Возможно, люди Капоне.
– Вашим делом занимаются Айри и Уилсон – они знают Капоне лучше, чем я.
– Они не из Чикаго. И они не полицейские с улицы. Они не знают так, как вы, породу жуликов, к помощи которых может прибегнуть Капоне. Нейт, нам нужен ваш опыт.
Я был польщен и ничего не мог с этим поделать. Линди вел себя неразумно во многих отношениях, но по-прежнему оставался Линди. Сказать ему «нет» было все равно, что сказать «нет» «дяде Сэму».
– Нет, – сказал я.
У него задергалась щека, в глазах появилось отчаяние.
– Пожалуйста, останьтесь хотя бы до того, как мы осуществим задуманное с участием Кондона. Ждать осталось уже немного.
Я вздохнул.
– Ладно. Почему бы и не остаться. Это по крайней мере веселее, чем охотиться за карманниками на вокзалах.
Он протянул руку, и я пожал ее. Вэхгуш зарычал на меня.
* * *
Часы в столовой пробили семь тридцать, и еще через тридцать секунд позвонили.
– Это они, – сказал Брекинридж, вставая. Лицо у него напряглось, глаза стали жесткими.
– Может быть, мне открыть дверь, – сказал Кондон. Глаза у него были растерянными.
– Хорошая мысль, – сказал я.
Кондон двигался довольно быстро для своей массы и своего возраста, я пошел следом за ним, Брекинридж не отставал от меня. Пистолет девятого калибра у меня под мышкой составил нам компанию.
Словно бездарный актер в плохой пьесе, старый профессор распахнул дверь: на крыльце стояли еще двое участников нашей маленькой мелодрамы.
– Здорово, док, – сказал старший из мужчин. – Мы решили зайти и узнать, что нового в нашем деле.
– Да, – сказал тот, что помладше и пониже. – Как дела?
Это были Макс Розенхайн, владелец ресторана, и Милтон Гаглио, торговец тканями и одеждой, приятели профессора.
– А, мои друзья! – воскликнул Кондон, вытянув руки. – Как я рад вас видеть! Прошу вас, входите.
Они вошли; лица их исказились нервными улыбками, когда они увидели меня. Я закрыл дверь, точнее захлопнул ее.
– Джентльмены, – сказал полковник Брекинридж, – мы благодарны вам за участие и интерес, которые вы проявляете к этому делу, но...
– Но убирайтесь отсюда ко всем чертям, – закончил я за него.
– Мистер Геллер! – сказал Кондон. – Я не допущу сквернословия и грубого поведения в своем доме!
– Да замолчите вы, – сказал я ему и обратился к тем двоим: – Вы тупицы, мы с минуты на минуту ожидаем известия от похитителей. Это для вас что, радио-шоу, что ли?
Мужчины проглотили слюну и обменялись смущенными взглядами.
Кондон злобно посмотрел на меня.
– В самом деле, детектив Геллер. Ваше поведение выходит из рамок допустимого.
В ответ я только пренебрежительно фыркнул. Потом сказал двум болванам-приятелям:
– Если похитители, как я подозреваю, наблюдают за этим домом, ожидая удобного момента, чтобы сделать свой ход, то вы, два дурака, отпугнули их.
– Мы не хотели делать ничего плохого... – начал Гаглио.
– Мы не думали... – сказал Розенхайн.
– Конечно, – сказал я, и в этот момент раздался звонок у двери.
Мы стояли, скучившись, словно совещающиеся на поле игроки, и выпученными глазами смотрели друг на друга, только среди нас не было ведущего игрока.
Поэтому я взял игру на себя. Резким шепотом я сказал:
– Все, кроме профессора, отправляйтесь в гостиную. Немедленно! И ведите себя тихо.
Надо отдать им должное, они поступили так, как я сказал.
Кондон посмотрел на меня. Глаза его были колючими, как никогда. Я встал спиной к стене слева от двери и вытащил пистолет из кобуры; кивнул ему. Он кивнул мне в ответ, сделал глотательное движение и открыл дверь.
– Вы доктор Кондон?
Выглянув, я увидел стоящего в дверях человека: коротышку в круглых в проволочной оправе очках и с лицом, похожим на мордочку хорька; на нем были кепка и куртка таксиста.
– Я доктор Кондон.
– Держи, приятель.
Сказав это, таксист, или кто он там был, протянул профессору конверт, на конверте были уже знакомые нам, написанные как будто детской рукой печатные буквы и цифры.
Таксист все еще стоял в дверях, по-видимому, он ждал чаевых.
Я вытянул левую руку, схватил его за лацкан куртки, затащил в прихожую и ногой закрыл дверь. Я толкнул его лицом к ближайшей стене и похлопал по нему сверху до низу одной рукой, держа в другой пистолет.
– Эй! – воскликнул он. – Эй! Что это вы еще придумали?
– Ты не вооружен? – сказал я. – Это для начала. Теперь повернись и подними руки. Полковник!
В прихожую вошел Брекинридж, его глаза слегка округлились, когда он увидел, что я наставил пистолет на маленького таксиста.
– Проводите нашего гостя в гостиную, – сказал я. – Он, кажется, без оружия. – Потом спросил таксиста: – Как тебя зовут?
– Перроне, – громко, почти с гордостью проговорил он. Голос его был негодующим, однако глаза смотрели испуганно, словно у загнанного в ловушку зверька.
– Опустите руки, мистер Перроне, и ведите себя хорошо.
Брекинридж без слов завел таксиста в столовую.
Кондон продолжал стоять с письмом в руке и тупо смотрел на него, словно боялся прочитать. Я взял у него конверт, вскрыл его и начал читать про себя. В письме говорилось:
Мистер Кондон.
Мы вам доверяем, но не придем к вам домой: это опасно, даже вы можете не знать, что за вами следит полиция или секретная служба. Выполняйте эти инструкции. Возьмите машину и доедьте до последней станции метро по линии Джерома Ави. В ста футах от последней станции на левой стороне есть пустая сосисочная с большой открытой террасой, в центре террасы под камнем вы найдете письмо.
В этом письме будет сказано, где нас найти.
В этом месте с правого края стояла знакомая подпись в виде связанных друг с другом кругов, и дальше письмо продолжалось:
Действуйте, как сказано.
Через 3/4 часа будьте на месте.
Принесите с собой деньги.
– Можно мне прочитать? – спросил Кондон, и я протянул ему письмо. В конце концов, оно адресовано ему.
Он прочитал его несколько раз и посмотрел на меня с беспокойством в водянисто-голубых глазах:
– Принесите деньги?
– Так в нем написано.
Мы отправились в гостиную. Миссис Кондон в комнате не было, и таксист сидел на кушетке между Гаглио и Розенхайном. Брекинридж мерил комнату шагами. Он схватил письмо, как умирающий от голода человек хватается за горбушку хлеба.
– Принесите деньги! – воскликнул он. – Боже! У нас нет этих чертовых денег...
– Что же нам делать? – с отчаянием в голосе спросил Кондон. – Я полагал, мы продумаем детали обмена денег на ребенка, но теперь...
– Сейчас важно войти с ними в контакт, – сказал я. – Нужно объяснить им, что деньги действительно скоро будут приготовлены. Другого выхода у нас нет.
Кондон качал головой; он казался растерянным и сбитым с толку.
Ну и черт с ним. Я повернулся к сидящему на кушетке таксисту, зажатому с двух сторон дружками Кондона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– Вашим делом занимаются Айри и Уилсон – они знают Капоне лучше, чем я.
– Они не из Чикаго. И они не полицейские с улицы. Они не знают так, как вы, породу жуликов, к помощи которых может прибегнуть Капоне. Нейт, нам нужен ваш опыт.
Я был польщен и ничего не мог с этим поделать. Линди вел себя неразумно во многих отношениях, но по-прежнему оставался Линди. Сказать ему «нет» было все равно, что сказать «нет» «дяде Сэму».
– Нет, – сказал я.
У него задергалась щека, в глазах появилось отчаяние.
– Пожалуйста, останьтесь хотя бы до того, как мы осуществим задуманное с участием Кондона. Ждать осталось уже немного.
Я вздохнул.
– Ладно. Почему бы и не остаться. Это по крайней мере веселее, чем охотиться за карманниками на вокзалах.
Он протянул руку, и я пожал ее. Вэхгуш зарычал на меня.
* * *
Часы в столовой пробили семь тридцать, и еще через тридцать секунд позвонили.
– Это они, – сказал Брекинридж, вставая. Лицо у него напряглось, глаза стали жесткими.
– Может быть, мне открыть дверь, – сказал Кондон. Глаза у него были растерянными.
– Хорошая мысль, – сказал я.
Кондон двигался довольно быстро для своей массы и своего возраста, я пошел следом за ним, Брекинридж не отставал от меня. Пистолет девятого калибра у меня под мышкой составил нам компанию.
Словно бездарный актер в плохой пьесе, старый профессор распахнул дверь: на крыльце стояли еще двое участников нашей маленькой мелодрамы.
– Здорово, док, – сказал старший из мужчин. – Мы решили зайти и узнать, что нового в нашем деле.
– Да, – сказал тот, что помладше и пониже. – Как дела?
Это были Макс Розенхайн, владелец ресторана, и Милтон Гаглио, торговец тканями и одеждой, приятели профессора.
– А, мои друзья! – воскликнул Кондон, вытянув руки. – Как я рад вас видеть! Прошу вас, входите.
Они вошли; лица их исказились нервными улыбками, когда они увидели меня. Я закрыл дверь, точнее захлопнул ее.
– Джентльмены, – сказал полковник Брекинридж, – мы благодарны вам за участие и интерес, которые вы проявляете к этому делу, но...
– Но убирайтесь отсюда ко всем чертям, – закончил я за него.
– Мистер Геллер! – сказал Кондон. – Я не допущу сквернословия и грубого поведения в своем доме!
– Да замолчите вы, – сказал я ему и обратился к тем двоим: – Вы тупицы, мы с минуты на минуту ожидаем известия от похитителей. Это для вас что, радио-шоу, что ли?
Мужчины проглотили слюну и обменялись смущенными взглядами.
Кондон злобно посмотрел на меня.
– В самом деле, детектив Геллер. Ваше поведение выходит из рамок допустимого.
В ответ я только пренебрежительно фыркнул. Потом сказал двум болванам-приятелям:
– Если похитители, как я подозреваю, наблюдают за этим домом, ожидая удобного момента, чтобы сделать свой ход, то вы, два дурака, отпугнули их.
– Мы не хотели делать ничего плохого... – начал Гаглио.
– Мы не думали... – сказал Розенхайн.
– Конечно, – сказал я, и в этот момент раздался звонок у двери.
Мы стояли, скучившись, словно совещающиеся на поле игроки, и выпученными глазами смотрели друг на друга, только среди нас не было ведущего игрока.
Поэтому я взял игру на себя. Резким шепотом я сказал:
– Все, кроме профессора, отправляйтесь в гостиную. Немедленно! И ведите себя тихо.
Надо отдать им должное, они поступили так, как я сказал.
Кондон посмотрел на меня. Глаза его были колючими, как никогда. Я встал спиной к стене слева от двери и вытащил пистолет из кобуры; кивнул ему. Он кивнул мне в ответ, сделал глотательное движение и открыл дверь.
– Вы доктор Кондон?
Выглянув, я увидел стоящего в дверях человека: коротышку в круглых в проволочной оправе очках и с лицом, похожим на мордочку хорька; на нем были кепка и куртка таксиста.
– Я доктор Кондон.
– Держи, приятель.
Сказав это, таксист, или кто он там был, протянул профессору конверт, на конверте были уже знакомые нам, написанные как будто детской рукой печатные буквы и цифры.
Таксист все еще стоял в дверях, по-видимому, он ждал чаевых.
Я вытянул левую руку, схватил его за лацкан куртки, затащил в прихожую и ногой закрыл дверь. Я толкнул его лицом к ближайшей стене и похлопал по нему сверху до низу одной рукой, держа в другой пистолет.
– Эй! – воскликнул он. – Эй! Что это вы еще придумали?
– Ты не вооружен? – сказал я. – Это для начала. Теперь повернись и подними руки. Полковник!
В прихожую вошел Брекинридж, его глаза слегка округлились, когда он увидел, что я наставил пистолет на маленького таксиста.
– Проводите нашего гостя в гостиную, – сказал я. – Он, кажется, без оружия. – Потом спросил таксиста: – Как тебя зовут?
– Перроне, – громко, почти с гордостью проговорил он. Голос его был негодующим, однако глаза смотрели испуганно, словно у загнанного в ловушку зверька.
– Опустите руки, мистер Перроне, и ведите себя хорошо.
Брекинридж без слов завел таксиста в столовую.
Кондон продолжал стоять с письмом в руке и тупо смотрел на него, словно боялся прочитать. Я взял у него конверт, вскрыл его и начал читать про себя. В письме говорилось:
Мистер Кондон.
Мы вам доверяем, но не придем к вам домой: это опасно, даже вы можете не знать, что за вами следит полиция или секретная служба. Выполняйте эти инструкции. Возьмите машину и доедьте до последней станции метро по линии Джерома Ави. В ста футах от последней станции на левой стороне есть пустая сосисочная с большой открытой террасой, в центре террасы под камнем вы найдете письмо.
В этом письме будет сказано, где нас найти.
В этом месте с правого края стояла знакомая подпись в виде связанных друг с другом кругов, и дальше письмо продолжалось:
Действуйте, как сказано.
Через 3/4 часа будьте на месте.
Принесите с собой деньги.
– Можно мне прочитать? – спросил Кондон, и я протянул ему письмо. В конце концов, оно адресовано ему.
Он прочитал его несколько раз и посмотрел на меня с беспокойством в водянисто-голубых глазах:
– Принесите деньги?
– Так в нем написано.
Мы отправились в гостиную. Миссис Кондон в комнате не было, и таксист сидел на кушетке между Гаглио и Розенхайном. Брекинридж мерил комнату шагами. Он схватил письмо, как умирающий от голода человек хватается за горбушку хлеба.
– Принесите деньги! – воскликнул он. – Боже! У нас нет этих чертовых денег...
– Что же нам делать? – с отчаянием в голосе спросил Кондон. – Я полагал, мы продумаем детали обмена денег на ребенка, но теперь...
– Сейчас важно войти с ними в контакт, – сказал я. – Нужно объяснить им, что деньги действительно скоро будут приготовлены. Другого выхода у нас нет.
Кондон качал головой; он казался растерянным и сбитым с толку.
Ну и черт с ним. Я повернулся к сидящему на кушетке таксисту, зажатому с двух сторон дружками Кондона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146