— Какая у вас гражданская профессия?
— Учитель...
— А-а...— протянул майор,— учитель... Почему не курите?
— Не могу свернуть, пальцы дрожат,— резко ответил Джеордже.
— Ага! Жаль... Боитесь?
Джеордже заколебался. Не выдержав взгляда майора, опустил глаза. «Что я должен ответить, чтобы не потерять свое достоинство?» — подумал он.
— Не знаю,— пробормотал он.— Сам не знаю, боюсь или нет.
Майор кончил сворачивать цигарку, зажег ее над лампой и протянул Джеордже.
— Почему вы сбежали? — спросил он сухо.
От первой же затяжки крепкого табака у Джеордже в голове все помутилось.
— Не знаю,— мягко ответил он. — Хотел попасть домой,— добавил он с грустной иронической улыбкой.— Слишком опротивела война.
— Те двое отвечали то же самое...— презрительно отрезал майор.— Война вам опротивела после того, как вы ее проиграли. Расскажите мне, как все произошло.
Медленно и подробно Джеордже рассказал обо всем. О том, как ночью к нему пришел полковник, о долгой дороге по степи и поимке. Когда он кончил, майор откинулся на спинку стула.
— И это все? — удивился он.—А что вы думали все время, господин учитель?
Джеордже устало пожал плечами («те двое отвечали то же самое. То же самое и вздрогнул. Майор наклони лея к нему и медленно, подчеркивая каждое слово просил:
- Скажите мне, кто, по вашему мнению, виноват и этой войне?
Джеордже решил, что больше не стоит раздумывать и ответами— не все ли равно, как умереть?
— Руководители всех великих держав,— ответил он, как школьник.
Он ожидал от майора взрыва возмущения. Но тот тихо засмеялся.
— Почему?
Резким движением Джеордже вскочил на ноги.
— Вас в самом деле интересует мое мнение?
— Конечно.
Джеордже снова сел и стал подбирать русские слова, чтобы правильно выразить то, что хотел,— глупо умирать из-за неправильно выраженной мысли.
— Потому что... все эти руководители... имея в своих руках огромную власть... не сделали ничего, чтобы остановить бойню.
— Вы странно рассуждаете. Ведь на нас напали...
— Да, вы правы...
— Вы считаете? За что же тогда вы сражались? Вопрос показался Джеордже таким странным, что он
застыл с открытым ртом.
— Может быть, вы меня не поняли? — поинтересовался майор.
— Нет! Нет! Но что я мог поделать? И разве повлияло бы на ход истории, если бы я...
— Не знаю, что о вас и думать! Не знаете, за что дрались, не знаете, почему бежали. Утверждаете, что и захватчики, и их жертвы одинаково виноваты в войне. Странно рассуждаете. Удивляюсь, вы ведь учитель...
— Теперь не имеет никакого значения, как я рассуждаю,— ответил Джеордже, и лицо его искривилось в гримасе.
— Теперь не имеет,— согласился майор.— Но прежде могло иметь.
Майор встал и начал расхаживать по комнате, заложив руки за спину. Деревянная нога звонко стучала по дощатому полу.
— В каком полку, роте, взводе служили? Джеордже перечислил. Не спросив разрешения, взял
со стола кисет и свернул себе толстенькую цигарку.
— Я задам еще один вопрос. Какого вы мнения о самом себе?
Вопрос этот удивил Джеордже, как оскорбление. Он весь покраснел и со злостью взглянул на майора.
— Я такой же человек, как и вы,— твердо сказал он.
— Нет, не такой,— покачал тот головой.— Не такой! Я знаю, за что воевал, знаю, почему тысячу раз убежал бы из вашего лагеря. Вы же абсолютно не представляете себе этого и потому достойны лишь презрения.
Джеордже вскочил, потушил цигарку и вытянулся по стойке «смирно».
— Прежде чем отдать приказ о моем расстреле, извольте не оскорблять меня.
Майор обошел стол, приблизился к Джеордже почти вплотную и, глядя ему прямо в глаза, сказал:
— А если я скажу, что вы не будете расстреляны? Джеордже почувствовал, что ему становится дурно;
в глазах потемнело, комната, лицо майора — все куда-то поплыло.
— Вы не имеете права издеваться надо мной,— закричал он срывающимся голосом, вцепившись в спинку стула. — Не имеете права подавать мне надежду! Слышите?
— Имею,— очень тихо ответил майор.— Имею и это право. Пока я кончил... Я запрошу кое-какие сведения о вас в лагере М., где находится теперь вся ваша дивизия. Назаров! — позвал он.
Вошел молодой солдат. Майор махнул рукой, чтобы он увел Джеордже. Но когда тот выходил, снова окликнул его.
-— Господин лейтенант, знаете ли вы, почему так хотел убежать полковник Думитреску? Полковник знал, почему бежал,— решительно добавил он.
— Не представляю себе...
Майор снова вплотную подошел к Джеордже и пытливо посмотрел ему в глаза. Джеордже выдержал этот взгляд.
—- В таком случае я скажу вам: полковник Думитреску одно время командовал лагерем советских пленных, расстреливал ни в чем не повинных людей, пытал их. Младший лейтенант был его помощником. Этот привязывал людей к мотоциклу и таскал их за собой, пока не умирали... Потом они «ликвидировали» лагерь. Загнали пленных в какой-то склад, обстреляли их из пулеметов, облили бензином и подожгли... Я слышал, что это излюбленный прием румынских фашистов... Военный трибунал, судивший их здесь на днях, и не подумал спросить, знали ли они, за что воевали... Да я и не думаю, что их ответ имел бы для нас какое-нибудь значение.
ГЛАВА VII
Школьный двор заполнился пародом уже к шести часам утра, хотя выборы комиссии по разделу земли были назначены только в восемь. Школьники, обрадованные тем, что не будет уроков, лазали по деревьям, ломали ветки, дрались и носились по двору, путаясь у всех под ногами. Но никто не обращал на ребят внимания. Народ продолжал стекаться, и вновь прибывшие тщетно пытались втиснуться в класс, где проходило заседание. С оглушительным треском подломились скамейки, на которые забрались с ногами десятки людей. В коридоре было не протолкнуться, на белом крыльце гроздьями висели мужчины и женщины. Около сотни крестьян теснились, налезая друг на друга, чтобы заглянуть в класс или хотя бы услышать, что там говорят. Над входом Арделяну вывесил большую доску, где было написано красными буквами: «Да здравствует демократическое правительство, которое дает землю крестьянам!» И каждый, кто подходил к школе, прочитав плакат, считал своим долгом повторить:
— Да здравствует!
Когда шум на мгновение затихал, становился слышен голос Теодореску. Но слов нельзя было разобрать.
— Что он говорит? — кричали из задних рядов.— Эй вы, передние, о чем говорит директор?
Время от времени кто-нибудь из тех, кому посчастливилось проникнуть в класс, складывал руки рупором и кричал из окна:
— Землю, говорит, дают!
— Сколько? Кому? — сыпались ответные вопросы.
— Да замолчите наконец, а то и нам ничего не слышно,— кричали передние.
Как только в дверях кухни показалась Эмилия в голубом платье с белым воротничком, ее тотчас же окружили женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159