.. У нее также хранились там талоны на мыло, и она утверждала, что с трудом дотягивается до этой полки.
– Потом Уиленз представил фотографии и данные, доказывающие, что полка эта расположена ниже, чем говорила Анна, – сказала Эвелин.
Это был неприятный момент для миссис Хауптман.
– Зачем ей было лгать о том, что так легко доказать? Давай посмотрим повнимательнее...
Я снял единственную полку и посветил фонарем на стену.
– Любопытно, – сказал я. – Оказывается, этот чулан недавно красили.
– Что?
– Я не думаю, что другие чуланы тоже свежевыкрашенные. – Мы вернулись и повторно осмотрели все чуланы: все они были покрашены давно, краска на них потрескалась и облезла.
Я вернулся к кухонному чулану и провел рукой по его стене, как слепой, читающий книгу, написанную шрифтом Брайля.
– Боже, – сказал я. – Дай-ка мне этот фонарь еще раз.
Она подала мне фонарь.
– Чулан действительно красили недавно, но здесь, выше... – я поднял луч фонаря на шесть футов выше подпорок для полки, – ... есть выемка.
– Выемка?
– Да. На этих стенах несколько слоев краски. За многие годы, когда красили этот чулан, никто не потрудился снять полку. Стены и полку просто красили одним цветом.
– Да. Но... что это?..
– Здесь наверху, – сказал я, проведя пальцем по стене в чулане, – краска имеет лишь один или два слоя. Давай я тебе покажу.
Я взял ее за крошечную талию и приподнял, чтобы она смогла сама провести по стене пальцами.
– Ты прав! Натан, ты прав...
Я опустил ее на пол.
– Веди обратно сюда своего криминолога, – сказал я. – С помощью необходимых химических реагентов он сможет доказать, что эту полку переставили. Я думаю, он сможет найти место, где раньше крепились эти подпорки. Очевидно, отверстия замазали шпаклевкой и затем закрасили. Первоначально эта полка находилась здесь, выше, и Анна говорила правду.
– Значит, она действительно не могла видеть этой коробки!
– Да, не могла. Копы опустили полку, чтобы выставить ее лгуньей.
Радостное лицо Эвелин нахмурилось.
– Мерзавцы. Ну мерзавцы!
Я пожал плечами:
– Копы есть копы.
– Эй! – раздался мужской голос в другой комнате.
– Мы здесь, – отозвалась Эвелин.
– Ты кого-то ждешь? – спросил я.
Она кивнула. На ее лице появилась жеманная улыбка кошки, съевшей канарейку.
В кухню неторопливым шагом вошел высокий худощавый парень в очках лет тридцати, в мягкой шляпе и помятом плаще, из-под которого выглядывал синий галстук-бабочка. У него были светлые волосы, тонкие усы и ухмылка на лице.
– Вы миссис Мак-Лин? – сказал он, ухмыляясь и снимая шляпу.
– Да, – сказала она и протянула ему руку в перчатке. – Спасибо, что вы пришли, мистер О'Нейл.
– О'Нейл? – удивился я.
Она кивнула мне с улыбкой.
– Я позволила себе попросить мистера О'Нейла заехать ко мне. Позвонила ему сегодня утром из гостиницы, пообещав, что мы предоставим ему эксклюзивную информацию по делу Хауптмана.
– Вы Тим О'Нейл из «Дейли Ньюз»? – спросил я.
– Да, – сказал он и протянул мне руку.
Я одним ударом сбил его с ног.
Он сел на полу кухни, расставив ноги и потирая челюсть, глаза растерянные, как у тонущего котенка.
– За что, черт побери?
Я наклонился над ним со сжатыми кулаками:
– За то, что ты написал этот проклятый номер в чулане в другой комнате.
Лицо его размякло, глаза наполнились страхом и еще чем-то. Может быть, раскаянием?
– Боже, – сказал он. – Кто вы?
– Тот, кто спустит с тебя три шкуры, если ты не признаешься.
Не отрывая своего зада от пола, он, словно большая крыса, забился в угол между кухонными шкафами и плитой.
– Послушайте... я не хочу неприятностей... Это никому ничего не даст.
Я подошел, схватил его за воротник плаща, поднял и начал бить открытой рукой по лицу; его очки отлетели в сторону. Наблюдавшая за этой сценой Эвелин нервно вздрагивала при каждом ударе, но ей это нравилось.
– Прекратите! – сказал он. – Прекратите!
Я прекратил. Мне стало немного не по себе. Парень совсем не сопротивлялся.
– Прекратите, – тихо повторил он, и я увидел что он плачет.
– Господи, – проговорил я и отпустил его.
Он сел на пол и разревелся.
– Я бил его не очень сильно, – обратился я к Эвелин.
Кажется, она тоже смутилась.
– Я не думаю, что ты его сильно бил... Я думаю, он не из-за этого...
Я опустился на корточки и сказал:
– Вы хотите что-то сказать, Тим?
Теперь мы все чувствовали себя неловко.
– Черт, – сказал он, вытирая с лица слезы и сопли своими большими руками. Потом обратился к Эвелин: – Извините меня, мэм.
Я дал ему платок. Он вытер им лицо и высморкался. Со смущенным видом протянул платок мне обратно.
– Теперь он ваш, – сказал я и помог ему подняться на ноги. Эвелин подала ему очки; они не сломались.
– Вы... вы правы, – сказал он, надев очки. – Вы били меня не сильно. И все-таки, как вас зовут?
– Меня зовут Геллер. Я детектив из Чикаго.
– С чего бы это чикагские копы вспомнили об этом деле, когда столько времени прошло?
– Я частный детектив. Работаю здесь на губернатора Хоффмана и миссис Мак-Лин. Это же вы написали номер телефона Джефси на обшивке чулана, не так ли?
Он кивнул с тяжелым вздохом:
– Я первым опубликовал это сенсационное сообщение на первой полосе, и имя мое стало известным. Но я никогда не думал, что этот номер станет одной из основных улик, на основании которых арестуют этого несчастного сукиного сына.
– Первый раз встречаю совестливого репортера.
– Я не подозревал, что у меня есть совесть, пока вы не начали колотить меня по лицу.
– Значит, это вас гложет.
– Видимо, больше даже, чем я предполагал. Извините меня. Распустил нюни, как ребенок... это, правда, унизительно...
– Вы расскажете об этом полиции?
– Нет, – сказал он.
– Нет?! – повторила ошеломленная Эвелин. Кровь и все сочувствие к нему отхлынули с ее лица. Она схватила меня за руку.
– Нейт, проверь его на детекторе лжи по-чикагски!
– Что? – сказал О'Нейл. Глаза его были испуганными и расширенными.
– Успокойся, Эвелин, – сказал я. – Я уже не так молод и не так безрассуден, как прежде.
К тому же пистолета при мне не было.
Я тяжело опустил руку на плечо О'Нейла; он был дюйма на три выше меня, но зато я был тяжелее его на двадцать пять фунтов.
– Вы не хотите опять очутиться на полу, правда?
– Нет, я не могу рассказать об этом, – он, словно нищий, вытянул вперед руки с раскрытыми ладонями. – Именно потому, что эта информация попала в суд в качестве доказательства. Меня могут посадить за это. Я могу потерять работу. Я окажусь в очень неприятном положении.
– Вы и так попали в неприятное положение, – сказал я.
– Нет, – ответил он. – Вы можете ударить меня еще пару раз, но теперь я готов дать вам сдачи... Но это ничего не изменит. Вы сами попадете в тюрьму за нападение на меня. А миссис Мак-Лин я предъявлю иск на крупную сумму, ведь денег у нее, как известно, куры не клюют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– Потом Уиленз представил фотографии и данные, доказывающие, что полка эта расположена ниже, чем говорила Анна, – сказала Эвелин.
Это был неприятный момент для миссис Хауптман.
– Зачем ей было лгать о том, что так легко доказать? Давай посмотрим повнимательнее...
Я снял единственную полку и посветил фонарем на стену.
– Любопытно, – сказал я. – Оказывается, этот чулан недавно красили.
– Что?
– Я не думаю, что другие чуланы тоже свежевыкрашенные. – Мы вернулись и повторно осмотрели все чуланы: все они были покрашены давно, краска на них потрескалась и облезла.
Я вернулся к кухонному чулану и провел рукой по его стене, как слепой, читающий книгу, написанную шрифтом Брайля.
– Боже, – сказал я. – Дай-ка мне этот фонарь еще раз.
Она подала мне фонарь.
– Чулан действительно красили недавно, но здесь, выше... – я поднял луч фонаря на шесть футов выше подпорок для полки, – ... есть выемка.
– Выемка?
– Да. На этих стенах несколько слоев краски. За многие годы, когда красили этот чулан, никто не потрудился снять полку. Стены и полку просто красили одним цветом.
– Да. Но... что это?..
– Здесь наверху, – сказал я, проведя пальцем по стене в чулане, – краска имеет лишь один или два слоя. Давай я тебе покажу.
Я взял ее за крошечную талию и приподнял, чтобы она смогла сама провести по стене пальцами.
– Ты прав! Натан, ты прав...
Я опустил ее на пол.
– Веди обратно сюда своего криминолога, – сказал я. – С помощью необходимых химических реагентов он сможет доказать, что эту полку переставили. Я думаю, он сможет найти место, где раньше крепились эти подпорки. Очевидно, отверстия замазали шпаклевкой и затем закрасили. Первоначально эта полка находилась здесь, выше, и Анна говорила правду.
– Значит, она действительно не могла видеть этой коробки!
– Да, не могла. Копы опустили полку, чтобы выставить ее лгуньей.
Радостное лицо Эвелин нахмурилось.
– Мерзавцы. Ну мерзавцы!
Я пожал плечами:
– Копы есть копы.
– Эй! – раздался мужской голос в другой комнате.
– Мы здесь, – отозвалась Эвелин.
– Ты кого-то ждешь? – спросил я.
Она кивнула. На ее лице появилась жеманная улыбка кошки, съевшей канарейку.
В кухню неторопливым шагом вошел высокий худощавый парень в очках лет тридцати, в мягкой шляпе и помятом плаще, из-под которого выглядывал синий галстук-бабочка. У него были светлые волосы, тонкие усы и ухмылка на лице.
– Вы миссис Мак-Лин? – сказал он, ухмыляясь и снимая шляпу.
– Да, – сказала она и протянула ему руку в перчатке. – Спасибо, что вы пришли, мистер О'Нейл.
– О'Нейл? – удивился я.
Она кивнула мне с улыбкой.
– Я позволила себе попросить мистера О'Нейла заехать ко мне. Позвонила ему сегодня утром из гостиницы, пообещав, что мы предоставим ему эксклюзивную информацию по делу Хауптмана.
– Вы Тим О'Нейл из «Дейли Ньюз»? – спросил я.
– Да, – сказал он и протянул мне руку.
Я одним ударом сбил его с ног.
Он сел на полу кухни, расставив ноги и потирая челюсть, глаза растерянные, как у тонущего котенка.
– За что, черт побери?
Я наклонился над ним со сжатыми кулаками:
– За то, что ты написал этот проклятый номер в чулане в другой комнате.
Лицо его размякло, глаза наполнились страхом и еще чем-то. Может быть, раскаянием?
– Боже, – сказал он. – Кто вы?
– Тот, кто спустит с тебя три шкуры, если ты не признаешься.
Не отрывая своего зада от пола, он, словно большая крыса, забился в угол между кухонными шкафами и плитой.
– Послушайте... я не хочу неприятностей... Это никому ничего не даст.
Я подошел, схватил его за воротник плаща, поднял и начал бить открытой рукой по лицу; его очки отлетели в сторону. Наблюдавшая за этой сценой Эвелин нервно вздрагивала при каждом ударе, но ей это нравилось.
– Прекратите! – сказал он. – Прекратите!
Я прекратил. Мне стало немного не по себе. Парень совсем не сопротивлялся.
– Прекратите, – тихо повторил он, и я увидел что он плачет.
– Господи, – проговорил я и отпустил его.
Он сел на пол и разревелся.
– Я бил его не очень сильно, – обратился я к Эвелин.
Кажется, она тоже смутилась.
– Я не думаю, что ты его сильно бил... Я думаю, он не из-за этого...
Я опустился на корточки и сказал:
– Вы хотите что-то сказать, Тим?
Теперь мы все чувствовали себя неловко.
– Черт, – сказал он, вытирая с лица слезы и сопли своими большими руками. Потом обратился к Эвелин: – Извините меня, мэм.
Я дал ему платок. Он вытер им лицо и высморкался. Со смущенным видом протянул платок мне обратно.
– Теперь он ваш, – сказал я и помог ему подняться на ноги. Эвелин подала ему очки; они не сломались.
– Вы... вы правы, – сказал он, надев очки. – Вы били меня не сильно. И все-таки, как вас зовут?
– Меня зовут Геллер. Я детектив из Чикаго.
– С чего бы это чикагские копы вспомнили об этом деле, когда столько времени прошло?
– Я частный детектив. Работаю здесь на губернатора Хоффмана и миссис Мак-Лин. Это же вы написали номер телефона Джефси на обшивке чулана, не так ли?
Он кивнул с тяжелым вздохом:
– Я первым опубликовал это сенсационное сообщение на первой полосе, и имя мое стало известным. Но я никогда не думал, что этот номер станет одной из основных улик, на основании которых арестуют этого несчастного сукиного сына.
– Первый раз встречаю совестливого репортера.
– Я не подозревал, что у меня есть совесть, пока вы не начали колотить меня по лицу.
– Значит, это вас гложет.
– Видимо, больше даже, чем я предполагал. Извините меня. Распустил нюни, как ребенок... это, правда, унизительно...
– Вы расскажете об этом полиции?
– Нет, – сказал он.
– Нет?! – повторила ошеломленная Эвелин. Кровь и все сочувствие к нему отхлынули с ее лица. Она схватила меня за руку.
– Нейт, проверь его на детекторе лжи по-чикагски!
– Что? – сказал О'Нейл. Глаза его были испуганными и расширенными.
– Успокойся, Эвелин, – сказал я. – Я уже не так молод и не так безрассуден, как прежде.
К тому же пистолета при мне не было.
Я тяжело опустил руку на плечо О'Нейла; он был дюйма на три выше меня, но зато я был тяжелее его на двадцать пять фунтов.
– Вы не хотите опять очутиться на полу, правда?
– Нет, я не могу рассказать об этом, – он, словно нищий, вытянул вперед руки с раскрытыми ладонями. – Именно потому, что эта информация попала в суд в качестве доказательства. Меня могут посадить за это. Я могу потерять работу. Я окажусь в очень неприятном положении.
– Вы и так попали в неприятное положение, – сказал я.
– Нет, – ответил он. – Вы можете ударить меня еще пару раз, но теперь я готов дать вам сдачи... Но это ничего не изменит. Вы сами попадете в тюрьму за нападение на меня. А миссис Мак-Лин я предъявлю иск на крупную сумму, ведь денег у нее, как известно, куры не клюют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146