– Что означает, черт возьми, «Черная Мария»? – спросил Питере, заядлый курильщик с каштановыми волосами, румяными щеками и постоянно нахмуренным выражением лица человека, опасающегося, что его в любую минуту могут охмурить люди более толковые, чем он. Что, впрочем, случалось довольно часто.
– Стадна семь карт, – сказал я. – Крупная пика, выпавшая на нераскрытые карты, разбивает кон.
– О, – сказал Питерс и затянулся.
Диксон, кажется, умел играть. С деланно безразличным видом он разглядывал свои карты. Вполне возможно, что одна из нераскрытых у него была пиковым тузом. Харрисон был самым молодым из игравших; он играл и проигрывал, не делая никаких комментариев.
Едва я закончил сдавать, как в гараж решительным шагом вошел полковник Брекинридж. Это олицетворение достоинства был в одном халате, со следами от носков на голых, белых, волосатых ногах.
– Геллер, – проговорил он с облегчением. – Вы еще здесь?
Обычно к девяти часам я уже выезжал в Принстон в старой колымаге, которую мне предоставил Линдберг. Однако в тот вечер я задержался, чтобы обставить этих провинциальных копов.
– Да, – сказал я, глядя на свои две розданные нераскрытыми карты. Дама пик. Отлично. – Что вам нужно?
– Вы, – сказал он, потом грубо схватил меня за руку и оттащил от стола.
– Эй! – воскликнул я, роняя свои карты.
– Пойдемте, – сказал он, и мне пришлось последовать за ним в дом, оставив и карты, и деньги в гараже.
– Я выигрывал, – возмущенно проговорил я. – И мог выиграть еще три бакса...
– Успокойтесь, – сказал он. – Я хочу, чтобы вы были полковником Линдбергом.
– Что?!
Брекинридж подвел меня к телефону в коридоре недалеко от кабинета Линдберга. Трубка была снята с рычага.
– На линии сейчас какой-то пожилой человек по имени доктор Джон Кондон, – сказал он. – Он утверждает, что получил адресованное ему письмо с приложением для полковника Линдберга.
– Ну и что? – Подобные звонки раздавались достаточно часто.
– Доктор Кондон говорит, что не уверен в подлинности этого письма. Он допускает, что его отправил какой-нибудь шутник или чудак. Однако недавно он написал письмо в выходящую в Бронксе газету «Хоум Ньюз», в котором предлагал тысячедолларовое вознаграждение тому, кто вернет маленького Чарли домой живым и невредимым. Письмо напечатали, и он думает, что это может быть ответом на него.
– Что еще за «Хоум Ньюз»? Должно быть, какая-нибудь низкопробная провинциальная газетенка?
Брекинридж пожал плечами:
– Так оно и есть.
– Ну тогда маловероятно, что похитители заметили в ней это письмо.
– Я знаю, но этот человек не шутит. Он профессор Фордхемского университета. Во всяком случае, он так говорит. Он дал мне некоторые сведения о себе и перечислил свои звания, что прозвучало довольно правдоподобно.
Я фыркнул.
– Но, – продолжал Брекинридж, – он отказывается сообщить еще что-нибудь, пока ему не предоставят возможность поговорить с самим полковником Линдбергом, которого я не собираюсь беспокоить... Чарли впервые за несколько ночей смог заснуть.
– О! Ну ладно. Конечно, я разыграю из себя Линд и.
Брекинридж улыбнулся.
– Спасибо, Геллер. Вы знаете, что полковник хочет, чтобы к каждой версии, к каждому звонку относились серьезно.
– Разумеется, – сказал я, поднимая трубку. Пропала дама пик. Проклятие!
– Говорит полковник Линдберг. Что случилось?
– Ах, полковник! Я так рад слышать вас! Я только что получил письмо, которое может иметь для вас большое значение.
У него был мелодичный голос, однако он говорил очень громко.
– Вам всегда приносят почту в полночь, профессор?
– Я пришел домой только в десять – сегодня я вел занятия. Я просмотрел около двадцати писем, прежде чем наткнулся на это. Вам прочитать его?
– Пожалуйста, профессор.
Все тем же напыщенным тоном он продолжал:
– В нем говорится – мне придется еще учитывать орфографические ошибки и плохой синтаксис – в нем говорится: «Дорогой сэр, если вы желаете действовать в качестве посредника в деле Линдберга, то, пожалуйста, строго соблюдайте указания. Передайте приложенное письмо лично в руки мистеру Линдбергу. В нем он найдет все разъяснения. Никому не рассказывайте о письме. Как только мы узнаем, что пресса или полиция уведомлены, все наши условия автоматически аннулируются, и это еще больше задержит возвращение ребенка домой». Ужасная орфография!
– Там есть еще что-нибудь?
– Да.
– В таком случае вначале, пожалуйста, прочитайте все письмо, профессор. Оценивать его орфографию будете потом.
– Да, конечно. "После того как вы получите деньги от мистера Линдберга, поместите в нью-йоркскую газету «Америкэн» два слова: «деньги приготовлены».
Я прикрыл рукой трубку и обратился к Брекинриджу:
– Мне кажется, этот старик просто ищет способ легко заработать.
– "После этого мы дадим вам дальнейшие указания, – продолжал Кондон. – Не бойтесь, мы не охотимся за вашей тысячей – оставьте ее у себя". Они имеют в виду тысячу долларов, которую я пообещал за благополучное возвращение ребенка в своем письме в выходящую в Бронксе газету «Хоум Ньюз». Я конечно предложил бы больше, но это все, что я смог накопить в надежде, что любящая мать вновь обретет свое дитя.
– Вы очень великодушны, – сказал я, подавив зевок.
– "Только действуйте строго в соответствии с нашими указаниями, – продолжал он. – Будьте дома каждый вечер с шести до двенадцати часов". Вот это последнее мне не совсем понятно.
– Как оно подписано?
– Здесь стоит знак мафии.
Правильно.
– Вы уверены, профессор?
– На письме есть штемпель с надписью: «Почтовое отделение Нью-Йорк». Оно пришло в длинном белом конверте. Внутри находился такой же белый конверт, но поменьше, на котором написано: «Дорогой сэр! Пожалуйста, передайте вложенное письмо полковнику Линдбергу. В интересах мистера Линдберга не извещать полицию». Я не вскрывал этого приложенного письма, сэр.
Надутый осел.
– Что ж, вскройте и прочитайте его мне.
В трубке послышался треск разрываемого конверта, похожий на звуковой эффект радиопрограммы.
– "Дорогой сэр, – начал читать он, – мистер Кондон может действовать в качестве посредника. Вы можете дать ему семьдесят тысяч долларов".
Я чуть вскинул голову: сумма – семьдесят тысяч – совпала; вначале они потребовали пятьдесят тысяч, но в последнем письме была та же новая сумма – семьдесят тысяч.
– "Сделайте для денег один пакет, – читал он. – Его размеры должны быть..." Здесь есть рисунок коробки, полковник. Указаны ее размеры – 6х7х14 дюймов. Мне продолжать читать письмо?
Нет, встань на голову и начинай свистеть, тупица.
– Пожалуйста, – сказал я.
– Дальше говорится: «Мы уже уведомили вас, в каких купюрах должны быть деньги. Не пытайтесь подстроить какую-нибудь ловушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146