От него живот пучит.
Тогда Дануц, молчаливый и замкнутый ребенок, которому исполнилось к этому времени семь лет, схватил со стола хлеб и бросился с ним к Митру, заявив, что никогда не будет есть за общим столом без него, потому что его тошнит при виде того, как ест бабушка. Джеордже вскочил, чтобы дать сыну пощечину, но Анна остановила его.
— Оставь, Джеордже,— засмеялась она. — Вот до чего Я'дошла, даже детишки смеются надо мной. Иди за стол, Дан. И ты иди, упрямец!
Анна так и не смогла разобраться, почему произошла в ее душе перемена, отчего изменилось ее отношение к этому сироте, который не хотел попять, что он слуга, и держал голову высоко, как отпрыск знатного рода.
В долгие зимние вечера старухе не спалось, и она допоздна не отпускала Митруца от себя, рассказывала ему о своей молодости, о Миклоше.
— О, это был настоящий человек! Стоило ему взглянуть на женщину, как ту в пот бросало. Бог создал человека наподобие скотины, но наградил его умом и заставил за это работать, ничего даром не дается, и нет радости без огорчения. Ты, парень, молишься когда-нибудь?
— М-да, тетя Анна...
— А как ты молишься?
— Да как учили... «Отче наш...»
— Послушай,— зашептала старуха,— я вот молюсь по-своему... Разговариваю с богом и рассказываю ему все, что думаю... Я и тебя научу... Ты похож на дядю Михая, земля ему пухом. Он тоже был очень гордым... Никому не давал наступить себе на мозоль... Но все это ни к чему, если ты беден. Завтра утром, когда пойдешь кормить свиней, возьми мой кожух — холодно...
Когда Митруц стал ходить по воскресеньям на хору, Анна узнавала.от него все деревенские новости и сама делилась с ним мыслями.
— Если мужик выходит в господа, то не получается из него ни барина, ни мужика; денег, чтобы бросать на ветер, ему не хватает, а те немногие, которые у него есть, он не может сберечь... Потому, как бы хорошо тебе ни было, ты всегда должен думать о черном дне, о голоде... Ты слушай меня, Митруц, я стара и разбираюсь в жизни... Приголубь какую-нибудь богатую девушку, вскружи ей голову и окрути, тогда отец волей-неволей отдаст ее за тебя. На бедного смотрят как на собаку, никто не уважает его. Будь ты хоть дураком или уродом, коли у тебя есть земля, люди скажут, что ты красив и умен.
1
А когда Митру исполнилось восемнадцать лет, Анна подарила ему праздничную одежду и очень рассердилась на Эмилию, которая шутливо напомнила ей, что прежде она не выносила парня.
— Вам-то, конечно, не по нутру, если и на долю крестьянина выпадает радость. Барами заделались. Смотри, доченька, как бы не пришлось вам пожалеть, что не остались у плуга.
Через год Митру сердечно поблагодарил их за заботу о себе и заявил, что хочет жить самостоятельно. Старуха сдала ему исполу свою землю и не могла на него нахвалиться до самого ухода его в армию. Митруц советовался с ней, что лучше посеять, брал с собой на ярмарку в Тыр-нэуць продавать пшеницу и поручал торговаться с покупателями. Потом он приносил в телегу горячую цуйку, и они выпивали вместе по рюмочке.
Только женился Митру, не послушав совета Анны,— взял в жены Флорицу Бусуйок. Хорошенькая и порядочная, девушка была дочерью вора, умершего на каторге. Анна купила молодоженам стол, два стула и шкаф, хотя и собиралась отругать Митру за то, что он не взял себе девушку побогаче. Она чувствовала, что стареет, и уже не могла подолгу сердиться на близких, боялась остаться совсем одинокой. Ведь и над Михаем смеялись все, когда он выбрал Анну. А повезло бы им в Венгрии — были бы теперь среди первых богатеев села.
Грянула вторая мировая война.
Павел в первые же дни ушел на фронт с полком горных егерей. Туда же отправили и Джеордже, которого еще с 1938 года то и дело вызывали на военные сборы, Внуки учились в Араде в гимназии. Руководить школой стала Эмилия, и, так как все учителя были призваны в армию, ей пришлось обратиться за помощью к женам священника и писаря, а также к дочери акушерки. Дела в в школе шли хорошо, и инспектора часто хвалили Эмилию. Она же всеми силами старалась скрыть, как тяжело переживает разлуку с Джеордже, но это ей не всегда удавалось, и она плакала целыми ночами на груди у старой Анны.
Анна пыталась работать, как прежде, но силы оставляли ее, да и видела она с каждым днем все хуже; левый глаз закрыло бельмо, но Эмилии старуха ничего не говорила, чтобы не расстраивать ее.
В сентябре 1943 года они получили сообщение, что сержант Павел Моц геройски погиб в сражении под Нальчиком. Оба внука как раз были дома на каникулах. Мальчики горько заплакали. Только Анна по-прежнему прямо сидела за столом, глядя на двор, залитый бледными лучами осеннего солнца,
— Да простит его бог,— упавшим голосом пробормотала она. — А теперь садитесь за стол, суп остынет.
— Ах, мама, — сквозь слезы воскликнула Эмилия.— Только о еДе и думаешь.
— Плачем нам его не воскресить,— грустно улыбнулась старуха.— Видно, суждено ему было погибнуть, как первому моему сыну Тодору. Да будет земля им пухом.
После этого она говорила о Павле, словно он умер уже давно, еще в детстве, когда она так любила его.
В село все чаще приходили извещения о погибших на фронте. В примэрии * и школе вывесили большие голубые плакаты, где был изображен солдат с примкнутым штыком. Острие штыка покрывало часть Трансильвании, занятую Венгрией. «Павшие за возвращение временно захваченной территории»—гласила надпись на плакате, а под ней был приколот огромный список погибших: Ми-хай Лунг убит под Дальником, Петре Илиеш убит под Киевом, Георге Нетеда убит под Симферополем, Аврам Лунг убит под Ялтой, Михай Трифуц убит под Кривым Рогом, Даниель Гуркэ убит под Харьковом, Думитру Пэ~ линкаш убит под Ростовом, Павел Богдан, Григоре Моц, Петре Альбу, Алексе Ар деляну, Василе Пуркару, Флоря Михаешь пали под Сталинградом. Павел Моц убит под Нальчиком, Людовик Ифраим убит под Ростовом. Список увеличивался с каждым днем.
В октябре 1943 года пришло известие, что лейтенант запаса 74-го пехотного полка Джеордже Теодореску пропал без вести в окружении под Сталинградом. Тогда старуха зарыдала, как не рыдала еще ни по одному из своих сыновей и даже по мужу. Эмилия заперлась в спальне,
Сельское или городское управление в Румынии.
задернула шторы и не выходила оттуда два дня. Дан остался сиротой. Как она вырастит его одна, когда у нее столько забот? Еще хорошо, что можно переехать к сестре в город. Аннуца заболела и вышла на пенсию, так что она могла бы ухаживать за ребятами.
Ночью Эмилия зашла в соседнюю комнату. Здесь на твердой кровати, на спинках которой были нарисованы подносы с фруктами, спала старая Анна.
— Мама, продадим землю и уедем в город,— взмолилась она. — Я чувствую, что Джеордже умер.
Прежние силы, казалось, вернулись к старухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
Тогда Дануц, молчаливый и замкнутый ребенок, которому исполнилось к этому времени семь лет, схватил со стола хлеб и бросился с ним к Митру, заявив, что никогда не будет есть за общим столом без него, потому что его тошнит при виде того, как ест бабушка. Джеордже вскочил, чтобы дать сыну пощечину, но Анна остановила его.
— Оставь, Джеордже,— засмеялась она. — Вот до чего Я'дошла, даже детишки смеются надо мной. Иди за стол, Дан. И ты иди, упрямец!
Анна так и не смогла разобраться, почему произошла в ее душе перемена, отчего изменилось ее отношение к этому сироте, который не хотел попять, что он слуга, и держал голову высоко, как отпрыск знатного рода.
В долгие зимние вечера старухе не спалось, и она допоздна не отпускала Митруца от себя, рассказывала ему о своей молодости, о Миклоше.
— О, это был настоящий человек! Стоило ему взглянуть на женщину, как ту в пот бросало. Бог создал человека наподобие скотины, но наградил его умом и заставил за это работать, ничего даром не дается, и нет радости без огорчения. Ты, парень, молишься когда-нибудь?
— М-да, тетя Анна...
— А как ты молишься?
— Да как учили... «Отче наш...»
— Послушай,— зашептала старуха,— я вот молюсь по-своему... Разговариваю с богом и рассказываю ему все, что думаю... Я и тебя научу... Ты похож на дядю Михая, земля ему пухом. Он тоже был очень гордым... Никому не давал наступить себе на мозоль... Но все это ни к чему, если ты беден. Завтра утром, когда пойдешь кормить свиней, возьми мой кожух — холодно...
Когда Митруц стал ходить по воскресеньям на хору, Анна узнавала.от него все деревенские новости и сама делилась с ним мыслями.
— Если мужик выходит в господа, то не получается из него ни барина, ни мужика; денег, чтобы бросать на ветер, ему не хватает, а те немногие, которые у него есть, он не может сберечь... Потому, как бы хорошо тебе ни было, ты всегда должен думать о черном дне, о голоде... Ты слушай меня, Митруц, я стара и разбираюсь в жизни... Приголубь какую-нибудь богатую девушку, вскружи ей голову и окрути, тогда отец волей-неволей отдаст ее за тебя. На бедного смотрят как на собаку, никто не уважает его. Будь ты хоть дураком или уродом, коли у тебя есть земля, люди скажут, что ты красив и умен.
1
А когда Митру исполнилось восемнадцать лет, Анна подарила ему праздничную одежду и очень рассердилась на Эмилию, которая шутливо напомнила ей, что прежде она не выносила парня.
— Вам-то, конечно, не по нутру, если и на долю крестьянина выпадает радость. Барами заделались. Смотри, доченька, как бы не пришлось вам пожалеть, что не остались у плуга.
Через год Митру сердечно поблагодарил их за заботу о себе и заявил, что хочет жить самостоятельно. Старуха сдала ему исполу свою землю и не могла на него нахвалиться до самого ухода его в армию. Митруц советовался с ней, что лучше посеять, брал с собой на ярмарку в Тыр-нэуць продавать пшеницу и поручал торговаться с покупателями. Потом он приносил в телегу горячую цуйку, и они выпивали вместе по рюмочке.
Только женился Митру, не послушав совета Анны,— взял в жены Флорицу Бусуйок. Хорошенькая и порядочная, девушка была дочерью вора, умершего на каторге. Анна купила молодоженам стол, два стула и шкаф, хотя и собиралась отругать Митру за то, что он не взял себе девушку побогаче. Она чувствовала, что стареет, и уже не могла подолгу сердиться на близких, боялась остаться совсем одинокой. Ведь и над Михаем смеялись все, когда он выбрал Анну. А повезло бы им в Венгрии — были бы теперь среди первых богатеев села.
Грянула вторая мировая война.
Павел в первые же дни ушел на фронт с полком горных егерей. Туда же отправили и Джеордже, которого еще с 1938 года то и дело вызывали на военные сборы, Внуки учились в Араде в гимназии. Руководить школой стала Эмилия, и, так как все учителя были призваны в армию, ей пришлось обратиться за помощью к женам священника и писаря, а также к дочери акушерки. Дела в в школе шли хорошо, и инспектора часто хвалили Эмилию. Она же всеми силами старалась скрыть, как тяжело переживает разлуку с Джеордже, но это ей не всегда удавалось, и она плакала целыми ночами на груди у старой Анны.
Анна пыталась работать, как прежде, но силы оставляли ее, да и видела она с каждым днем все хуже; левый глаз закрыло бельмо, но Эмилии старуха ничего не говорила, чтобы не расстраивать ее.
В сентябре 1943 года они получили сообщение, что сержант Павел Моц геройски погиб в сражении под Нальчиком. Оба внука как раз были дома на каникулах. Мальчики горько заплакали. Только Анна по-прежнему прямо сидела за столом, глядя на двор, залитый бледными лучами осеннего солнца,
— Да простит его бог,— упавшим голосом пробормотала она. — А теперь садитесь за стол, суп остынет.
— Ах, мама, — сквозь слезы воскликнула Эмилия.— Только о еДе и думаешь.
— Плачем нам его не воскресить,— грустно улыбнулась старуха.— Видно, суждено ему было погибнуть, как первому моему сыну Тодору. Да будет земля им пухом.
После этого она говорила о Павле, словно он умер уже давно, еще в детстве, когда она так любила его.
В село все чаще приходили извещения о погибших на фронте. В примэрии * и школе вывесили большие голубые плакаты, где был изображен солдат с примкнутым штыком. Острие штыка покрывало часть Трансильвании, занятую Венгрией. «Павшие за возвращение временно захваченной территории»—гласила надпись на плакате, а под ней был приколот огромный список погибших: Ми-хай Лунг убит под Дальником, Петре Илиеш убит под Киевом, Георге Нетеда убит под Симферополем, Аврам Лунг убит под Ялтой, Михай Трифуц убит под Кривым Рогом, Даниель Гуркэ убит под Харьковом, Думитру Пэ~ линкаш убит под Ростовом, Павел Богдан, Григоре Моц, Петре Альбу, Алексе Ар деляну, Василе Пуркару, Флоря Михаешь пали под Сталинградом. Павел Моц убит под Нальчиком, Людовик Ифраим убит под Ростовом. Список увеличивался с каждым днем.
В октябре 1943 года пришло известие, что лейтенант запаса 74-го пехотного полка Джеордже Теодореску пропал без вести в окружении под Сталинградом. Тогда старуха зарыдала, как не рыдала еще ни по одному из своих сыновей и даже по мужу. Эмилия заперлась в спальне,
Сельское или городское управление в Румынии.
задернула шторы и не выходила оттуда два дня. Дан остался сиротой. Как она вырастит его одна, когда у нее столько забот? Еще хорошо, что можно переехать к сестре в город. Аннуца заболела и вышла на пенсию, так что она могла бы ухаживать за ребятами.
Ночью Эмилия зашла в соседнюю комнату. Здесь на твердой кровати, на спинках которой были нарисованы подносы с фруктами, спала старая Анна.
— Мама, продадим землю и уедем в город,— взмолилась она. — Я чувствую, что Джеордже умер.
Прежние силы, казалось, вернулись к старухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159