Она опустила маэстро на прохладный каменный пол. Его лицо было сведено судорогой.
Боже! Он умирает!
– Фрау Людвига! – закричала Стефани. Затем, наклонившись к маэстро, стала приговаривать: – Все нормально, с вами будет все в порядке. – Она расстегнула воротник рубашки. – Ну вот, так лучше, правда?
Щелкнула дверь, послышался быстрый стук каблуков.
– Маэстро! – закричала фрау Людвига. – Боже мой! Она опустилась на колени возле лежащего хозяина.
– Не иначе, это его грудная жаба опять дала себя знать. Лекарство! Быстро! Оно в одном из его карманов!
Обследовав пиджак, Стефани наконец обнаружила во внутреннем нагрудном кармане колбочку с нитроглицерином.
– Это?
Выхватив колбочку, фрау Людвига достала маленькую таблетку и положила Олендорфу под язык.
– Все хорошо, маэстро, – приговаривала она, баюкая его голову в руках, как маленького ребенка, которого надо успокоить.
«Боже, он может умереть! – думала Стефани. – Я никогда себе этого не прощу!»
– Смотрите, ему уже лучше. – Фрау Людвига с облегчением вздохнула и быстро перекрестилась. – Слава Богу!
Затем, загородив лицо маэстро рукой, она снова обратилась к Стефани:
– Что могло его так расстроить? О чем вы говорили?
Стефани почувствовала, как ее лицо вспыхнуло.
– Я… мы… мы просто говорили…
– У него слабое сердце.
– Я… я не знала.
– Вы не знали? – Теперь, когда маэстро стало лучше, волнение фрау Людвиги перешло в ярость. – Вы его чуть не убили! – прошипела она сквозь зубы.
– Мы… Мы просто говорили о прошлом, – оправдывалась Стефани. – А потом я включила запись…
Но фрау Людвига уже вынесла приговор.
– От вас хорошего не жди! – торжественно объявила она. – Я это сразу поняла, как только вас увидела. – Лицо фрау стало малиновым. – Ну что ж, вы свое дело сделали, теперь можете идти. Оставьте бедного маэстро в покое!
Стефани понимала, что с этой фурией спорить бесполезно. Она смотрела, как та нежно положила голову Олендорфа к себе на колени.
– Чего вы ждете? – Фрау Людвига была настроена решительно. – Уходите же!
Стефани поднялась с колен.
– Что бы вы ни говорили, – произнесла она с достоинством, – я вовсе не собиралась делать ничего плохого.
– Да ну? И при этом чуть не доконали его!
Сказав это, фрау Людвига забыла о существовании Стефани и вся переключилась на маэстро, пользуясь возможностью проявить всю силу своей невостребованной любви.
– Все хорошо, все будет хорошо, – приговаривала она тихонько, как над колыбелью ребенка. – Все хорошо. Она уже уходит.
Стефани, взяв портфель и блокнот, подошла к все еще шипевшему магнитофону, нажала кнопку «стоп», вытащила кассету и перед тем, как уйти, обернулась, чтобы последний раз взглянуть на маэстро. Он и фрау Людвига были в тех же позах, воплощая собой страдание и любовь.
«Вычеркиваем из списка второго», – подумала она.
9
Зальцбург, Австрия
Ей принесли кофейник, два рогалика, масло, джем и самое главное – свежий номер «Интернэшнл геральд трибюн». Стефани раздвинула шторы. Бледное утреннее солнце разогнало остатки все еще царившего в комнате ночного сумрака.
Прихлебывая горячий кофе, она пыталась сосредоточиться на чтении новостей.
Однако сконцентрироваться не удавалось. Стефани задумчиво хмурилась, глядя в пространство. Ей не давал покоя вчерашний телефонный разговор с Сэмми.
Логики не было. Сэмми сказал, что Винетт умерла от передозировки наркотиков. «Но женщина, говорившая со мной по телефону, совершенно не производила впечатление накачанной наркотиками», – думала Стефани.
Стефани нетерпеливо вскочила и начала вышагивать по комнате. Вытянув перед собой руки, она стала играть в старую детскую игру: «Сорока-воровка, кашку варила, деток кормила…»
Деток!
Стефани хлопнула в ладоши.
Ну конечно! Дети!
Но только не просто дети.
Пропавшие дети!
Она еще быстрее зашагала по комнате. Мысли кружились, словно в шаманском танце.
Винетт Джонс разыскивала своего ребенка – ребенка, «утерянного» вашингтонским отделением ПД.
Стефани чувствовала, как прыгало сердце, как яростно бился пульс. Теперь она уже металась по комнате, как тигрица в клетке.
Винетт Джонс разыскивала своего ребенка.
Винетт Джонс убили. Ее не просто убили. Ее заставили замолчать!
– Боже мой! – воскликнула Стефани, внезапно резко остановившись.
Но почему надо было заставить Винетт Джонс замолчать? Из-за пропавшего ребенка?
Стефани снова зашагала по комнате. Журналистское чутье говорило ей, что она не ошибается и смерть Винетт как-то связана с ПД.
Но нужны были доказательства. Да, это будет труднее. Не говоря уж о еще двух задачках, которые ей предстояло разрешить.
Во-первых, что привело в ПД ее деда?
Этот вопрос неотступно мучил после разговора с Винетт, и ей до сих пор так и не удалось найти мало-мальски приемлемого объяснения. В записках деда ПД не упоминалась. Уж не потому ли, что его привела туда абсолютно новая информация, полученная в последние дни, и он просто не успел ничего записать?
Может быть, и его убили, как Винетт Джонс, чтобы заставить замолчать? Чтобы он не предал гласности… что? Что Лили Шнайдер жива? Или что-то связанное с ПД?
И здесь возникал второй вопрос, на который она не находила ответа. Какая существует связь между Лили Шнайдер и ПД?
А такая связь должна быть. Стефани прекрасно знала привычки своего деда; он всегда занимался только одной темой, с настойчивостью ищейки выискивая все к ней относящееся.
Но какая связь между этой оперной дивой и некоммерческим агентством ПД?
При звуке телефонного звонка Стефани вздрогнула.
– Ну как поживает моя детка? – спросил Сэмми.
– Честно говоря, уже давно проснулась. Взяв телефон, она уселась в кресло поудобнее.
– Кстати, в настоящий момент я кое о чем размышляю.
– Винетт Джонс?
– Да. Почему-то я не верю в «передозировку наркотиков».
– Я тоже не верю, детка.
– Так что, по-моему, ее убили… или заставили замолчать, называй как хочешь, – потому что она поднимала слишком много шума по поводу своего пропавшего ребенка.
– Возможно, – осторожно ответил Сэмми. Стефани взяла телефон и переместилась к окну.
Вдалеке, за оранжевыми крышами, сияли на солнце церковные купола, освещая отраженным светом стены окружающих домов. На маленькой улице внизу туристы, вооруженные фотоаппаратами и видеокамерами, уже приступили к своим обычным занятиям.
– И если хочешь знать мое мнение, – продолжала Стефани, – в случае с Винетт наркотики значительно лучше убивают, чем пули. Не просто убить, а еще и так запутать полицию, чтобы никому в голову не пришло разыскивать убийцу. – Стефани помолчала. – Ну, что скажешь?
Сэмми тоже помолчал и ответил:
– Мне очень неприятно это говорить, детка, но, по-моему, в твоих рассуждениях есть доля истины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Боже! Он умирает!
– Фрау Людвига! – закричала Стефани. Затем, наклонившись к маэстро, стала приговаривать: – Все нормально, с вами будет все в порядке. – Она расстегнула воротник рубашки. – Ну вот, так лучше, правда?
Щелкнула дверь, послышался быстрый стук каблуков.
– Маэстро! – закричала фрау Людвига. – Боже мой! Она опустилась на колени возле лежащего хозяина.
– Не иначе, это его грудная жаба опять дала себя знать. Лекарство! Быстро! Оно в одном из его карманов!
Обследовав пиджак, Стефани наконец обнаружила во внутреннем нагрудном кармане колбочку с нитроглицерином.
– Это?
Выхватив колбочку, фрау Людвига достала маленькую таблетку и положила Олендорфу под язык.
– Все хорошо, маэстро, – приговаривала она, баюкая его голову в руках, как маленького ребенка, которого надо успокоить.
«Боже, он может умереть! – думала Стефани. – Я никогда себе этого не прощу!»
– Смотрите, ему уже лучше. – Фрау Людвига с облегчением вздохнула и быстро перекрестилась. – Слава Богу!
Затем, загородив лицо маэстро рукой, она снова обратилась к Стефани:
– Что могло его так расстроить? О чем вы говорили?
Стефани почувствовала, как ее лицо вспыхнуло.
– Я… мы… мы просто говорили…
– У него слабое сердце.
– Я… я не знала.
– Вы не знали? – Теперь, когда маэстро стало лучше, волнение фрау Людвиги перешло в ярость. – Вы его чуть не убили! – прошипела она сквозь зубы.
– Мы… Мы просто говорили о прошлом, – оправдывалась Стефани. – А потом я включила запись…
Но фрау Людвига уже вынесла приговор.
– От вас хорошего не жди! – торжественно объявила она. – Я это сразу поняла, как только вас увидела. – Лицо фрау стало малиновым. – Ну что ж, вы свое дело сделали, теперь можете идти. Оставьте бедного маэстро в покое!
Стефани понимала, что с этой фурией спорить бесполезно. Она смотрела, как та нежно положила голову Олендорфа к себе на колени.
– Чего вы ждете? – Фрау Людвига была настроена решительно. – Уходите же!
Стефани поднялась с колен.
– Что бы вы ни говорили, – произнесла она с достоинством, – я вовсе не собиралась делать ничего плохого.
– Да ну? И при этом чуть не доконали его!
Сказав это, фрау Людвига забыла о существовании Стефани и вся переключилась на маэстро, пользуясь возможностью проявить всю силу своей невостребованной любви.
– Все хорошо, все будет хорошо, – приговаривала она тихонько, как над колыбелью ребенка. – Все хорошо. Она уже уходит.
Стефани, взяв портфель и блокнот, подошла к все еще шипевшему магнитофону, нажала кнопку «стоп», вытащила кассету и перед тем, как уйти, обернулась, чтобы последний раз взглянуть на маэстро. Он и фрау Людвига были в тех же позах, воплощая собой страдание и любовь.
«Вычеркиваем из списка второго», – подумала она.
9
Зальцбург, Австрия
Ей принесли кофейник, два рогалика, масло, джем и самое главное – свежий номер «Интернэшнл геральд трибюн». Стефани раздвинула шторы. Бледное утреннее солнце разогнало остатки все еще царившего в комнате ночного сумрака.
Прихлебывая горячий кофе, она пыталась сосредоточиться на чтении новостей.
Однако сконцентрироваться не удавалось. Стефани задумчиво хмурилась, глядя в пространство. Ей не давал покоя вчерашний телефонный разговор с Сэмми.
Логики не было. Сэмми сказал, что Винетт умерла от передозировки наркотиков. «Но женщина, говорившая со мной по телефону, совершенно не производила впечатление накачанной наркотиками», – думала Стефани.
Стефани нетерпеливо вскочила и начала вышагивать по комнате. Вытянув перед собой руки, она стала играть в старую детскую игру: «Сорока-воровка, кашку варила, деток кормила…»
Деток!
Стефани хлопнула в ладоши.
Ну конечно! Дети!
Но только не просто дети.
Пропавшие дети!
Она еще быстрее зашагала по комнате. Мысли кружились, словно в шаманском танце.
Винетт Джонс разыскивала своего ребенка – ребенка, «утерянного» вашингтонским отделением ПД.
Стефани чувствовала, как прыгало сердце, как яростно бился пульс. Теперь она уже металась по комнате, как тигрица в клетке.
Винетт Джонс разыскивала своего ребенка.
Винетт Джонс убили. Ее не просто убили. Ее заставили замолчать!
– Боже мой! – воскликнула Стефани, внезапно резко остановившись.
Но почему надо было заставить Винетт Джонс замолчать? Из-за пропавшего ребенка?
Стефани снова зашагала по комнате. Журналистское чутье говорило ей, что она не ошибается и смерть Винетт как-то связана с ПД.
Но нужны были доказательства. Да, это будет труднее. Не говоря уж о еще двух задачках, которые ей предстояло разрешить.
Во-первых, что привело в ПД ее деда?
Этот вопрос неотступно мучил после разговора с Винетт, и ей до сих пор так и не удалось найти мало-мальски приемлемого объяснения. В записках деда ПД не упоминалась. Уж не потому ли, что его привела туда абсолютно новая информация, полученная в последние дни, и он просто не успел ничего записать?
Может быть, и его убили, как Винетт Джонс, чтобы заставить замолчать? Чтобы он не предал гласности… что? Что Лили Шнайдер жива? Или что-то связанное с ПД?
И здесь возникал второй вопрос, на который она не находила ответа. Какая существует связь между Лили Шнайдер и ПД?
А такая связь должна быть. Стефани прекрасно знала привычки своего деда; он всегда занимался только одной темой, с настойчивостью ищейки выискивая все к ней относящееся.
Но какая связь между этой оперной дивой и некоммерческим агентством ПД?
При звуке телефонного звонка Стефани вздрогнула.
– Ну как поживает моя детка? – спросил Сэмми.
– Честно говоря, уже давно проснулась. Взяв телефон, она уселась в кресло поудобнее.
– Кстати, в настоящий момент я кое о чем размышляю.
– Винетт Джонс?
– Да. Почему-то я не верю в «передозировку наркотиков».
– Я тоже не верю, детка.
– Так что, по-моему, ее убили… или заставили замолчать, называй как хочешь, – потому что она поднимала слишком много шума по поводу своего пропавшего ребенка.
– Возможно, – осторожно ответил Сэмми. Стефани взяла телефон и переместилась к окну.
Вдалеке, за оранжевыми крышами, сияли на солнце церковные купола, освещая отраженным светом стены окружающих домов. На маленькой улице внизу туристы, вооруженные фотоаппаратами и видеокамерами, уже приступили к своим обычным занятиям.
– И если хочешь знать мое мнение, – продолжала Стефани, – в случае с Винетт наркотики значительно лучше убивают, чем пули. Не просто убить, а еще и так запутать полицию, чтобы никому в голову не пришло разыскивать убийцу. – Стефани помолчала. – Ну, что скажешь?
Сэмми тоже помолчал и ответил:
– Мне очень неприятно это говорить, детка, но, по-моему, в твоих рассуждениях есть доля истины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137