«А... Мод Кинг». Он помолчал – этакий невинный, круглолицый агнец с ямочками – потом добавил: «Несчастный случай может произойти с каждым».
Я слышал о Мот Кинг: она была эксцентричной богатой вдовой из породы тех, кого газеты любят называть «взбалмошными наследницами», и Гастон Минз сумел втереться к ней в доверие, отогнав нескольких хулиганов, пристававших к ней на углу в Лупе.Он стал ее финансовым советчиком и обманом выманил у нее, как предполагали, сто пятьдесят тысяч долларов, перед тем как повезти ее на охоту в Северную Каролину, где миссис Кинг была «случайно» застрелена насмерть.
Кажется, Минз оставил пистолет, из которого они вместе стреляли по целям, в развилине дерева, а сам отправился выпить ключевой воды. Каким-то образом в его отсутствие пистолет выстрелил, и пуля пробила голову миссис Кинг позади левого уха. Суд присяжных Северной Каролины оправдал Минза, чикагская же пресса – нет.
– Очевидно, Минзу не раз приходилось обманывать богатых, привлекательных женщин, – сказал я.
Улыбка, появившаяся на ее лице, была так же многогранна, как и сверкающий камень, оседлавший ее плавно двигающуюся грудь.
– Вы хотите сказать, богатых, привлекательных женщин не первой молодости?
– Ну что вы! Помню, я видел фотографию Мод Кинг – она выглядела совсем не старше вас. То есть совсем не старой.
– Вы очень дипломатичны, Нейт. Но я же по крайней мере на десять лет старше вас...
– Дело в том, – сказал я, – что Минз и раньше нацеливался на женщин, обладающих состоянием. Вы уверены, что он вас не разыскивал?
– Конечно уверена. Я сама позвонила ему, и он пришел сюда, в мой дом.
– Когда это было?
– Четвертого марта.
Черт, это произошло еще за несколько дней до того, как я занялся эти делом.
Она подняла руку и указала на что-то в глубине дома:
– На этом этаже есть гостиная с внутренним балконом. Я встретилась с Минзом в ней, в то время как Элизабет По, моя подруга – репортер из «Пост», – спряталась на этом балконе с револьвером.
По тому, как блеснули ее глаза, я понял, что она неравнодушна к интригам.
– Я прямо его спросила, знает ли он что-нибудь о похищении сына Линдбергов. Он ответил без колебаний: «Представьте себе, знаю, а что?» Мне следовало спросить его, правда ли, что его любимый цвет синий.
– Эвелин, профессионального жулика трудно вывести из равновесия. Таких людей ничем не проймешь.
– Возможно. Но как бы там ни было, я рассказала ему о своем беспокойстве за судьбу ребенка и о своем сочувствии Линдбергам, сказала, что хочу помочь родителям вернуть своего ребенка. Потом я спросила, что ему известно о похищении, предупредив, что если он вздумает хитрить, то я позабочусь, чтобы его посадили в тюрьму.
Она старалась казаться жесткой и строгой, но это получалось у нее не более убедительно, чем история Минза о пистолете, оставленном в развилине дерева.
– Он сказал, что не обвиняет меня за скептическое отношение к нему, что он совершил почти все грехи, которые существуют под солнцем. Но затем он сказал то, что меня убедило.
– Что же это было?
– Он сказал: «О деле Линдберга мне многое известно, но до сих пор я не обратился в полицию или в прессу из-за той паутины лжи, какой была до недавнего времени моя жизнь». Эта фраза меня поразила: «Паутина лжи».
– Жулики всегда умели жонглировать словами, Эвелин.
– Он утверждал, что примерно за десять дней до нашей встречи в одном из заведений, нелегально торгующем спиртными напитками в Нью-Йорке, случайно столкнулся со своим сокамерником из Атланты. Этот старый приятель спросил Минза, как тот утверждал, не хочет ли он сыграть роль посредника в переговорах о выкупе за ребенка одной известной личности, похищение которого должно состояться в районе первого марта.
– Минз говорил, что его приятель конкретно называл имя Линдберга?
– Минз утверждал, что ему сказали только, что это будет «грандиозное похищение». Однако Минз отказался от этого предложения, заявив, что похищение людей – это то преступление, с которым он не хочет иметь ничего общего.
Огонь в камине затрещал.
Я сел боком и посмотрел прямо на нее, чтобы отвлечь ее внимание от камина.
– Значит, когда о похищении сына Линдбергов начали сообщать по радио и в газетах, Минз решил, что это и есть то «грандиозное похищение», о котором упоминал его приятель?
Она кивнула; ее глаза не мигая смотрели в мою сторону, в них отражался огонь камина, как отражался он от камня на ее груди.
– Минз утверждал, что связался с несколькими известными людьми в Вашингтоне, включая полковника Гаггенхейма, но ничего добиться не смог. На Минза смотрели, как на волка, прикидывающегося овечкой. Позднее, поговорив с полковником Гаггенхеймом и с одним известным здесь судьей, я убедилась, что он говорил правду.
Я уже давным-давно потерял счет полковникам, имеющим отношение к этому делу.
– Минз сказал, что может связаться со своим старым сокамерником, и я настоятельно попросила его сделать это. На следующее утро он сказал мне, что ему удалось встретиться с этим своим другом, который, несомненно, является «главарем банды, похитившей сына Линдбергов» и желает скорее начать переговоры о возвращении ребенка. После этого начался целый ряд встреч, в том числе в присутствии Джерри Ланда, который выступал в роли посредника между Минзом и похитителями.
Джерри Ланд, или адмирал Эмори С. Ланд, являлся родственником Линдберга; он и передавал Слиму, как идут дела у миссис Мак-Лин и Минза.
– Так каково же положение на сегодня? – спросил я.
– В прошлый понедельник я дала Минзу большую картонную коробку, заполненную купюрами достоинством в пять, десять и двадцать долларов.
– Вы уже дали их ему?
Она кивнула:
– Сто тысяч долларов.
Я вздохнул.
– Вы видели его после этого?
– О да. Он с семьей живет в Чеви-Чейсе. У него жена и сын. Знаете, он сказал, что именно его сын побудил его к участию в этом деле. Говорит, что надеется, что сможет искупить грехи прошлого и сделать так, чтобы его сын гордился им.
– Да, конечно, это очень трогательно. Но это было несколько дней назад. Он переслал этот выкуп банде? Ребенка он, конечно, вам еще не передал.
– Это скоро должно произойти. Завтра я выезжаю в Фар-Вью – туда похитители согласились доставить ребенка. Минз встретит меня там.
– Где находится Фар-Вью и что это такое?
– Это моя родина в сельской местности, в Мэриленде. Я договорилась со своим приятелем-врачом, что для тех, кто будет интересоваться, я в течение следующих нескольких дней или недели буду проходить курс лечения покоем в одной из клиник Балтимора.
– Во всем этом много интриги, не так ли?
Она покачала головой и усмехнулась:
– Да, этого хватает. Минз настаивает, чтобы мы использовали кодовые названия и номера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Я слышал о Мот Кинг: она была эксцентричной богатой вдовой из породы тех, кого газеты любят называть «взбалмошными наследницами», и Гастон Минз сумел втереться к ней в доверие, отогнав нескольких хулиганов, пристававших к ней на углу в Лупе.Он стал ее финансовым советчиком и обманом выманил у нее, как предполагали, сто пятьдесят тысяч долларов, перед тем как повезти ее на охоту в Северную Каролину, где миссис Кинг была «случайно» застрелена насмерть.
Кажется, Минз оставил пистолет, из которого они вместе стреляли по целям, в развилине дерева, а сам отправился выпить ключевой воды. Каким-то образом в его отсутствие пистолет выстрелил, и пуля пробила голову миссис Кинг позади левого уха. Суд присяжных Северной Каролины оправдал Минза, чикагская же пресса – нет.
– Очевидно, Минзу не раз приходилось обманывать богатых, привлекательных женщин, – сказал я.
Улыбка, появившаяся на ее лице, была так же многогранна, как и сверкающий камень, оседлавший ее плавно двигающуюся грудь.
– Вы хотите сказать, богатых, привлекательных женщин не первой молодости?
– Ну что вы! Помню, я видел фотографию Мод Кинг – она выглядела совсем не старше вас. То есть совсем не старой.
– Вы очень дипломатичны, Нейт. Но я же по крайней мере на десять лет старше вас...
– Дело в том, – сказал я, – что Минз и раньше нацеливался на женщин, обладающих состоянием. Вы уверены, что он вас не разыскивал?
– Конечно уверена. Я сама позвонила ему, и он пришел сюда, в мой дом.
– Когда это было?
– Четвертого марта.
Черт, это произошло еще за несколько дней до того, как я занялся эти делом.
Она подняла руку и указала на что-то в глубине дома:
– На этом этаже есть гостиная с внутренним балконом. Я встретилась с Минзом в ней, в то время как Элизабет По, моя подруга – репортер из «Пост», – спряталась на этом балконе с револьвером.
По тому, как блеснули ее глаза, я понял, что она неравнодушна к интригам.
– Я прямо его спросила, знает ли он что-нибудь о похищении сына Линдбергов. Он ответил без колебаний: «Представьте себе, знаю, а что?» Мне следовало спросить его, правда ли, что его любимый цвет синий.
– Эвелин, профессионального жулика трудно вывести из равновесия. Таких людей ничем не проймешь.
– Возможно. Но как бы там ни было, я рассказала ему о своем беспокойстве за судьбу ребенка и о своем сочувствии Линдбергам, сказала, что хочу помочь родителям вернуть своего ребенка. Потом я спросила, что ему известно о похищении, предупредив, что если он вздумает хитрить, то я позабочусь, чтобы его посадили в тюрьму.
Она старалась казаться жесткой и строгой, но это получалось у нее не более убедительно, чем история Минза о пистолете, оставленном в развилине дерева.
– Он сказал, что не обвиняет меня за скептическое отношение к нему, что он совершил почти все грехи, которые существуют под солнцем. Но затем он сказал то, что меня убедило.
– Что же это было?
– Он сказал: «О деле Линдберга мне многое известно, но до сих пор я не обратился в полицию или в прессу из-за той паутины лжи, какой была до недавнего времени моя жизнь». Эта фраза меня поразила: «Паутина лжи».
– Жулики всегда умели жонглировать словами, Эвелин.
– Он утверждал, что примерно за десять дней до нашей встречи в одном из заведений, нелегально торгующем спиртными напитками в Нью-Йорке, случайно столкнулся со своим сокамерником из Атланты. Этот старый приятель спросил Минза, как тот утверждал, не хочет ли он сыграть роль посредника в переговорах о выкупе за ребенка одной известной личности, похищение которого должно состояться в районе первого марта.
– Минз говорил, что его приятель конкретно называл имя Линдберга?
– Минз утверждал, что ему сказали только, что это будет «грандиозное похищение». Однако Минз отказался от этого предложения, заявив, что похищение людей – это то преступление, с которым он не хочет иметь ничего общего.
Огонь в камине затрещал.
Я сел боком и посмотрел прямо на нее, чтобы отвлечь ее внимание от камина.
– Значит, когда о похищении сына Линдбергов начали сообщать по радио и в газетах, Минз решил, что это и есть то «грандиозное похищение», о котором упоминал его приятель?
Она кивнула; ее глаза не мигая смотрели в мою сторону, в них отражался огонь камина, как отражался он от камня на ее груди.
– Минз утверждал, что связался с несколькими известными людьми в Вашингтоне, включая полковника Гаггенхейма, но ничего добиться не смог. На Минза смотрели, как на волка, прикидывающегося овечкой. Позднее, поговорив с полковником Гаггенхеймом и с одним известным здесь судьей, я убедилась, что он говорил правду.
Я уже давным-давно потерял счет полковникам, имеющим отношение к этому делу.
– Минз сказал, что может связаться со своим старым сокамерником, и я настоятельно попросила его сделать это. На следующее утро он сказал мне, что ему удалось встретиться с этим своим другом, который, несомненно, является «главарем банды, похитившей сына Линдбергов» и желает скорее начать переговоры о возвращении ребенка. После этого начался целый ряд встреч, в том числе в присутствии Джерри Ланда, который выступал в роли посредника между Минзом и похитителями.
Джерри Ланд, или адмирал Эмори С. Ланд, являлся родственником Линдберга; он и передавал Слиму, как идут дела у миссис Мак-Лин и Минза.
– Так каково же положение на сегодня? – спросил я.
– В прошлый понедельник я дала Минзу большую картонную коробку, заполненную купюрами достоинством в пять, десять и двадцать долларов.
– Вы уже дали их ему?
Она кивнула:
– Сто тысяч долларов.
Я вздохнул.
– Вы видели его после этого?
– О да. Он с семьей живет в Чеви-Чейсе. У него жена и сын. Знаете, он сказал, что именно его сын побудил его к участию в этом деле. Говорит, что надеется, что сможет искупить грехи прошлого и сделать так, чтобы его сын гордился им.
– Да, конечно, это очень трогательно. Но это было несколько дней назад. Он переслал этот выкуп банде? Ребенка он, конечно, вам еще не передал.
– Это скоро должно произойти. Завтра я выезжаю в Фар-Вью – туда похитители согласились доставить ребенка. Минз встретит меня там.
– Где находится Фар-Вью и что это такое?
– Это моя родина в сельской местности, в Мэриленде. Я договорилась со своим приятелем-врачом, что для тех, кто будет интересоваться, я в течение следующих нескольких дней или недели буду проходить курс лечения покоем в одной из клиник Балтимора.
– Во всем этом много интриги, не так ли?
Она покачала головой и усмехнулась:
– Да, этого хватает. Минз настаивает, чтобы мы использовали кодовые названия и номера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146