Увидев, что Митру пить больше не в силах, они снова принялись хохотать, уронив в грязь все вещи. Водка сразу ударила Митру в голову, внутри стало так горячо, что он весь вспотел. Скоро и он бессмысленно хохотал, что еще больше усилило веселье его приятелей.
— Эй, Митру,— крикнул Битуша,—ты тут зад просиживаешь, а мы вот разжились. Что теряться.,, ежели...
началась революция... та самая, о которой нам уши прожужжали на фронте.
И Битуша разразился целой очередью невероятно длинных ругательств, подбирая тем временем из грязи упавшие вещи.
— Что с вами случилось, ребята? — заплетающимся языком спросил Митру.
— Ничего, раз ты глуп, как пень. Сам не видишь? С луны свалился. Где мы живем? А? В какой стране?
— Откуда мне знать? Страна страной, да забыл, как она называется,— ухмыльнулся Митру.
— В Румынии, дурень! Мы пошарили в домах венгерских богатеев. С дубинкой, не как-нибудь... На то и революция. Что нашли, то взяли... Продадим и...
—- А что нам делить с венграми? — удивился Митру.
— Послушай, дружище,— смущенно забормотал Глигор. — Не встречал ли ты случаем эту... как ее? Дочку Гэврилэ Урсу. Сейчас пойду ее сватать... Возьму ее, а нет — умру и всех укокошу. А ну, взгляни сюда! — И Глигор вытащил из кармана револьвер и стал разглядывать его. Потом вдруг сжал зубы, поднял дуло вверх и выстрелил два раза. Собаки на улице залились лаем.
— Где вы были, ребята?
Битуша встал, качнулся из стороны в сторону и, чтобы не упасть, вцепился в Глигора.
— Пошли с нами,— сказал он, целуя Митру. — Мы еще не управились, а время-то на исходе. Кто знает, кого еще черт сюда принесет... Если этих — из Арада, ну тех самых, то нам — каюк! Пойдешь? Или твоей бабе тряпки не нужны? А ребенку? Да и тебе самому? Почему у одних все есть, а у других кукиш? Я вот соберусь с духом, возьмусь за плуг, да и отрежу у Пику или Урсу землю, сколько мне требуется. Мне стоит только засучить рукава.
Митру встал. Глаза у него покраснели, язык заплетался, голова горела. Глигор и Битуша стали вдруг для него дороже родных братьев.
— Да,— угрюмо буркнул он. — Почему одни все имеют, а другие ничего. Вы знаете еще местечко?
— Пошли,— восторженно взвыл Битуша. — Кто знает, может, завтра нам конец. «Со святыми упокой» споет нам Грозуца у гроба.
— Не нужно мне. Стану баптистом... Теперь свобода...
Они, покачиваясь, шагали по пустынным улицам с жалкими домишками и по очереди прикладывались к бутылке.
Откуда-то издалека доносился гул толпы, но друзьям было все равно. Митру думал лишь об одном — где бы достать что-нибудь для жены, какую-нибудь цветастую тряпку, чтобы было что надеть в воскресенье. Тогда бы у него стало легче на душе. Фэникэ нужны ботинки, но еще лучше, если найдутся хоть какие-нибудь сапоги. Большие даже лучше, они смогут носить их по очереди. Для Фэникэ можно будет набивать внутрь старые газеты.
— А если мы на кого-нибудь нарвемся? — с беспокойством спросил Митру.
— Ничего, объяснимся,— промычал Битуша. — По до-ро-ге в Деланилору-у... — протяжно затянул он.
Глигор начал было ему подтягивать густым басом, но вскоре умолк.
— Как ты думаешь, этот Гэврилэ-святой отдаст за меня дочку? — спросил он, дернув за рукав Митру.
— Как не дать? Еще и поклонится. Недаром ее попортил Петре Марку, упокой господи душу его! — вмешался Битуша.
В следующее же мгновение Глигор отбросил в сторону весь скарб и схватил Битушу за шиворот, как щенка. Он поднял его вверх и хотел грохнуть об землю, но раздумал и перевернул вниз головой, чтобы тот разбил ее при падении. Митру стал разнимать их. Он сам не узнал своего голоса, настолько он звучал умоляюще и приниженно:
— Братья, земляки мои дорогие, не деритесь... Успокойся, Глигорушка, не попортил ее Петре. Нет! Она чище самой святой девы, до того, как та поимела дело со святым духом. Прошу вас, помиритесь. Где этот дом?..
Глигор с изумлением посмотрел на Митру, и глаза его вдруг наполнились слезами.
— Эх ты, видно, и тебе не сладко, коли решил вором заделаться... Хорош...
Он как следует тряхнул Битушу и опустил его на землю.
— Пошли к той бабе, которую собирались общипать,— коротко приказал он. — Может, босяки уже прошли по той улице. Это старая вдова — немощная карга, ни дна ей .ни покрышки. Не встает с постели... — пояснил Глигор, когда они уже приближались к цели.
— Сюда,— показал Битуша.
Они остановились перед большим домом с массивными, как в крепости, стенами и забором, по верху которого была протянута колючая проволока и насыпано битое зеленое стекло. Ворота железные.
— Как быть? — почесал лоб Битуша, поглядывая на ворота.
Но Митру не дал им опомниться. Он повис на заборе, подтянулся, ободрал себе на локте кожу и спрыгнул вниз. Большой лохматый пес сразу же бросился на него и сбил с ног. Как в тумане Митру чувствовал его зловонное дыхание, впившиеся в тело когти. Он понял, что собака нацелилась схватить его за горло, и сам вцепился ей в глотку. Задыхаясь, он пытался уговорить животное.
— Ну, песик, ну отпусти, проваливай...
— Что там с тобой? — завопили по ту сторону забора Глигор и Битуша.
— Брось мне револьвер. Здесь... меня загрызет...
Тяжелый револьвер ударил Митру в плечо. Испуганная собака отскочила в сторону, но тут же снова кинулась на Митру. Тот успел, однако, подхватить револьвер и, почти всунув ствол в собачью пасть, спустил курок. Потом попытался встать, но зашатался и снова упал на одно колено. Силы почти оставили его.
— Ну, как ты там? — вопил Битуша. — Открывай ворота, не то нас тут сцапают, и попадем на каторгу.
Шатаясь, Митру подошел к воротам и изо всех сил потянул за тяжелый засов. Ворота протяжно заскрипели. Глигор с Битушей, крадучись, проскользнули во двор. Митру снова закрыл ворота, вернул Глигору револьвер и извлек из кармана бутылку. Пил долго, пока не почувствовал тошноту.
В большой мрачный двор из дома не доносилось ни звука. Приятели переглянулись, потом Глигор осторожно нажал плечом на дверь и сорвал ее с петель. В дверях ОНИ снова задержались: слишком зловещая тишина царила и доме.
— Может, никого нет? — сказал Глигор.
— Уж не умерла ли? Вот бы хорошо! — обрадовался Митру. — Тогда и взять не грех... Хотя наплевать на грех...
Они проникли в переднюю, где сильно пахло солеными огурцами. Друзьям сразу захотелось есть, и все одновременно проглотили слюну. Отсюда они попали в большую комнату с тяжелым столом, буфетом, битком набитым посудой, и потемневшими от времени картинами, на которые друзья смотрели с опаской, словно боялись увидеть на них знакомое лицо.
— Это Сомоги,— наугад ткнул пальцем Битуша. — Он был так богат, что обожрался и помер.
— Неправда,— возразил Митру. — Это митрополит Шагуна.
— Может, и так,— пожал плечами Глигор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
— Эй, Митру,— крикнул Битуша,—ты тут зад просиживаешь, а мы вот разжились. Что теряться.,, ежели...
началась революция... та самая, о которой нам уши прожужжали на фронте.
И Битуша разразился целой очередью невероятно длинных ругательств, подбирая тем временем из грязи упавшие вещи.
— Что с вами случилось, ребята? — заплетающимся языком спросил Митру.
— Ничего, раз ты глуп, как пень. Сам не видишь? С луны свалился. Где мы живем? А? В какой стране?
— Откуда мне знать? Страна страной, да забыл, как она называется,— ухмыльнулся Митру.
— В Румынии, дурень! Мы пошарили в домах венгерских богатеев. С дубинкой, не как-нибудь... На то и революция. Что нашли, то взяли... Продадим и...
—- А что нам делить с венграми? — удивился Митру.
— Послушай, дружище,— смущенно забормотал Глигор. — Не встречал ли ты случаем эту... как ее? Дочку Гэврилэ Урсу. Сейчас пойду ее сватать... Возьму ее, а нет — умру и всех укокошу. А ну, взгляни сюда! — И Глигор вытащил из кармана револьвер и стал разглядывать его. Потом вдруг сжал зубы, поднял дуло вверх и выстрелил два раза. Собаки на улице залились лаем.
— Где вы были, ребята?
Битуша встал, качнулся из стороны в сторону и, чтобы не упасть, вцепился в Глигора.
— Пошли с нами,— сказал он, целуя Митру. — Мы еще не управились, а время-то на исходе. Кто знает, кого еще черт сюда принесет... Если этих — из Арада, ну тех самых, то нам — каюк! Пойдешь? Или твоей бабе тряпки не нужны? А ребенку? Да и тебе самому? Почему у одних все есть, а у других кукиш? Я вот соберусь с духом, возьмусь за плуг, да и отрежу у Пику или Урсу землю, сколько мне требуется. Мне стоит только засучить рукава.
Митру встал. Глаза у него покраснели, язык заплетался, голова горела. Глигор и Битуша стали вдруг для него дороже родных братьев.
— Да,— угрюмо буркнул он. — Почему одни все имеют, а другие ничего. Вы знаете еще местечко?
— Пошли,— восторженно взвыл Битуша. — Кто знает, может, завтра нам конец. «Со святыми упокой» споет нам Грозуца у гроба.
— Не нужно мне. Стану баптистом... Теперь свобода...
Они, покачиваясь, шагали по пустынным улицам с жалкими домишками и по очереди прикладывались к бутылке.
Откуда-то издалека доносился гул толпы, но друзьям было все равно. Митру думал лишь об одном — где бы достать что-нибудь для жены, какую-нибудь цветастую тряпку, чтобы было что надеть в воскресенье. Тогда бы у него стало легче на душе. Фэникэ нужны ботинки, но еще лучше, если найдутся хоть какие-нибудь сапоги. Большие даже лучше, они смогут носить их по очереди. Для Фэникэ можно будет набивать внутрь старые газеты.
— А если мы на кого-нибудь нарвемся? — с беспокойством спросил Митру.
— Ничего, объяснимся,— промычал Битуша. — По до-ро-ге в Деланилору-у... — протяжно затянул он.
Глигор начал было ему подтягивать густым басом, но вскоре умолк.
— Как ты думаешь, этот Гэврилэ-святой отдаст за меня дочку? — спросил он, дернув за рукав Митру.
— Как не дать? Еще и поклонится. Недаром ее попортил Петре Марку, упокой господи душу его! — вмешался Битуша.
В следующее же мгновение Глигор отбросил в сторону весь скарб и схватил Битушу за шиворот, как щенка. Он поднял его вверх и хотел грохнуть об землю, но раздумал и перевернул вниз головой, чтобы тот разбил ее при падении. Митру стал разнимать их. Он сам не узнал своего голоса, настолько он звучал умоляюще и приниженно:
— Братья, земляки мои дорогие, не деритесь... Успокойся, Глигорушка, не попортил ее Петре. Нет! Она чище самой святой девы, до того, как та поимела дело со святым духом. Прошу вас, помиритесь. Где этот дом?..
Глигор с изумлением посмотрел на Митру, и глаза его вдруг наполнились слезами.
— Эх ты, видно, и тебе не сладко, коли решил вором заделаться... Хорош...
Он как следует тряхнул Битушу и опустил его на землю.
— Пошли к той бабе, которую собирались общипать,— коротко приказал он. — Может, босяки уже прошли по той улице. Это старая вдова — немощная карга, ни дна ей .ни покрышки. Не встает с постели... — пояснил Глигор, когда они уже приближались к цели.
— Сюда,— показал Битуша.
Они остановились перед большим домом с массивными, как в крепости, стенами и забором, по верху которого была протянута колючая проволока и насыпано битое зеленое стекло. Ворота железные.
— Как быть? — почесал лоб Битуша, поглядывая на ворота.
Но Митру не дал им опомниться. Он повис на заборе, подтянулся, ободрал себе на локте кожу и спрыгнул вниз. Большой лохматый пес сразу же бросился на него и сбил с ног. Как в тумане Митру чувствовал его зловонное дыхание, впившиеся в тело когти. Он понял, что собака нацелилась схватить его за горло, и сам вцепился ей в глотку. Задыхаясь, он пытался уговорить животное.
— Ну, песик, ну отпусти, проваливай...
— Что там с тобой? — завопили по ту сторону забора Глигор и Битуша.
— Брось мне револьвер. Здесь... меня загрызет...
Тяжелый револьвер ударил Митру в плечо. Испуганная собака отскочила в сторону, но тут же снова кинулась на Митру. Тот успел, однако, подхватить револьвер и, почти всунув ствол в собачью пасть, спустил курок. Потом попытался встать, но зашатался и снова упал на одно колено. Силы почти оставили его.
— Ну, как ты там? — вопил Битуша. — Открывай ворота, не то нас тут сцапают, и попадем на каторгу.
Шатаясь, Митру подошел к воротам и изо всех сил потянул за тяжелый засов. Ворота протяжно заскрипели. Глигор с Битушей, крадучись, проскользнули во двор. Митру снова закрыл ворота, вернул Глигору револьвер и извлек из кармана бутылку. Пил долго, пока не почувствовал тошноту.
В большой мрачный двор из дома не доносилось ни звука. Приятели переглянулись, потом Глигор осторожно нажал плечом на дверь и сорвал ее с петель. В дверях ОНИ снова задержались: слишком зловещая тишина царила и доме.
— Может, никого нет? — сказал Глигор.
— Уж не умерла ли? Вот бы хорошо! — обрадовался Митру. — Тогда и взять не грех... Хотя наплевать на грех...
Они проникли в переднюю, где сильно пахло солеными огурцами. Друзьям сразу захотелось есть, и все одновременно проглотили слюну. Отсюда они попали в большую комнату с тяжелым столом, буфетом, битком набитым посудой, и потемневшими от времени картинами, на которые друзья смотрели с опаской, словно боялись увидеть на них знакомое лицо.
— Это Сомоги,— наугад ткнул пальцем Битуша. — Он был так богат, что обожрался и помер.
— Неправда,— возразил Митру. — Это митрополит Шагуна.
— Может, и так,— пожал плечами Глигор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159