– Там кто-то есть!
По Джером Авеню по направлению к нам шел невысокий, смуглый мужчина, прикрывая лицо носовым платком.
Кондон быстро вылез из машины и пошел к мужчине.
Мужчина шел к нему.
И прошел мимо профессора.
Кондон повернулся и встал посередине тротуара, почесывая голову и глядя вслед удаляющемуся прохожему. Потом старик посмотрел в мою сторону, пожал плечами и снова пошел к железным воротам, где снова принялся расхаживать взад и вперед.
В половине десятого я забеспокоился. Начал думать, что ничего не произойдет и возможно потому, что я поехал с ним. Еще мне было интересно, где прячется человек Уилсона; я полагал, что Уилсон поставил одного или нескольких человек следить за домом Кондона и что за нами должны были следить. Однако тот, кто за нами следил, был, вероятно, чертовски хорошим шпиком, поскольку я не чувствовал его присутствия. Здесь были только я, Кондон, ночь, ветер и половина покойников Бронкса.
Кондон стоял спиной к железным воротам, слегка покачиваясь на каблуках.
И в этот момент, словно в фильме о доме с привидениями, через железные ворота к профессору вытянулась рука.
Я подался вперед, хотел уже окликнуть его, но профессор снова начал ходить взад и вперед по площади перед воротами. Он отошел от руки довольно далеко и смотрел во все стороны, кроме той, где была рука.
Неожиданно рука исчезла только для того, чтобы через несколько секунд высунуться снова с чем-то белым. Этот белый предмет затрепетал в воздухе, как птица. Рука размахивала белым платком. Кто бы там ни находился за воротами, он отчаянно пытался привлечь внимание профессора, не окликая его.
В конце концов Кондон заметил это и быстро подошел к воротам, где начал разговаривать с кем-то, стоящим за ними. Я опустил стекло на своей и два стекла на другой стороне, но ничего не услышал, кроме шума ветра.
Они проговорили примерно две минуты, и неожиданно Кондон попятился от ворот.
Я услышал, как он крикнул:
– Нет!
Я положил руку на рукоятку пистолета.
Затем я увидел фигуру человека в темном пальто и шляпе, который перелез через ворота, спрыгнул и приземлился почти у ног Кондона. Несколько мгновений двое мужчин смотрели друг на друга – один стоя, другой – припав к земле, словно кошка.
– Это слишком опасно! – сказал мужчина и бросился бежать. Почти на голову меньше Кондона, мужчина побежал по диагонали через улицу почти передо мной, однако я не видел его лица, скрытого опущенными полями темной фетровой шляпы.
У ворот появился кладбищенский сторож – видимо, его присутствие напугало мужчину в темном пальто – и закричал:
– Эй! Что здесь происходит?
Однако Кондон не обратил на это внимания. Старик побежал через улицу за мужчиной. Я видел их обоих и мог присоединиться к преследованию, однако профессор бегал хорошо, и я предпочел остаться сторонним наблюдателем.
Мужчина побежал на север к парку, Кондон преследовал его с криком:
– Эй! Вернитесь! Не будьте трусом!
Мужчина остановился, повернулся и стал ждать Кондона. Они углубились в парк всего на несколько сот футов. Сторож не захотел даже выйти из-за ворот; он остался внутри охранять мертвых. Кондон и его визави оживленно разговаривали у группы деревьев возле небольшого домика садовника, перед которым стояла скамья.
Кондон указал на скамью, мужчина подумал немного и сел. Кондон сел рядом.
Они сидели и разговаривали. Прошло довольно много времени.
Я подумывал о том, чтобы выйти из машины, пробраться через деревья и кусты и подслушать их, но отбросил эту мысль. Приятели этого мужчины могли наблюдать за мной, и я мог испортить все дело. К тому же я прекрасно видел Кондона и мужчину в темном пальто и в случае необходимости мог достичь их в считанные секунды.
Но ничего не происходило. Они просто сидели и разговаривали.
А я продолжал томиться, положив пистолет на колени и оглядываясь по сторонам, надеясь заметить хоть кого-нибудь еще: похитителей, сотрудников министерства финансов, случайных свидетелей – кого угодно. В эту ночь весь Бронкс был, как кладбище Вудлоун.
В конце концов, спустя целую вечность они встали.
И пожали друг другу руки.
Мужчина в темном пальто повернулся и пошел на север, исчезнув в лесистом парке. Кондон проводил его взглядом и медленным шагом пошел к машине. Он улыбался.
– Думаю, все прошло хорошо, – сказал он, садясь в машину.
– Я бы открыл для вас дверцу, – сказал я, – но мои руки онемели от холода. Вы проговорили с этим парнем больше часа.
– Больше не осталось никаких сомнений, – сказал он. – Мы имеем дело с теми, кто нам нужен. С теми, у кого находится ребенок. Теперь его возвращение лишь вопрос времени.
– И денег. Вы не подозреваете, как близко я был к тому, чтобы к вам подкрасться. Мне нужно было схватить этого сукиного сына.
– Ну и что бы из этого вышло? Вы бы только все испортили!
– Возможно, – сказал я. – Но мне начинает казаться, что эти ублюдки водят нас за нос. Вы знаете, что этот ребенок может быть уже мертвым?
Кондон побледнел, но быстро пришел в себя, под его моржовыми усами заиграла глупая улыбка.
– Нет, нет. Все хорошо. Ребенка кормят согласно диете.
Когда мы ехали к нему домой, возбужденный Кондон оживленно рассказывал Мне о своей встрече с человеком, который представился ему как «Джон». Потом он рассказал о ней Брекинриджу и на следующий день Линдбергу. Я выслушал его рассказ три раза, и каждый раз он немного отличался от предыдущего.
Мужчина в темном пальто и в темной фетровой шляпе прижимал к своему лицу белый платок, когда разговаривал с профессором через решетку железных ворот.
– Деньги у вас с собой? – спросил мужчина.
– Нет, – сказал Кондон. – Я не смогу принести денег, пока не увижу свертка.
Разумеется, под «свертком» профессор подразумевал ребенка.
В этот момент тишину ночи нарушил треск ломающейся ветки, напугавшей обоих мужчин.
– Коп! – воскликнул мужчина. – Вы привезли его с собой!
В этот момент мужчина забрался на ворота и несколько мгновений взирал на Кондона без платка на лице.
– Вы привели конов!
– Нет! Я ни за что бы не сделал этого...
– Это слишком опасно!
Я прервал Кондона и попросил его описать мужчину.
– Я видел его лишь несколько мгновений, – сказал Кондон.
– Но вы сидели и разговаривали с ним целый час!
– В темноте. К тому же шляпа его была опущена, а воротник пальто поднят, – заметил Кондон. – Но я осмелюсь сказать, что рост у него около пяти футов восьми дюймов, возраст – от тридцати до тридцати пяти, вес – вероятно, около ста пятидесяти фунтов. Волосы светлые или каштановые.
– Вы сказали, что он не снимал шляпы.
– Да, но цвет я смог определить по его бакенбардам и волосам вокруг ушей. У него были миндалевидные глаза, как у китайца.
– Какой-нибудь особенности его речи вы не заметили?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146