери и громко мяукала. Осторожно ступая неуверенной походкой ребенка, недавно научившегося ходить, она медленно прошаркала к двери. Повозившись с замками, Ева наконец отворила ее.
– Да? – она вопросительно посмотрела на высокого незнакомца.
– Добрый день, мадам, – вежливо начал тот. – Меня зовут Майлс Райли. Вы мне не уделите минуту?
Некоторое время она молча смотрела на него, жуя беззубыми челюстями, затем произнесла:
– Конечно.
Он достал пачку фотографий, которые прислал полковник Валерио.
– Вам не знакома эта женщина? – спросил он, протягивая ей верхнюю фотографию.
Она вгляделась в фотографию Стефани с длинными кудрявыми черными волосами.
– Ага! Суки была одной из величайших звезд. Конечно, она не урожденная Суки, это ее сценическое имя. Ее настоящее имя – Бела Стайтс, но оно плохо звучало, и ей пришлось изменить его.
Дрожь возбуждения прошла по телу Райли.
– Вы уверены?
– Конечно, уверена! Мы с ней дружили в тридцатые годы!
Возбуждение Райли пропало так же мгновенно, как появилось. «Да она просто чокнутая» , – подумал он, убирая фотографию.
– А как насчет этой? – спросил он на всякий случай. – Ее вы не знаете?
Он держал в руках другую фотографию Стефани – с короткими светлыми волосами. Ева пожевала губами.
– И ее знаю. Это Нина Эш. Ее имя гремело в сороковые. Я видела все ее фильмы.
Райли спрятал фотографии.
– Огромное спасибо, мадам. Вы… вы очень помогли мне.
«Боже ! – думал Райли, направляясь к лифту. – Столько времени потерял!»
14
Ситто-да-Вейга, Бразилия – Нью-Йорк
Прошел час. Шампанское было выпито, и они открыли бутылку вина. Они не заметили его сухого, терпкого вкуса, и вино не взбодрило их. Долгое время они сидели в тишине.
Джонни первый прервал затянувшееся молчание.
– Боже! – воскликнул он, тряся головой. – Это пугает.
– Да, пугает, – согласилась Стефани.
Их слова повисли в застывшем отфильтрованном воздухе, который втекал в комнату медленно и бесшумно через решетку на потолке. С неестественно громким звуком работал кондиционер.
– Знаешь что, – тихо проговорил Джонни. Он сидел подавшись вперед, его руки крутили бокал. – Если бы я своими глазами не видел этих животных, я бы решил, что у тебя крыша поехала.
Стефани улыбнулась.
– Уж лучше б она поехала.
– Да, пожалуй.
Джонни мрачно уставился в свой бокал.
– Джонни, верь мне: Лили Шнайдер жива, молода. Она носит имя Зары Бойм. – После паузы Стефани с горечью добавила: – Может быть, у меня нет доказательств, но в глубине души я точно знаю, что дедушка был убит именно потому, что каким-то образом узнал об этой истории. Им пришлось заставить его замолчать.
Она почти ждала возражений от Джонни, но он лишь устало кивнул.
– Логично. Людей убивали за значительно меньшее. Но бессмертие ? – Он резко вздохнул и медленно выдохнул. – Черт возьми, Стефани! Это трудно переварить.
– Придется переварить, Джонни, – тихо проговорила она. – Разве не ты только что мне рассказывал о крысах с бирками в ушах, на которых написаны даты рождения? Только не говори мне, что ты изменил свое мнение и что эти даты поставлены неверно или что все это огромная ошибка или прочая чепуха.
Взяв стакан, Джонни залпом допил оставшееся вино.
– А что насчет кабальеро? – спросил он.
– Между прочим, у кабальеро есть имя. Эдуардо.
– Он имеет отношение к этому?
– Нет! – быстро ответила Стефани. Она с громким стуком поставила свой бокал на стол. – Ни за что не поверю, что он участвует в этом. – Вздохнув, Стефани устало откинулась на спинку дивана. – Во всяком случае, я надеюсь, что не участвует. Сейчас я уже ни в чем не уверена.
– Ну ладно. В общем, остается один нерешенный вопрос: что же это за секретная формула? Генетика? Или какое-то редкое тропическое растение с удивительными свойствами? Мифический источник, извергающий чудотворную струю?
Стефани задумчиво нахмурилась.
– Я говорила тебе, что лекарство привозят каждый день в красном, похожем на термос контейнере. По-моему, оно перевозится в жидком азоте.
– Да. А я тебе говорил, что каждый день, ровно в одно и то же время, один из этих контейнеров выносят из здешнего госпиталя.
– Джонни… – Стефани как-то странно посмотрела на Джонни. – Насколько я понимаю, эта больница не страдает от избытка пациентов?
– Ты права. В ней мало кто лечится – только дети, которых сюда привозят на самолетах.
– Благотворительные рейсы!
– Да. Они летают постоянно. Прибывают, оставляют детей и на следующий день улетают – как регулярные рейсы. – Джонни уставился на Стефани, вздрогнув от страшной догадки. – О, черт! – выругался он. – Стефани, скажи, что это не так.
Стефани чувствовала то же, что и Джонни. Но она решила пока не показывать этого. Сейчас ей нужна была дополнительная информация, чтобы вписать ее в уже имеющиеся сведения и действовать, исходя из полученной картины. Впереди еще много времени, чтобы все это увидеть, как в кошмарном сне.
– Джонни, – начала Стефани, но в горле запершило, и она откашлялась. – Сколько обычно сюда каждый день привозят детей?
– Самое меньшее – одного, но, как правило, двух-трех.
Стефани глубоко вздохнула.
– А сколько увозят живых ?
– По моим наблюдениям уровень смертности у них… боже, нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137