Он ловко выудил серебряными щипцами кубики льда из запотевшего ведерка. Затем он взял серебряный сосуд с надписью «Бурбон» вокруг горлышка, открыл его, щедро плеснул содержимого в бокал и снова закрыл. Стеклянной палочкой он энергично помешал напиток, прихватил Салфетку и с возгласом «вуаля!» поднес все это Джонни.
Поблагодарив его кивком головы, Джонни принялся за свой уже третий бокал. Откинувшись на подушки, он размышлял. Он уже начал сомневаться, стоило ли вообще приходить сюда. Он чувствовал себя оскорбленным, он впал в депрессию, и ему было очень жаль себя. Может, правильнее было бы зализывать раны в одиночестве? Но сейчас поздно раздумывать. Он уже здесь и уже успел излить душу. И ничего в этом не было зазорного. Ничего такого. У него были все основания для обиды – разве он не спешил, не тащился шесть тысяч миль – ну, что-то около того? И для чего? Чтобы ему , доброму самаритянину, фигурально выражаясь, дали пинка под зад?
Он сердито отхлебнул из бокала.
– До того как вы примете какое-нибудь поспешное, необдуманное решение, почему бы вам не выждать пару деньков, пока вы оба слегка не охладите свой пыл? – предложил Сэмми.
Джонни уставился на него.
– Зачем? – спросил он агрессивно. – Чтобы доставить ей удовольствие еще раз дать мне пинка?
– У нее сейчас трудное время, – вздохнул Сэмми. – И ты это знаешь.
– Да, – с лающим смехом согласился Джонни. – Сначала жизнь – сплошное дерьмо, а потом мы умираем. Я одно могу сказать. С меня довольно.
Жестом каратиста он поднес руку к горлу и опять откинулся на спинку дивана, уставившись в бокал.
Сэмми посмотрел на него долгим, пристальным взглядом. Затем, снова подойдя к французским дверям, отодвинул кружево занавески, чтобы взглянуть на тротуар на противоположной стороне улицы.
– Ты только посмотри на них!
Сердитый и в то же время мечтательный голос Сэмми заставил Джонни поднять глаза.
– Носятся туда-сюда, как будто весь мир горит! Никогда не остановятся, чтобы почувствовать жизнь. Сорок два года назад, когда я сюда переехал, люди прогуливались . Вон на тех скамейках сидели влюбленные. Они украдкой целовались, смотрели друг на друга застенчиво, как будто хотели, чтобы никто не узнал об их любви. А теперь? Сплошная гонка, гонка и еще раз гонка. Жалеют времени даже шляпу приподнять, когда здороваются. В автобусах никто женщине места не уступит. Никто не общается . – Сэмми отпустил занавеску и повернулся к Джонни. – Никто не слушает .
– Зачем вы мне это говорите? – мрачно улыбнулся Джонни. – Я пытался общаться. Черт возьми, я перся сюда из этого проклятого Ливана, именно чтобы общаться !
– А ты слушал ? Я имею в виду, по-настоящему слушал? – Сэмми с сомнением покачал головой. – Не знаю.
Джонни взорвался.
– Слушал ли я! Да будь все проклято! Я же только что вам рассказал, что она не слушала! Она даже не дала мне объяснить, черт возьми! – С отвращением посмотрев на свой бокал, он со всего размаха запустил им в стенку.
Ударившись, бокал взорвался мелкими осколками, полетели кубики льда.
Сэмми даже бровью не повел.
– Это была ошибка, черт подери! – распаляясь, кричал Джонни, вскакивая на ноги. – Боже мой! Я вовсе не просил Ирва Рубина звонить. Неужели вы думаете, что я бы сказал ему, где меня можно найти, если бы знал, что он попросит интервью? – Он замолчал. На шее от напряжения набухли вены. – Ну что? Вы как думаете?
Сэмми подошел к нему вплотную.
– Мальчик, мальчик, – умиротворяюще произнес он, мягко подталкивая Джонни обратно на диван. – Я знаю, что не сказал бы.
Джонни, не в силах справиться с переполнявшими его чувствами, уткнулся лицом в ладони, качая в отчаянии головой.
Сэмми уселся рядом с ним.
– Может быть, – начал он мягко, – я смогу чем-то помочь. То есть если ты, конечно, пожелаешь выслушать совет от того, кто старше и, возможно, умнее тебя.
Джонни медленно опустил руки.
– Видишь ли, Джонни, – продолжал Сэмми, – ты очень похож на меня в молодости. Ты знаешь об этом? Конечно нет, откуда тебе это знать. Но ты такой же дурак, каким был я. Большой эгоистичный дурак. Каковыми, насколько я понимаю, являются все мужчины вообще.
Джонни молчал.
– Насколько я понял, в последний раз, после вашей ссоры со Стефани, ты просто сдался. Решив, что на этом все кончено, так? – Он поднял седую бровь.
– Так это и было кончено! – упрямо ответил Джонни.
Сэмми хитро улыбнулся.
– Нет, мой мальчик. Нет.
– Но она…
– Да. Ты слушал ушами, вместо того чтобы слушать сердцем . Я именно это имел в виду, когда сказал, что никто больше не слушает .
Джонни глубоко вздохнул.
– Я просто не понимаю этого! – Он расстроенно махнул рукой. – Если кто-то говорит, что больше не хочет видеть, а на самом деле хочет, то зачем он говорит, что не хочет?
– Это одна из восхитительнейших тайн, окутывающих женщину. – Сэмми улыбнулся. – Видишь ли, Джонни, женщины и любовь – это как война. За них нужно сражаться и побеждать в сражении. И это касается вообще всего, чего-либо стоящего в этой жизни. – Он опять улыбнулся. – Я знаю, ты любишь Стефани. Я знаю, что Стефани кроме тебя никогда никого не любила.
– Но тогда у нее странная манера проявлять свою любовь, – запальчиво ответил Джонни.
– Да нет же. Как ты думаешь, почему она одинока? Вовсе не из-за недостатка поклонников, уверяю тебя. – Он нежно похлопал Джонни по коленке. – Дурак ты зеленый! Ты никогда об этом не задумывался?
– О чем?
– Что все это время – сколько уже? Пять лет? – она ждала тебя!
Джонни онемел.
Сэмми кивнул.
– Послушай моего совета. Возвращайся в свой отель, поживи там несколько дней. Походи по музеям, выставкам. Дай Стефани время немного прийти в себя. – Его внезапно увлажнившиеся глаза смотрели вдаль. – Ей нужно время, Джонни. Время разобраться в себе.
– У нее было достаточно времени для этого, – с горячностью возразил Джонни.
– Молодой человек, – по голосу Сэмми было понятно, что он рассердился, – проснитесь и услышьте музыку! В жизни приходится учиться наклоняться в направлении ветра. Неужели ты не понимаешь, что, если сейчас сдашься, ты упустишь свой единственный и последний шанс на настоящую любовь и счастье?
Джонни ухмыльнулся.
– Настоящая любовь! Это только в романах и душещипательных фильмах бывает. Сэмми схватил его за руку.
– Ты хороший парень, Джонни Стоун, – проговорил он тихо. – Немного ненормальный, но хороший. Но пора тебе уже повзрослеть! – Глаза старика полыхнули огнем. – Не бросайся своим счастьем – слишком горько будешь об этом сожалеть потом!
15
Нью-Йорк
Винетт Джонс заложила страницу в Откровении Святого Иоанна красной атласной ленточкой. Затем она закрыла Библию в красном виниловом переплете – самое ценное из принадлежащего ей на этой земле (после Джованды, разумеется), – которая всегда была при ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Поблагодарив его кивком головы, Джонни принялся за свой уже третий бокал. Откинувшись на подушки, он размышлял. Он уже начал сомневаться, стоило ли вообще приходить сюда. Он чувствовал себя оскорбленным, он впал в депрессию, и ему было очень жаль себя. Может, правильнее было бы зализывать раны в одиночестве? Но сейчас поздно раздумывать. Он уже здесь и уже успел излить душу. И ничего в этом не было зазорного. Ничего такого. У него были все основания для обиды – разве он не спешил, не тащился шесть тысяч миль – ну, что-то около того? И для чего? Чтобы ему , доброму самаритянину, фигурально выражаясь, дали пинка под зад?
Он сердито отхлебнул из бокала.
– До того как вы примете какое-нибудь поспешное, необдуманное решение, почему бы вам не выждать пару деньков, пока вы оба слегка не охладите свой пыл? – предложил Сэмми.
Джонни уставился на него.
– Зачем? – спросил он агрессивно. – Чтобы доставить ей удовольствие еще раз дать мне пинка?
– У нее сейчас трудное время, – вздохнул Сэмми. – И ты это знаешь.
– Да, – с лающим смехом согласился Джонни. – Сначала жизнь – сплошное дерьмо, а потом мы умираем. Я одно могу сказать. С меня довольно.
Жестом каратиста он поднес руку к горлу и опять откинулся на спинку дивана, уставившись в бокал.
Сэмми посмотрел на него долгим, пристальным взглядом. Затем, снова подойдя к французским дверям, отодвинул кружево занавески, чтобы взглянуть на тротуар на противоположной стороне улицы.
– Ты только посмотри на них!
Сердитый и в то же время мечтательный голос Сэмми заставил Джонни поднять глаза.
– Носятся туда-сюда, как будто весь мир горит! Никогда не остановятся, чтобы почувствовать жизнь. Сорок два года назад, когда я сюда переехал, люди прогуливались . Вон на тех скамейках сидели влюбленные. Они украдкой целовались, смотрели друг на друга застенчиво, как будто хотели, чтобы никто не узнал об их любви. А теперь? Сплошная гонка, гонка и еще раз гонка. Жалеют времени даже шляпу приподнять, когда здороваются. В автобусах никто женщине места не уступит. Никто не общается . – Сэмми отпустил занавеску и повернулся к Джонни. – Никто не слушает .
– Зачем вы мне это говорите? – мрачно улыбнулся Джонни. – Я пытался общаться. Черт возьми, я перся сюда из этого проклятого Ливана, именно чтобы общаться !
– А ты слушал ? Я имею в виду, по-настоящему слушал? – Сэмми с сомнением покачал головой. – Не знаю.
Джонни взорвался.
– Слушал ли я! Да будь все проклято! Я же только что вам рассказал, что она не слушала! Она даже не дала мне объяснить, черт возьми! – С отвращением посмотрев на свой бокал, он со всего размаха запустил им в стенку.
Ударившись, бокал взорвался мелкими осколками, полетели кубики льда.
Сэмми даже бровью не повел.
– Это была ошибка, черт подери! – распаляясь, кричал Джонни, вскакивая на ноги. – Боже мой! Я вовсе не просил Ирва Рубина звонить. Неужели вы думаете, что я бы сказал ему, где меня можно найти, если бы знал, что он попросит интервью? – Он замолчал. На шее от напряжения набухли вены. – Ну что? Вы как думаете?
Сэмми подошел к нему вплотную.
– Мальчик, мальчик, – умиротворяюще произнес он, мягко подталкивая Джонни обратно на диван. – Я знаю, что не сказал бы.
Джонни, не в силах справиться с переполнявшими его чувствами, уткнулся лицом в ладони, качая в отчаянии головой.
Сэмми уселся рядом с ним.
– Может быть, – начал он мягко, – я смогу чем-то помочь. То есть если ты, конечно, пожелаешь выслушать совет от того, кто старше и, возможно, умнее тебя.
Джонни медленно опустил руки.
– Видишь ли, Джонни, – продолжал Сэмми, – ты очень похож на меня в молодости. Ты знаешь об этом? Конечно нет, откуда тебе это знать. Но ты такой же дурак, каким был я. Большой эгоистичный дурак. Каковыми, насколько я понимаю, являются все мужчины вообще.
Джонни молчал.
– Насколько я понял, в последний раз, после вашей ссоры со Стефани, ты просто сдался. Решив, что на этом все кончено, так? – Он поднял седую бровь.
– Так это и было кончено! – упрямо ответил Джонни.
Сэмми хитро улыбнулся.
– Нет, мой мальчик. Нет.
– Но она…
– Да. Ты слушал ушами, вместо того чтобы слушать сердцем . Я именно это имел в виду, когда сказал, что никто больше не слушает .
Джонни глубоко вздохнул.
– Я просто не понимаю этого! – Он расстроенно махнул рукой. – Если кто-то говорит, что больше не хочет видеть, а на самом деле хочет, то зачем он говорит, что не хочет?
– Это одна из восхитительнейших тайн, окутывающих женщину. – Сэмми улыбнулся. – Видишь ли, Джонни, женщины и любовь – это как война. За них нужно сражаться и побеждать в сражении. И это касается вообще всего, чего-либо стоящего в этой жизни. – Он опять улыбнулся. – Я знаю, ты любишь Стефани. Я знаю, что Стефани кроме тебя никогда никого не любила.
– Но тогда у нее странная манера проявлять свою любовь, – запальчиво ответил Джонни.
– Да нет же. Как ты думаешь, почему она одинока? Вовсе не из-за недостатка поклонников, уверяю тебя. – Он нежно похлопал Джонни по коленке. – Дурак ты зеленый! Ты никогда об этом не задумывался?
– О чем?
– Что все это время – сколько уже? Пять лет? – она ждала тебя!
Джонни онемел.
Сэмми кивнул.
– Послушай моего совета. Возвращайся в свой отель, поживи там несколько дней. Походи по музеям, выставкам. Дай Стефани время немного прийти в себя. – Его внезапно увлажнившиеся глаза смотрели вдаль. – Ей нужно время, Джонни. Время разобраться в себе.
– У нее было достаточно времени для этого, – с горячностью возразил Джонни.
– Молодой человек, – по голосу Сэмми было понятно, что он рассердился, – проснитесь и услышьте музыку! В жизни приходится учиться наклоняться в направлении ветра. Неужели ты не понимаешь, что, если сейчас сдашься, ты упустишь свой единственный и последний шанс на настоящую любовь и счастье?
Джонни ухмыльнулся.
– Настоящая любовь! Это только в романах и душещипательных фильмах бывает. Сэмми схватил его за руку.
– Ты хороший парень, Джонни Стоун, – проговорил он тихо. – Немного ненормальный, но хороший. Но пора тебе уже повзрослеть! – Глаза старика полыхнули огнем. – Не бросайся своим счастьем – слишком горько будешь об этом сожалеть потом!
15
Нью-Йорк
Винетт Джонс заложила страницу в Откровении Святого Иоанна красной атласной ленточкой. Затем она закрыла Библию в красном виниловом переплете – самое ценное из принадлежащего ей на этой земле (после Джованды, разумеется), – которая всегда была при ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137